В кабинете спокойно уселась на предложенный стул, расстегнула черное модное пальто, привычно поправила пушистую белую шапочку и потребовала объяснить, по какому праву милиция интересовалась ею — дома и на работе.
Ни Волина, ни Ермакова на месте не оказалось, и Николаев, зная, зачем искали Мальцеву, решил сам допросить ее. И вот уж сколько времени не мог добиться чего-нибудь определенного. Женщина отрицала все, даже самые очевидные факты.
Печказова знала. Да, были дружны. Немного ухаживал, но очень недолго.
Нет, никогда писем Печказову не писала. С женой не знакома, знает о ней только со слов Печказова…
Возмущаясь явной ложью, Николаев из разговора с Мальцевой все же выяснил, что она вряд ли знает о происшедших событиях.
«Что ж, если пока не осведомлена о судьбе Печказова, возможно, к его исчезновению отношения не имеет, — подумал полковник. — Как видно, вся ее задача — избавиться от подозрений в неверности. Попробуем разъяснить дамочке, в какую историйку она влипла со своими романами!»
Теперь, услышав о том, что Печказов пропал, что полковнику известно о ее отношениях с этим человеком, Мальцева сдалась. Исчезли уверенность в движениях, достоинство и невинность в глазах. Мальцева, вытирая редкие, черные от туши слезинки, принялась выторговывать плату за правду, умоляя не сообщать мужу, если она расскажет все. Представив, что крылось за этим «все», Иван Александрович брезгливо поморщился.
Пришлось разъяснить Зое, что он попросту не вправе раскрывать глаза ее мужу, если не будет выяснено ничего криминального.
Мало-помалу Мальцева успокоилась и рассказала неприглядную свою историю. Случайно познакомившись с Печказовым, она стала принимать от него богатые подарки. Между ними возникли близкие отношения. Однако она боялась разоблачения и уехала к мужу, который учился в другом городе. Оттуда она и писала письма Печказову. После возвращения встречи с Печказовым продолжались, обычно встречались днем в квартире его больной матери.
Когда Печказов поздравлял ее с женским днем, то, волнуясь, сказал, что ему звонили по телефону и угрожали убить. Потом он успокоился, отмахнулся. «Пустяки все это, лишь бы ты была со мной», — точно воспроизвела она его слова. Угрожали Георгию и раньше — прежний ее друг Скрипач. Но он больной и старый. Она не придавала значения этим угрозам. А в четверг Печказов провожал ее в эту коротенькую командировку. Он приехал на вокзал, но к вагону не подходил: там оказались знакомые.
Постояли немного, и Печказов сказал, что утром к нему приходили двое.
На том они расстались, договорившись созвониться в субботу вечером.
— Вчера и сегодня он не звонил, — закончила Мальцева.
Собственно, нового она почти ничего не сообщила, лишь подтвердила уже имеющиеся сведения. Разговор затянулся. Полковник уже поглядывал на часы, нетерпеливо ожидая известий от Волина и Ермакова.
Подписав Мальцевой пропуск, Николаев спустился на первый этаж в лабораторию Пахомова, составлявшего по описанию соседки Печказовых фоторобот неизвестных, с которыми ушел в четверг Печказов. Интересно, что показания соседки совпадали с рассказом Мальцевой о двоих якобы из милиции, приходивших к Печказову. Семен Лузгин видел двух парней возле гаража Печказова. Эти две фигуры заявляли о себе все настойчивей.
Эксперт успел не только составить фоторобот, но и сделать множество снимков. Пахомов молча подал два снимка полковнику, и тот не сдержал удивленного возгласа: шапка, одежда, осанка снятого со спины человека на обоих снимках были очень похожи!
А ведь сделаны снимки по описаниям разных людей — Лузгина и соседки Печказовых!
— Возможно, что один и тот же человек приходил и к квартире, и к гаражу Печказовых!
— По-моему, один и тот же, — подтвердил Пахомов, — я по описаниям так ясно себе его представляю, что, кажется, знаком с ним. Второй парень проявляется хуже, а этот описан хорошо. Конечно, — добавил эксперт смущенно, — лицо мы плохо представляем. Лузгин совсем не видел, соседка Печказовых видела мельком. Но вот со спины — видите сами, как точно. Можно ведь узнать?
— Я узнал бы, — сказал Николаев. — С этого мы и начнем, — продолжал он задумчиво. — Давайте, Володя, побольше снимков. Соберем своих сотрудников, дружинников подключим — где-нибудь да всплывет эта фигура, приметная она.
Мелодично звякнул внутренний телефон, эксперт поднял трубку и тут же передал ее Николаеву:
— Вас, товарищ полковник.
Говорил дежурный, и Николаев невольно огорчился — стоило ему выйти ненадолго из кабинета, как поступили важные сведения. Звонил Волин и, не застав полковника, просил передать ему следующее. В квартиру Печказовых шантажисты звонили из автомата на привокзальной площади. Подброшенный в почтовый ящик протез челюсти действительно принадлежал Печказову. Ермаков установил Тихоню. Им оказался Албин Филипп Тихонович. А сам Волин съездил к Скрипачу неудачно и направлялся в отдел.
Вскоре после звонка Ермаков доставил в милицию Албина, почти следом появился и Волин.
Вновь началась работа.
Воскресенье. 14.00
Албин на вопросы отвечать наотрез отказался. Плакал, ругая все и вся, так что не выдержал дежурный, упрекнул:
— Да вроде тебя насильно не заставляли ничего делать, тем более воровать, сам виноват, и ругать некого.
При обыске из разорванного в клочья костюма Албина извлекли записную книжицу в изящном черном переплете.
Ермаков полистал ее и молча показал Волину запись «Гошка» и номер телефона.
— Очень может быть, что это Гогу он так именует, — сказал обрадованный Волин.
Оказалось — точно. Записанный номер был номером телефона продуктового магазина, где грузчика Гошку Грибкова знали и тотчас же сообщили, что в настоящее время живет он у пенсионера Петренки. «Без прописки», — добавлено было не без злорадства.
…Деревянный домик Петренки смотрел на улицу двумя захлестанными весенней непогодой окнами. Через темные сени Волин попал прямо в петренкины хоромы — кухоньку да комнату со столом, стульями, тумбочкой, старым приемником и двумя кроватями у стены.
Гошка оказался дома, сидел один у стола. Увидев Волина и входившего с ним мрачного участкового инспектора, Гошка вскочил. Суетливо, по-бабьи обмахнул ладошкой стулья, пригласил садиться и на первый же вопрос Волина, который не очень-то привык к легким победам, заявил не в пример своему молчаливому шефу:
— Я, граждане начальники, человек маленький, мне скрывать нечего, я все расскажу. Заявляю, что сам хотел пойти в милицию, изобличить расхитителей народного добра.
Волин улыбнулся. Похоже, что показания давать будет. И действительно, Гошка сыпал слова круглые и ровные как горох.
— Я с Тихоней в колонии познакомился.
— Как в колонии? — удивился Волин. По сведениям Ермакова, Албин судим не был.
— Что вы, что вы, — Гошка округлил глаза, — я с его брательником сидел, а Тихоня только навещал его.
Гошка не скрывал своих связей.
— Я с ним детей не крестил, пусть отвечает. А я что? Принеси, унеси. «Гога туда, Гога сюда», — передразнил он кого-то и добавил, комично посерьезнев: — Я рабочий человек.
Из Гошкиного рассказа выходило, что он иногда вместе с Албиным, а иногда и без него доставлял магнитофоны в торговые точки. Как отметил про себя Волин, охотно и подробно рассказывая обо всем этом, Гошка старался не касаться своих отношений с Печказовым. Лишь мимоходом в числе последних небрежно назвал он завмага. Пожалуй, слишком вскользь, чтобы Волин не обратил на это внимания. А ведь капитан знал, что Гошка виделся с Печказовым в день его исчезновения!
Алексей Иванович строго спросил:
— Давай-ка, Грибков, о Печказове поговорим, о Георгии Ивановиче.
— А что Печказов? — Гошка насторожился и скрыть этого не сумел.
— Когда виделись с ним в последний раз? Зачем? Кто велел?
Гошка из всех сил делал вид, что пытается вспомнить. Наморщив лоб, он поднял глаза к потолку, помолчал, шевеля губами, потом решительно мотнул головой:
— Нет, не помню.
Заметим, что капитан укоризненно покачал головой, Гошка снова заторопился:
— Не помню, честно, гражданин начальник, не помню! Может, вы напомните деталь какую, чтоб я вспомнил, а?
«Ну и жук, — подумал Волин, — как он только что распинался, а вот на тебе — пытается выудить, что нам известно о Печказове. Узнает и выложит ровно столько, сколько и сами мы знаем. Однако же неспроста это!»
— Провалы памяти? — сказал Волин спокойно. — Можно и напомнить. Для начала давайте о встрече в «Рембыттехнике». Поподробнее. Вопросы те же: когда, зачем и по чьему приказу?
— Да что в «Рембыттехнике»? Он и разговаривать со мной не стал!
«Пошел ты», — сказал мне Георгий Иваныч и, извините, еще нецензурно добавил. Вот и весь разговор.
