– Речной рак, – сказал он. – Их ловят в воде мах, расположенных под водопадами. Один из пальчиков Андреа как раз подойдет.
– Ты не потащишь меня в эту ужасную долину, – вставила Андреа.
– Я испеку его, – продолжал Питер, не обращая на нее внимания, – испеку в глине. Под этим черноземом полно глины.
– Я однажды читала, как рыбу запекали в листьях, – подхватила тему Сьюзан.
– Я так тоже делал. Только тут нет достаточно больших листьев.
Андреа откровенно зевала от скуки. Сьюзан тоже скоро последовала ее примеру, но в отличие от Андреа ей зевалось от усталости. Ее восхитила дневная экспедиция в долину. Питер уже устроил спальные мешки под тентом и сказал:
– Не знаю, как вы, девочки, а я залезу внутрь.
Андреа печально кивнула:
– Больше ничего не остается.
Питер недовольно повернулся к ней:
– Ты всегда будешь такой недовольной? – спросил он.
– Да, всегда. Я не думала, что здесь так ужасно, а то бы осталась дома.
– Что ты имеешь в виду?
– Все это. Ничего вокруг, кроме деревьев.
– Еще звезды, – тихо заметила Сьюзан, глядя в усыпанное ими небо.
– Да, ничего, кроме деревьев и звезд на небе.
– А чего другого ты ожидала? Я же говорил тебе: это не увеселительная прогулка!
– Знаю, но я думала, ты поселишь женщин в каком-нибудь симпатичном отеле.
– Я начинаю жалеть, что вообще взял женщин с собой.
– О, Питер, не будь старым медведем!
Андреа встала и подошла к нему сзади. Она поцеловала его в макушку, как часто делала дома, в «Гринфингерсе». Тот нетерпеливо дернулся, и она заметила это движение.
– Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи, дорогой, – поддразнила она его. – Если не хочешь принять мой поцелуй в этом смысле, считай его обычным родственным поцелуем. В конце концов, мы же можем позволить себе целовать родных?
Сьюзан подумала, что на месте Питера приняла бы этот поцелуй как поцелуй жены, а не кузины. Андреа была прелестна, даже в простой блузе и шортах – Сьюзан настояла, чтобы она так оделась.
Следующие пять минут Питер тактично отсутствовал, давая девушкам возможность переодеться, и Андреа стала еще очаровательнее – в воздушном ночном наряде из нейлона цвета зеленого яблока.
– О, Андреа, ты не должна была брать эти вещи…
– Я не могла не взять их, Сьюзан. Не хочется быть неблагодарной, дорогая, но я всем сердцем ненавижу твой выбор нижнего белья. Практичная одежда вызывает у меня отвращение. Льняные пижамы с завязками на шее, одежда из хлопка. Бр-р! – Андреа содрогнулась.
Сьюзан надеялась, что девушка успеет забраться в свой спальный мешок до появления Питера. Но Андреа не собиралась этого делать. Отдыхая всю вторую половину дня, она совсем не устала. Андреа зажгла сигарету, закурила и уселась, нисколько не обеспокоенная тем, какую являет собой картину, освещенная маленькой лампой.
Питер вернулся, окинув ее быстрым взглядом. Потом перевел его на Сьюзан.
– Что-нибудь можно вам доверить?
– Но, мистер Турлс, я сказала Андреа… То есть я хочу сказать…
– Полагаю, это ваши уловки. Сегодня утром вы сказали мне, что ее багаж, возможно, экстравагантный, но практичный.
– Я была уверена, что это так. Ведь я лично отбирала вещи, и Андреа сказала мне, что сама положит их в свой чемодан.
– А вам не пришло в голову проверить ее?
– Нет. – Голос Сьюзан напрягся. – А должно было прийти?
– Есть такое понятие, – отрывисто сказал Питер, – честное зарабатывание денег. Вы знали свои обязанности – и вы пренебрегли ими.
Он выставил фонарь-«молнию» наружу, погасил лампу, заполз в свой спальный мешок и повернулся на бок.
Андреа тоже уже находилась в спальном мешке. Она выпростала руку, нашла в темноте ладонь Сьюзан и благодарно пожала ее. Расстроенная, Сьюзан пожала руку в ответ. Она не думала, что сможет уснуть, но легкий ночной ветерок, шелестящий в кронах деревьев и напоминающий шум морского прибоя, усыпил ее.
Через несколько часов она открыла глаза, не понимая, что ее разбудило.
Это была Андреа. Питер, измученный тяжелым днем, спал, громко храпя на своей половине палатки.
– Сьюзан, помоги мне. Я устроила пожар. Питер меня убьет.
– Что случилось?
– Я не могла уснуть. Просто ненавижу все эти лесные шумы и шорохи. Я выкурила еще одну сигарету и, наверное, плохо загасила окурок. Не буди его. Просто помоги мне. Все не так страшно, но, если он проснется и обнаружит это, будет страшный скандал.
Сьюзан пулей выскочила из палатки. Горела сухая трава и упавшие ветки на небольшом участке земли. Действительно, не так уж страшно. Им не составит труда справиться с огнем.
Но Сьюзан забыла о темноте. Ручей, который, казалось, должен быть так близко, теперь куда-то пропал. Его журчание затерялось среди других ночных шумов. Когда она, наконец, нашла воду, наполнила первый попавшийся сосуд и вернулась, огонь немного увеличился. Потом побежала к ручью второй раз, упала и пролила воду. Пришлось все начинать сначала. Возвращение привело ее в ужас. Пламя, охватывавшее раньше площадь в несколько футов, теперь полыхало на нескольких квадратных ярдах. Горящий кусок коры, подхваченный ветром, отлетел к палатке и поджег траву рядом с ней. Далее скрывать происходящее от Питера было равносильно самоубийству. Она позвала Андреа, велела разбудить его и – побежала вновь к ручью.
Питер среагировал мгновенно.
Он сказал две фразы. Обе предназначались Сьюзан.
Первая:
– Вы полная идиотка, что не разбудили меня сразу!
Вторая:
– Уберите отсюда Андреа. Вот почему я не хотел, чтобы она надевала этот дурацкий наряд. Один пучок горящей травы – и ее охватит пламя.
За минуту он привел в порядок огнетушитель, который всегда брал с собой. Но за это время успела загореться палатка.
Сьюзан, съежившаяся вместе с Андреа в грузовике, судорожно пыталась найти еще более безопасное место. Ведь если загорится бензобак, они сгорят заживо.
Огнетушитель был мощным и находился в умелых руках. Еще пять минут, и огонь оказался потушен.
– Слава Богу! – воскликнула Сьюзан.
Питер повернулся к ним:
– Да, слава Богу. Пора вам, англичанам, понять, что такое огонь.
Он не дал ей никакой возможности оправдаться и безжалостно продолжал:
– Шестнадцать лет назад больше семидесяти жизней унес подобный пожар, который произошел тоже по вине человека. Я бы хотел, чтобы вы посмотрели на это, мисс Ройден. Миллионы акров прекрасного леса были уничтожены. Выгорели целые города. Люди, коровы, лошади, овцы сгорели или задохнулись в дыму. Огонь перекидывался с одной горной вершины на другую. Кустарник полыхал на шесть миль вокруг. Огромные куски коры уносил ветер, так же как этот кусок коры, и выгорали нетронутые участки.
