— Каков срок?
— Месяц.
— Немного… Недостаточно, чтобы найти такой дом!
— Значит, не сможешь справиться?
— О, я-то смогу, — возмутилась девушка, — но вот у гостей, наверняка, возникнут проблемы, если сообщить им только за четыре недели. У важных людей никогда нет свободного времени — особенно у тех, кого мы имеем в виду.
Хашим издал тихий смешок.
— Пожалуйста, не беспокойся. Они приедут, стоит мне их позвать.
— По приказу Его Сиятельства? — насмешливо произнесла Сиенна, коснувшись запястьем бокала и наслаждаясь внезапным ощущением прохлады. — Скажи, — просто ради интереса, — неужели ты всю жизнь получал то, что хотел?
— Да, если речь идет о материальном. Мы об этом говорим?
— На самом деле нет.
— Разве?
Он обратил внимание на тени под глазами девушки. Кто за них в ответе? Какой-нибудь любовник, разделивший с ней вчера постель, использовавший ее тело и лишивший сна? Неожиданная ревность заставила голос Хашима посуроветь.
— Деньги — приоритет большинства женщин, любая пойдет ради них на что угодно, — резко сказал он. — Не отрицай, в первую очередь ты сама помогла мне в этом убедиться.
Как цинично.
Горечь и усталость овладели Сиенной. Только бы заказ принесли поскорее, чтобы поужинать и, наконец, уйти. Смущала непрошенная мысль, что на самом деле она упивается присутствием человека, которого когда-то любила до безумия — и которому открыла свои чувства.
Сиенна вспомнила, как прошептала слова признания в тот последний, ужасный вечер.
И как Хашим проигнорировал ее неуместную откровенность.
Пора вычеркнуть прошлое из памяти.
— Ты не голодна, не так ли, Сиенна? — бархатный голос с трудом достиг сознания.
Он произнес ее имя, словно в порыве страсти, делая ударение на последнем слоге, и смакуя, будто глоток прекрасного вина.
— Нет, не очень… — горящий взгляд Хашима заставлял трепетать от желания.
Надо срочно взять себя в руки.
Необходимо противостоять его очарованию; но Сиенна и представить не могла, как с этим справляются другие женщины, околдованные старомодными манерами, сочетавшими мужество и шовинизм. А женщин не должны привлекать такие качества, им нужны понимание и участие, а не слепое подчинение воле бессердечного деспота с испепеляющими глазами.
Она отложила вилку и отодвинула тарелку.
— Ладно, раз мы уладили деловые вопросы, и никто из нас не хочет есть, ты не будешь возражать, если я пойду.
— Ну, уж нет, — тон, не принимающий возражений. — Уйдешь, когда тебе позволят.
Сиенна поняла, что не в состоянии контролировать ситуацию, оставаясь спокойной и невозмутимой. Все, чему удалось научиться, чтобы преуспевать и достигать поставленной цели, кануло в неизвестность.
Может, просто нужно пережить этот разговор, не пытаясь избегать неприятной темы? Зуб вырывать тоже больно, зато потом испытываешь ни с чем несравнимое облегчение.
— Ну, что еще, Хашим? — девушка вложила в свой вопрос остатки напускной храбрости. — Давай, выкладывай.
Шейх задумчиво провел пальцем по краешку губ.
— Не могу понять, почему тебе не захотелось прославиться.
Сиенна замерла в недоумении.
— Прости?..
— О, не сомневаюсь, — ты добилась успеха…
— Спасибо.
— Но успеха относительного. — Хашим пожал плечами. — Меня озадачивает, почему ты осталась работать в отеле.
— Так поступают многие девушки.
— Но эти многие не выглядят настолько привлекательно.
— Хашим, пожалуйста…
— Можно было заработать целое состояние с помощью столь роскошного тела. Хочу понять… — Вопрос повис в воздухе, и Сиенна ожидала продолжения, затаив дыхание. Голос шейха звучал обманчиво-вежливо и совершенно не сочетался со взглядом, полным презрения. — …Почему ты не пробовала сделать карьеру в модельном бизнесе? Топлесс?
Глава пятая
— Почему ты не пробовала сделать карьеру в модельном бизнесе? Топлесс?
Сиенна чувствовала себя так, будто положила в ящик свежее белье, а достав, обнаружила его выцветшим и изъеденным молью. Хашим говорил с ней, как с дешевкой. Сиенна оглянулась, опасаясь, что их услышат окружающие.
— Боишься общественного мнения? Не могу поверить! — беспощадная улыбка искривила губы мужчины. — Почему не похвастаешься тем, что снималась для глянцевого журнала? Зачем обнажаться, если не желаешь, чтобы люди тебя узнавали? Чего, ради, такой скромнице позволять похотливым самцам пялиться на свою наготу?
— Удивительно. Задаешь вопросы, имея готовые ответы… Точнее, ты решил, что они у тебя есть. Считаешь меня женщиной легкого поведения — ладно, но почему бы просто не замять тему?
— Потому что мне… интересно.
Конечно, интересно. Так автокатастрофа, неведомым образом, привлекает зевак.
— Как думаешь, почему я не пробовала, Хашим?
Он пожал плечами.
— Наверное, решила, что, в итоге, это помешает твоей главной цели.
— И какой же? — слабым голосом спросила Сиенна.
Хашим задумчиво коснулся подбородка кончиком пальца.
— Думаю, столкнувшись с грязной стороной модельного бизнеса, ты, как и многие другие, выставляющие себя напоказ, поняла возможную опасность — и решила зарабатывать на жизнь честно… Или вместо этого занялась поиском еще более легкого пути, чем раздевание перед публикой.
Сиенна вздрогнула.
— Продолжай…
— Ты поняла, что обладаешь редким даром — даром пробуждать страсть! — Хашим с болью вспомнил, как и сам попался на удочку. — Сирены обладали им и заманивали моряков в омут смерти. Красота сводит мужчин с ума. Почему бы не воспользоваться ею в корыстных, грязных целях?
Сиенна нервно сглотнула, борясь с мучительным желанием покинуть собственное тело и со стороны наблюдать за этой ужасной сценой, не слыша язвительных слов, слетавших с губ Хашима.
— Использовать, как способ воздействия? На тебя, надо полагать?
Мужчина пожал плечами.
— Или на любого другого, способного оплатить счета. Я не льщу себе, знаю, что отошел бы на второй план, появись на горизонте кто-нибудь побогаче. Нуждаясь в именитом покровителе, ты решила сыграть роль Золушки — выбрала скромную работу в приемной отеля, блистая красотой, словно… — он нахмурил черные брови, пытаясь подобрать нужное слово, — …неотшлифованный алмаз, лелея надежду, чтобы кто-нибудь заметил тебя и вывел в свет. И, признаться, это отлично сработало, даже я поверил. Подобные актерские способности достойны бурных аплодисментов и всяческих похвал!
— Превосходно говоришь по-английски, Хашим, — запнувшись, произнесла Сиенна.
