Решив выполнить свой план невзирая ни на что, я пошла искать ту тропу, по которой ходили дети с наставником. Сфоткала. Получилась откровенная ерунда. Вот если бы они мусора накидали, было бы интереснее. Но вокруг тропинки ни фантика, вообще ничего. Никогда бы не подумала, что расстроюсь из-за такой аккуратности. Мусор – штука информативная.
Раза три подходила окольными путями к двери. Пыталась понять – есть ли кто за ней. Вроде как тихо там было, но я все равно опасалась выбираться в наш мир. Вспомнила, что один мой знакомый называет деление на наш и чужой – отторжением. Но мой случай был другим. Этот, сосновый мир, был ничуть не хуже. Вполне себе такой комфортный и с виду неопасный.
Когда голод прибавил мне решимости выбраться обратно, то к великому облегчению за дверью незнакомца не оказалось. Но на этот раз я точно видела за забором какую-то мордатую огородницу с тяпкой в руках. Причем тяпка выглядела не менее внимательной чем ее хозяйка. Завидя меня, обе спрятались за забором.
Отчет о последнем дне перехода был составлен, отослан и я решила, что теперь пусть будет как будет. Захочет заказчик пообщаться – я не откажусь. А если нет – то сама напрашиваться не стану. Теперь мы квиты. Я свою часть задания выполнила. А он путь сам решает, что делать.
Глава 7. Пришествие Великого Гаспара
К великому дню мы успели подготовиться как надо. Тоник уже неплохо дышал в воде через трубку. В ванной тренировался. Щучью сушеную голову мы решили до времени не мочить – мало ли что. Зато научились ее приматывать на макушку Тоника. Классный вид у него был, скажу я вам! А еще у него лицо в маске выглядело как аквариум, в котором вместо рыбы маячат глаза. И костюм для подводного плавания меня тоже сильно потряс. Странный на ощупь. И какой-то безразмерный. Костюм в стиле поносил сам, дай поносить другому. Тоник классно в нем смотрелся, особенно когда шлепал ластами по моей квартире. Ну вылитая жаба. Только тощая очень.
– Хорошо, что ласты синие достались, – мнение Пикселя Тоник не разделял категорически.
– Если бы они еще нужного размера были.
Мы дружно уставились на скрюченные пальцы на его ногах. Они даже синие стали, прям под цвет ластов.
– Ты их того, растирай, – сочувственно посоветовал Пиксель.
– Только не сломай, – мне и правда казалось, что без травм распрямить эти закорючки не получится.
Излагая медицинские подробности вреда от неправильного кровообращения, Тоник упомянул про неминуемую гангрену. Про некроз тканей слушать было неприятно, особенно когда он дошел до трупного запаха и цвета гниения. Ну да, я мнительная. И меня много что нервирует в сфере медицины. Особенно картинки язв и прочего дерьма. А у Тоника редкий талант красочно описывать всякие болячки.
– Придется потерпеть. После заплыва мы долго отлеживаться будем. Так что успеешь оклематься.
Тоник сердито посмотрел на Пикселя и на полном серьезе заявил, что мы обязаны сделать ему массаж ног.
– Что? Прямо сейчас? Ты всего пять минут в ластах походил! – разорялся Пиксель.
Денег на новые ласты у нас не было. Так что Тонику и вправду придется потерпеть, а уж ноги он и сам себе растереть сможет. Если бы были деньги мы бы и на руки ему ласты купили, я их в магазине видела – как перчатки для жабы.
– Вы думаете, я придуриваюсь? Мне и правда больно! Если полчаса в них пробуду – ноги сгниют и буду пахнуть соответственно.
– У меня размер ноги еще больше. Так что по-любому плыть придется тебе, – оправдывался Пиксель, впечатленный обещанием трупного аромата.
– А может, мы в них прорези сделаем? Я такое видел, – понимая безнадежность своего предложения, воззвал Тоник.
– Давай. Режь. И меня заодно можешь ножиком по горлу. Я слово давал, что с костюмом и ластами ничего не случится. Ты помнишь, у кого я их выпросил? Он с меня еще денег взял за аренду этого барахла. А ты – резать!
Голос Пикселя звучал более чем убедительно и Тонику ничего не оставалось делать, как покориться тесной судьбе. Тем более что буквально через полчаса нам предстояло выдвигаться из дома.
Ребята убедили предков, что едем в вело-поход. Мне никого предупреждать было не нужно, но я перед акцией набралась смелости и открыла страничку Вконтакте и проверила, нет ли писем и комментариев. Один был. Под фото двери какой-то дебил приглашал меня посмотреть порнушку.
Мой заказчик безмолвствовал. Чему я обрадовалась. Хотя я была перед ним ни в чем не виновата, но все равно чувство вины меня не оставляло.
И вот мы в нужном месте. То есть по ту сторону двери. Задвижка закрыта, несмотря на удивление ребят. Я им сказала, что так надежнее, чем заслужила пару понимающих кивков головы за предусмотрительность. Пиксель тут же решил, что для еще большей конспирации, нам следует замести следы. Пока Тоник спрятал велики, он отломал ветку сосновую и вручил мне как самому ненужному члену экспедиции.
– Это явный перебор, – подметая песок, ругалась я.
С полкилометра мела, даже плечи заболели и спина тоже.
Как и задумал Пиксель, мы заранее затаились в удобном, неприметном месте. Там, где нас никто из конкурсантов не заметит невооруженным глазом.
Сидим за огромным красноватым камнем, размером с гараж. Ноги босые, песок прохладный и влажный. Отпечатки получаются смешные – особенно от пальцев. Я прикладываю свою ступню в след ноги Пикселя.
– У тебя пальцы как горох, – хихикнул он.
Волнуемся. Подсматриваем, как шатер строят. Над озером разносится стук молотков. Народ все прибывает и прибывает. Костры горят, в воде красиво отражаются длинными сверкающими лентами. В небе – половина луны. Если смотреть в бинокль – мало от нашей отличается. Или вообще не отличается. Поспорив насчет физиономии луны, мы пришли к выводу о собственной необразованности. Кто ее знает, как она должна выглядеть? Тоник, надув щеки, утверждал, что это наша луна, показывал на какие-то кратеры. Но мы ему не очень поверили.
Спасть пришлось по очереди – вдруг этим колдунам приспичит ночью Гаспара призывать. Так дотянули до восхода солнца.
Еще целые сутки наблюдали по очереди в бинокль, как идет подготовка к великому дню. Однажды я даже видела наших знакомых – старого учителя со стайкой детей. Хотя наставник и хорохорился – перед волшебниками и чужаками кланялся слишком низко. Зря он так – дети все видят и запоминают. Потеряет, дурак, уважение, потом кричи-не кричи – толку ноль.
– Смотрите, там что-то странное происходит, – предупредил Пиксель.
По его словам, все, кто были на том берегу вдруг дружно прилегли отдохнуть. Одновременно, причем по словам Пикселя, наш старик, который учитель, уложил детей и только потом распластался на земле.
– Ничего не понимаю, даже строители лежат, – последние слова Пиксель договаривал сдавленным тошнотворным голосом.
Потому что нас накрыло. Дурнота навалилась постепенно, но так быстро, что Тоник попросту повалился лицом в воду, мне тоже было хуже некуда. Точно так как в том сне, когда меня черное одеяло придавало. Я оказалась самой подготовленной и лежа ползла, вытаскивая Тоника на берег.
Пикселю было хуже всего, он дольше всех стоял. Теперь он хрипел, будто его душили.
– Ты жив? – мой вопрос так и не прозвучал.
Голоса не было, но силы оставались и я трясла Тоника, опасаясь, что он успел вдохнуть воды в легкие.
Наконец он выдохнул и закашлялся. Теперь можно было валяться и ни о чем не беспокоиться.
– Так это уже не в первый раз? Это уже было? И ты нас не предупредила! – Пиксель разорялся как бешенный.
Пришлось втолковать ему, что именно так не было. И в прошлые разы я либо спала, либо сидела. Впрочем, я сидела и на этот раз. А судя по всему, нужно было лежать.
– Чертова магия! Надо будет измеритель магического поля спереть, наверняка по нему все узнают, что такая фигня будет происходить, – уже более спокойно решил Пиксель.
– Горло дерет, – перестав кашлять, пожаловался Тоник.
– Нет чтобы спасибо сказать, – мне и правда было обидно, что он даже не понял кто его спас от утопления.
Тоник с Пикселем почти не ссорились, в основном валяясь на песке. Когда не ели и не подглядывали за шатром на том берегу. Оба загорелые и довольно симпатичные. Местами даже мускулистые. Сама иногда не пойму, какого лешего мне Тоник больше нравится?
– Ты почему на него так внимательно смотришь? – излишне беззаботно спросил меня Пиксель.
Нужно было срочно что-то придумать. Иначе я начну краснеть, почувствую это и покраснею еще заметнее.
– У него глаза как у несчастного щенка.
– А у меня они какие? – с легкой ревностью поинтересовался Пиксель.
– Как у обезьянки, – сдуру выпалила я, – ну знаешь, маленькие такие, с ними еще все фоткаются у Спаса на Крови.
Тоник смешливо фыркнул.
– То есть я похож на старую облезлую мартышку? – медленно, явно обидевшись, решил Пиксель.
– Ты же про глаза спрашивал, – я все-таки начала краснеть, – Ну ты помнишь какие у них глаза?
