После третьего столба они встали боком к забору в метре друг от друга. По команде они азартно надавили на перекладину плечами. Двухметровая панель штакетника жалобно скрипнула, треснула и завалилась на невысокие кусты.
Ефим Нилов первым проник на участок. Он шел вперед, раздвигая ветки кустов, которые затем хлестали по Павлу Харченко.
Братки двигались напролом и не хотели замечать балкон на втором этаже и приставленную к нему лестницу. Они шли к центральному входу.
Возможно, Гагина была слишком беспечна, но при постройке особняка она допустила явную глупость. В дом вело широкое крыльцо, на котором стояла мощная металлическая дверь из пуленепробиваемой стали. А рядом было широкое и низкое окно. Оно просто приглашало грабителей: «Стукни в меня камушком — дверка и откроется».
Ефим посветил фонариком вниз и сразу нашел под крыльцом обломок кирпича. Он поднял его, размахнулся и бросил.
Стекла были очень хорошие. Они не разбились на крупные куски и не оставили острых зубцов на рамах. Они целиком разлетелись на тысячу мелких блестящих кубиков. Меньше, чем буковки на клавиатуре компьютера. Стекляшки шуршали под ногами и на крыльце, и в холле коттеджа.
Ефим везде шел первым потому, что у него был пистолет. А Павел в темно-синих колготках изображал отморозка с гранатой в руке. Они ворвались в гостиную и одним своим видом ввели в шок и мать, и дочь. Любая из них в принципе была смелой женщиной. Каждая могла нахамить любому, чувствуя его слабину.
Но тут другое дело. Против гранаты не попрешь! А любой наглец трусоват по своей природе.
Одним словом, никто не хотел умирать!
Эльвира Гагина без всякой команды подняла руки вверх. А Маришка отступила к дивану и там аккуратно упала в обморок.
Налетчики еще засветло успели обсудить все детали операции. Они даже разделились на доброго и злого следователя.
По этому плану Ефиму Нилову предстояло обыскать и связать хозяйку дома — плотную и уютную женщину, которой на вид было чуть больше сорока, но меньше пятидесяти.
Фима с глупой улыбкой начал обыскивать женщину. Это мероприятие ему нравилось не меньше, чем возможная добыча.
Давно замечено, что многие бандиты не жадные люди. В своем ремесле их привлекает не материальная сторона, а азарт, риск и власть над людьми.
Мог бы примерный парень Ефим Нилов подойти на улице к красивой богатой женщине и начать ее осматривать руками?
Нет!
А Фима с колготками на голове может! Дамочка будет покорно стоять, боясь его пистолета. А он будет ощупывать ее медленно и со вкусом.
И в этот момент Нилов грубо прокололся. Он залез Эльвире в район декольте и неожиданно для себя вытащил перстень на ремешке. Обращаясь к Павлу через прорезь в колготках, Ефим закричал с грузинским акцентом:
— Посмотри, кацо! Это же тот рубин, который мы с тобой взяли в «Сезаме». А ты сказал, генацвале, что отдал его шефу? Это что за «Хванчкара» такая?
В ответ Павел Харченко сорвал с головы синие колготки, бросил их в Нилова и вдобавок обложил того шестиэтажным матом.
— Ты что сделал, сука? Вся наша конспирация псу под хвост! Нас теперь шеф на шашлык порежет.
— Извини, Паша. Виноват!
— Не называй имен, придурок! Хотя какая сейчас разница?
— Ты не сердись, Павлуша! Так что мы теперь с этими бабами будем делать?
— Потом решим. Ты пока вяжи их. Разрежь колготки и вяжи!
Ефима не надо было долго упрашивать. Он повернул Гагину
к себе спиной, заломил к пояснице руки, повалил на ковер и сел сверху. Теперь он отложил пистолет, достал нож и начал резать новенькие эластичные колготки…
Через пять минут он уложил Эльвиру поближе к камину и начал его разжигать.
Над школьницей Марианной Павел трудился подольше. Та была в полном обмороке, и не хотелось ее тормошить. Поэтому Харченко ворочал девушку аккуратно и ласково.
Наконец и Мариша легла у камина, который к этому времени разгорелся вовсю…
По всем правилам Вадим Дунаев, который ползал с диктофоном на втором этаже, должен был броситься на выручку женщинам. Но его сдерживал ряд обстоятельств.
Лежавшие у камина дамы были не самые законопослушные гражданки. Именно они закрутили аферу с рубином. И именно по их милости сидит в СИЗО тихий антиквар Яков Романович Шатилов.
Отморозок Паша Харченко уже взорвал гранату в больнице имени Стеклова! Почему он не взорвет ее сейчас? Тогда вместо спасения у камина лягут три трупа, а бандиты уйдут с рубином от князя Потемкина-Таврического…
Дунаев опять отполз в спальню Эльвиры и попытался позвонить «дежурному по отделу лейтенанту Квасову». Но связь здесь была очень плохая.
Только несколько основных улиц Валентиновки были освещены нормально. На боковых проездах тоже горели сносные фонари. А те участки, которые примыкали к лесу, оврагу и пустырю, тонули в полном мраке. Лейтенант Квасов с большим трудом нашел крайний дом по улице Ермоловой.
Он тоже не хотел звонить у ворот. Под кнопкой виднелось переговорное устройство и что-то похожее на глазок видеокамеры. Но Макс не хотел переговоров с хозяйкой. Можно спугнуть Гагину, и из коттеджа исчезнут основные улики.
Врага надо брать врасплох и тепленьким!
Лейтенант начал обходить дом.
Сначала вдоль улицы шел каменный забор, потом у леса начались гофрированные стальные листы. А дальше на склоне оврага — трухлявый штакетник.
Максу повезло! Третья секция забора завалилась внутрь, и можно было проникнуть на участок без взлома.
Густые заросли мешали продвигаться вперед, но он шел, пробираясь к центральному входу.
Заметив крыльцо, Квасов вынул пистолет и красиво передернул затвор, вогнав патрон в начало ствола, называемое патронником. Он и не думал стрелять. Вор должен сидеть в тюрьме, а не лежать в морге. Но оружие придаст задержанию серьезность. Макс хотел взять женщин на испуг и склонить к раскаянию. На семинарах в Академии МВД они обсуждали подобные ситуации.
Поднимаясь на крыльцо, лейтенант сразу заметил разбитое окно и кучу блестящих стекляшек.
Это было непонятно, но зато вход в дом был свободен. И Квасова ничто уже не могло остановить. Он стремительно шел на задержание уголовных преступников!
Ворвавшись в гостиную, Макс машинально выкрикнул: «Руки вверх!» Он и сам почувствовал, что первое его слово грозно прозвенело, а второе, затухая, пошло вниз…
Еще бы! Две женщины в комнате действительно были, но они, как мумии, лежали справа и слева от камина. А в центре гостиной стояли два крепких вооруженных парня.
У Квасова была отменная реакция. За доли секунды он успел оценить обстановку и вспомнить взрыв гранаты в больнице имени Стеклова.
Макс присел, пропуская над собой первую пулю Фимы Нилова. Затем прыгнул вперед и спрятался за кресло, которое было прямо перед Павлом. Тот даже гранату кинуть не мог.
А Квасов прицелился в его правое плечо и выстрелил. Он бы попал с двух метров, но почти одновременно Ефим выстрелил в край пухлого кресла. И поэтому ствол у лейтенанта дрогнул и Харченко получил пулю в грудь.
Теперь в гостиной осталось два соперника. Это напоминало дуэль в салуне на Диком Западе.
Женщины, лежавшие у камина, вообще не могли вмешаться.
Вадим Дунаев все видел со второго этажа. Он бы мог помочь, но не знал как!
А противники не спешили. В каминном зале было много ниш, комодов, шкафов и диванов. Можно было перемещаться, прятаться и стрелять наверняка.
Обойма не беспредельна! После пяти выстрелов они стали экономить патроны. Но когда Квасов решил сменить позицию и рванулся за буфет, Фима не выдержал и выстрелил навскидку, как по летающей тарелочке.
Нилову повезло. Он попал лейтенанту в плечо. Макс выронил пистолет и встал столбом в центре гостиной.
А Ефим вышел из ниши за камином и замер в трех шагах от своего противника.
Он мог стрелять сразу, но было приятно поиграть, покуражиться, попытаться увидеть страх в глазах лейтенанта.
Нилов направил ствол и демонстративно взвел курок. Теперь до выстрела оставались секунды!
Вадим Дунаев встал перед лестницей на втором этаже и начал топать, как рота солдат в атаке. При этом он кричал на разные голоса: «Первая рота с пулеметами атакует через окна! Вторая рота — приготовить гранаты! При сопротивлении живым не брать…»
Понятно, что Нилов отвлекся. Не опуская пистолета, он стал оглядываться на окна, высматривая пулеметы. Потом взглянул наверх, откуда в него полетят гранаты.
Его смятение длилось всего три секунды. Но Макс успел улучить момент, нагнуться, поднять левой рукой пистолет и выстрелить три раза.
Если бы на груди Фимы висела стандартная мишень, то «салага» Квасов получил бы отлично. Двадцать восемь из тридцати. Или две десятки и восьмерка.
