– Правду говорят, что коли не можешь головой, то работать приходится руками. Так и пробегаешь всю жизнь, как мальчик… – стала частенько приговаривать мама и так на меня смотрела, словно я был уже совершенно безнадежен.
Я старался не унывать, но безуспешно пытался найти выход из создавшегося положения. Параллельно с раздачей проспектов я иногда мыл машины на ближайшей стоянке, помогал разгружать вагоны на находящейся недалеко от дома платформе и даже не брезговал мытьем полов в общественном туалете местного кафетерия. Но казалось, что родители никогда не будут довольны, и если бы даже меня взяли куда-нибудь директором с окладом в разы больше их совокупного, то все равно они ворчали бы. Ведь всегда найдется к чему стремиться и поводы для невыгодного сравнения.
– У тебя есть все, чтобы стать настоящей личностью. Отдельная квартира – это очень важно, и мы создали все условия для твоего развития, чтобы ты не хлебнул коммуналки, – однажды сказала мама, и в следующее мгновение я вдруг осознал – это именно то, что нужно.
Понятно, что даже снять жилплощадь я не мог, но тут весьма кстати оказалось случайное знакомство с дядей Ди на ее дне рождения. Сложно было поверить, но веселый остроумный толстяк, доводивший гостей до истерического хохота своими пассажами, оказался кем-то вроде директора кладбища. По фильмам и в своих фантазиях я всегда представлял себе подобных людей исключительно мрачными, с нездоровым цветом лица, впалыми темными глазами, обязательно в почтенном возрасте и с затаенными недобрыми мыслями. А тут – такой разительный контраст.
– Эх, сбросить бы мне несколько десятков годков, и такая красавица, как ты, точно не смогла бы устоять при встрече со мной! – восторженно вопил он, обнимая племянницу и нарочито комично пытаясь пригладить волосы на практически облысевшей голове. – Пусть на многое я сейчас уже могу быть и не способен, но на танец с такой милой девушкой сил хватит точно!
Чуть позже Ди нас познакомила, и разговор как-то очень естественно перешел к моим насущным проблемам. Хотя я всегда старался делиться с окружающими лишь необходимым минимумом, на этот раз почему-то не смог удержаться и озвучил свою главную заботу – переехать от родителей хотя бы на время. В ответ, честно говоря, ожидая просто вполне уместную участливую фразу, что-то вроде:
– Ну, надеюсь, что с этим у тебя скоро сладится.
А услышал нечто совершенно неожиданное:
– А место на кладбище устроит?
Сначала я подумал, что это опять какой-то розыгрыш и даже обиделся – всей душой к человеку, а он из этого устраивает какой-то дешевый балаган. Но потом оказалось, что ничего такого в этом нет – наоборот, лишь искреннее участие и вполне конкретное предложение, связанное удивительным образом со знакомыми и памятными мне местами.
– Давай так. Моя епархия – Островцы. Это такое кладбище в ближнем Подмосковье. Добираться не очень удобно, но тебе это все равно – и жить, и работать будешь там. На неврастеника или чистоплюя ты не похож, думаю, работы не чураешься, поэтому отлично сговоримся. С деньгами не обижу, что и как подробнее по делам – поговорим на месте. И живи себе на здоровье – отдельный номер со всеми удобствами, разве что туалет и ванна в коридоре. А вообще – романтика.
Он озорно подмигнул и сразу же попросил звать его, как все – Исаныч. Я так и не понял – это такое своеобразное сокращение имени и отчества или же что-то совсем другое, но выяснять посчитал неуместным. Почему бы не звать человека так, как он просит? И хотя вначале я испытывал в связи с этим некоторые затруднения, главным образом из-за разности в возрасте, но быстро освоился. А вообще, конечно, если это была бы какая-нибудь кличка типа «могильщик» или «гробовщик», то я точно попросил бы разрешения обращаться к дяде любимой хотя бы по имени. Было в этом что-то слишком уж фамильярное и неестественное.
– Ой, я бы умерла со страха. Вы это серьезно? – Ди прижала ладошки ко рту и смотрела на дядю широко раскрытыми глазами.
– Поэтому я и приглашаю его, а не тебя, трусиха. Не дрейфь – ничего с твоим ненаглядным там не станется. Я вон сколько лет живу и горя не знаю. Но торжественно обещаю приглядывать и, в случае чего, отгонять от него всякую нечисть.
Исаныч хохотнул и серьезно добавил:
– Парню надо разобраться в себе и почувствовать – на что он реально способен. И то, что я предлагаю, поверь, поможет ему в этом гораздо лучше, чем многое другое.
Так, в общем-то, и получилось. Выдержав несколько дней предсказуемых истерик со стороны мамы и полного игнорирования от папы, одним ранним субботним утром я решительно собрал вещи и доехал на пригородной электричке до платформы Удельная, откуда ходил автобус в сторону Островцов. Как странно – посещая это место с бабушкой, я никогда не мог себе представить, что мне может однажды даже просто прийти в голову фантазия поселиться в таком месте, будучи живым. Но сейчас подобное решение казалось не только нормальным, но и очень уместным в складывающихся обстоятельствах.
Когда я вошел, сгибаясь под тяжестью большой спортивной сумки, в знакомые с детства ворота, то сразу увидел Исаныча, громко и выразительно разговаривающего с неестественно длинным и худым мужчиной, похожим чем-то на вампира. Хотя какие могут быть вампиры на кладбище? Мертвую кровь, насколько я знал, пить им нельзя. Или монстры просто здесь живут, так сказать, арендуя некоторые могилы, не имея возможности поехать в Трансильванию? Какие-то глупости – и не отполированный удобный гроб, а вишневая «девятка», куда уселся незнакомец, послужила этому самым замечательным материальным подтверждением.
Исаныч приветствовал меня с искренней теплотой и, заведя в обшарпанное кирпичное двухэтажное строение, усадил за покачивающийся стол.
– Ну, рассказывай – что ты вообще знаешь про кладбища?
Я начал говорить что-то общее и невнятное, пока он не остановил меня, протестующе вытянув вперед руку и забавно расставив толстые пальцы, унизанные массивными перстнями.
– В общем, ничего толком не знаешь. Не переживай – другого я и не ожидал. Ладно, немного расскажу о том, где тебе предстоит жить и что делать. Обещаю – будет коротко и нескучно, тем более что ты интересуешься историей – здесь ее хоть отбавляй.
Я кивнул, и, пока приятная, очень молодая девушка расставляла перед нами стаканы с чаем, успевая в то же время открывать принесенную мной коробку шоколадных конфет, Исаныч, развалившись на затертом продавленном диване, начал:
– Вообще кладбище – это не только и не столько место погребения умерших, сколько сосредоточение памяти о них. Запомни – все здесь подчинено именно этому. Кроме того, кладбища – неотъемлемая часть культуры городов и сел. Все эти памятники, надгробия, эпитафии, могилы – самая настоящая история. Если угодно – своего рода музей под открытым небом, созданный тысячами разных людей. У каждого из них собственное представление – как должно быть – и разные материальные возможности, но в этом и уникальность окружающего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
