Глава 3
Из Константинополя — в Равенну
Осенью 488 года Теодорих выступил из Болгарии. Он прошел по римской дороге на правом берегу Дуная до Сингудунума, намереваясь двинуться затем вверх по р. Саве. Его армия состояла не только из остготов; многие готы остались в придунайских землях. А в поход с Теодорихом отправились, наряду с остготами, большие отряды ругиев и других варварских племен; были здесь, вероятно, и римляне. Вся эта разношерстная толпа состояла примерно из 100 000 человек (20 000 из них были способны носить оружие[10]); это была наполовину армия, наполовину орда кочевников, отправившаяся в путь на многочисленных повозках. Повинуясь воле Теодориха, все они, несмотря на различные трудности, встречавшиеся им в пути, двигались к намеченной цели. Эннодий — ниже я буду приводить фрагменты панегирика Теодориху, написанные этим медиоланским диаконом приблизительно через 20 лет после описываемых событий, — рисует такую картину стремящейся к намеченной цели массы людей, сопровождавших Теодориха, и первых боев:
«Все послушно двигались навстречу врагу, для ночлега использовали повозки, и в этих же домах на колесах хранилось всё, что могло потребоваться в пути. Орудия Цереры и необходимые для приготовления муки камни тащил за собой крупный рогатый скот. Беременные женщины в твоих семьях, забыв о носимых ими в своем чреве плодах, занимались изготовлением хлеба. На равнину и на высокогорье пришла зима, волосы людей покрылись инеем, а с бород мужчин свисали сосульки. Одежда, которую сшили заботливые женские руки, истрепалась и почти не спасала от жестоких холодов. Питались твои люди либо тем, что удалось добыть у встретившихся на пути народов, либо дичью полей и лесов.
Закончив описание этих странствий сквозь стужу и зной, я хочу описать теперь ход твоего сражения. Река Улька была оплотом гепидов, который защищал их как вал и, подобно бастиону, охватывал эту землю; разрушить его не могли никакие стенобитные орудия. Туда[11] привела тебя твоя гордая стезя. Вместо того чтобы послать парламентера с просьбой о пощаде, этот дотоле непобедимый народ — гепиды — решился оказать тебе сопротивление и стал готовиться к бою. Тем временем твоя армия полуголодных людей стала лагерем, почти вплотную приблизившись к врагу…
Преодолев течение рек, чуму, устремился ты по дороге, которой не смог бы воспользоваться ни один беглец, навстречу обнаженным мечам гепидов. Каждый знал, что его могут поглотить грязь и нечистоты, и тем не менее каждый отважно вступал в бой, не думая о том, что его жизнь висит на волоске… Отступили под мощным натиском твоих врагов только те твои воины, которые находились по ту сторону реки. Других твоих воинов не остановили ни высокая насыпь, ни трясина, несмотря на то что их изголодавшиеся тела поражали копья, брошенные сильными руками твоих врагов. И так же как потерпевшие кораблекрушение видят землю, утопавшие в волнах крови увидели вождя, который вдохнул в них мужество своим словом… Затем ты поднял как символ победы кубок с вином и, отпустив поводья, бросился в самую гущу боя. Как огромный лес над посевами, как могучий лев над стадом, возвышался ты над своими врагами, неся им неминуемую гибель. Никто из тех, кто шел тебе навстречу, не остановил тебя; никому из тех, за кем ты гнался по пятам, не удалось убежать. Словно ураган, промчался ты над всей своей армией — и тут же полетел град стрел, что повысило и без того высокий накал битвы. И дело сразу же приняло другой оборот: стройные ряды гепидов были разорваны, и победа ускользнула от них. Теперь ты, достойный всяческих похвал полководец, не ввязываясь больше в бой, выходишь с поля сражения, окруженный тысячами своих солдат. Армия врагов разбита наголову; некоторым из них удалось спастись под покровом ночи, некоторые привели своих солдат к передвижным амбарам, в которых хранились запасы продовольствия: его было достаточно много, и оно могло удовлетворить не только насущную потребность в пище, но и самые изысканные вкусы. Так на смену твоим бедам пришло благополучие, и голод твоих солдат уступил место голоду твоих врагов. Столкновение с ними принесло тебе победу над бедностью, и здоровое состояние твоей армии никогда больше не вернулось бы к ней, если бы это сражение не состоялось».
Дождавшись весны, Теодорих вновь двинулся в поход вверх по Саве и, не встретив особого сопротивления, дошел до г. Лайбаха[12]. Затем он повернул свои войска на юго-запад, стремясь захватить г. Аквилею. Здесь в конце августа 489 года неподалеку от Герца на р. Изонцо его встретил со своей армией Одоакр. Теодорих одержал победу над ним и преследовал его по пятам, дойдя до сильно укрепленной Вероны. Под стенами этого города в конце сентября того же года состоялось второе сражение армий Теодориха и Одоакра, и вновь Одоакр потерпел весьма чувствительное поражение. Эннодий рассказывает об этом героическом дне «Дитриха Бернского» так:
«Настал день битвы, который должен был принести многим вечную ночь. Едва лишь на востоке показалась красная кромка восхода, едва лишь из волн океана стало выплывать солнечное пламя, как сразу же угрожающе запели боевые трубы и во главе своей армии — можно ли это забыть! — появился ты. Твоя грудь была закована в стальные доспехи, в руках у тебя был щит, на боку висел боевой меч; ты разговаривал со своей величественной матерью и благородной сестрой, которые с любовью смотрели на тебя, в то время как их женские сердца охватывали то страх, то надежда; тревожась за исход битвы, они все же не могли не любоваться звездным блеском твоих глаз… Затем твой боевой конь взял тебя на свою спину, нетерпеливо ожидая звука труб, возвещающего о начале битвы. Однако в то время, когда ты вел речи со своими женщинами, наступающий враг стал теснить твои легионы. И уже одним своим появлением на поле битвы ты вселил мужество в малодушных… твое вступление в бой было замечено и врагом — резко увеличилось количество пленных. Мститель уготовил неслыханную кровавую баню своему противнику.
И для победы над его армией было вполне достаточно обычных тактических средств. Вскоре их охватили с флангов, что вселило в них ужас, и они, спасаясь поспешным бегством, выбрали поражение из страха перед смертью. Тот, кто не знает, что я говорю только чистую правду, пусть взглянет на реку Атесис[13], в которой плавало очень много трупов; воды реки вздулись от крови, в некоторых местах образовались настоящие запруды. И поскольку ты отнюдь не везде мог проложить себе дорогу мечом, волны сражались на твоей стороне. Слава тебе, величественная река! Низкий поклон тебе за то, что ты смыла большую часть грязи с Италии, и за то, что брошенный в тебя мусор мира не смог замутить твои воды. Взгляни! То покрытое павшими поле, память о котором сохранится в веках, блестит от белизны человеческих костей! Сохраним же память о прошлой скорби, ибо мы знаем, куда обратить свой взгляд! Будем же оберегать от врагов эту прекраснейшую часть земли!»
После того как Одоакр отступил и укрылся в почти неприступной Равенне, Теодориху — посланному из Византии римскому военачальнику и представителю легитимной императорской власти — досталась вся Северная Италия. Кроме того, он явно пользовался большим авторитетом и в значительной части Центральной Италии, особенно в Риме, а также в Южной Италии и Сицилии. И вдруг, совершенно неожиданно для него, ситуация стала весьма сложной: посланный им в Равенну для переговоров Туфа предал его и перешел со своим отрядом на сторону Одоакра. Поэтому Теодорих счел за лучшее не начинать военных действий, а отойти в хорошо укрепленную Павию. Только благодаря поддержке вестготов, армия которых перешла через Альпы, Теодориху удалось избежать грозившей ему серьезной опасности. В августе 490 года он в третий раз разбил Одоакра в битве на р. Адде.
Рис. 27. Бой Теодориха с Одоакром (из древней Веронской рукописи)
Победившая армия вновь подошла к Равенне, и началась борьба за обладание этой одной из самых сильно укрепленных крепостей Империи. В течение двух с половиной лет два германских военачальника сражались за победу у стен Равенны. (В сказании это противостояние названо «Битвой при Равенне».) Этот город имел чрезвычайно большое стратегическое значение; именно поэтому император Гонорий и его преемники избрали Равенну, древний морской порт, своей резиденцией, именно поэтому Одоакр попытался закрепиться здесь. В восточной части Равенны в то время была длинная (свыше 50 км) лагуна, соединявшая город — при помощи прорытых каналов — с его торгово-военной гаванью[14]. За гаванью быстро вырос новый город. Этот портовый город, Классе, был соединен с лежащей чуть севернее Равенной мощными стенами, между которыми строился еще один город — Цезарея.
