Дирдом что-то объяснял.
Ничего больше не сказав ему, Лукьянов повесил трубку.
— В сегодняшней вечерней газете будет заметка: «Из театра — в самодеятельность. Заслуженный артист приходит к детям!» Или что-то в этом роде, — сообщил он. И взглянул на часы. — Уже пять… Газета печатается.
— Виктор Макарович говорил: «Я счастливый человек: никогда не расстаюсь с детством!» Теперь, значит, придется расстаться… — сказала мама
— Ни о коем случае! — Лукьянов поднялся. — Мы найдем другое место!
— Другого места для него быть не может, — сказала мама.
— А не вернуть ли его на прежнюю должность?
— Дирижером? Там ведь Маргарита Васильевна… — осмелился возразить я.
— Она вернется на свое прежнее место.
— Виктор Макарович не согласится.
— Почему?
— Я вам не могу… объяснить. Лукьянов почему-то поверил мне.
— Надо пораскинуть мозгами! — По примеру отца он чуть не смахнул на пол письменный прибор. И обратился к маме: — Вы зайдите ко мне завтра по этому вопросу. — Потом обратился к отцу: — А вы зайдите сегодня. По поводу третьего цеха… Надо пораскинуть мозгами!
Он ушел к себе в кабинет, так и не поинтересовавшись, кто я такой. Может быть, он догадался?
— И все-таки я люблю его, — сказал папа. — Он — голова.
— А душа? — тихо спросила мама.
— И душа есть. Только ей некогда себя проявлять…
8
Когда я вечером пришел к Виктору Макаровичу, он уже все знал.
— Откуда? — спросил я.
— Мне позвонил Петя Лукьянов.
Своих бывших учеников он называл так же, как называл раньше, когда они были детьми.
— Но почему же вы не сказали нам, что Лукьянов пел у вас в хоре?!
— Он сам об этом никогда не вспоминал… Я думал, что эта страница биографии ему почему-либо неприятна.
— Неприятна? Ничего подобного! Просто он не стал певцом. Значит, практически это для него не имело значения!
— Он был очень способным мальчиком. Не у меня… А потом. Побеждал на математических олимпиадах. Я на него не сержусь.
— А на этого певца?
— На Женю Наливина? — Виктор Макарович помолчал. — В ошибках учеников, вероятно, и учителя виноваты.
— Ну уж нет! — возмутился я. — Только он виноват. Только он! И еще Дирдом…
— Хорошо, что Маргарита Васильевна дирижирует хором, — неожиданно сказал Виктор Макарович. — Она все сбережет… Я уверен.
— Сбережет! Она сбережет, — закричал я. — А с этим художественным руководством… Лукьянов сказал: «Нехорошо получилось». Он хотел все абсолютно переиграть. Но опоздал…
— Это было бы невозможно, — сказал Виктор Макарович.
— Почему?
— Ну, во-первых, Женя Наливин мой ученик. А во-вторых, победа за чужой счет… это почти поражение. — Он подошел к окну. Мне показалось, для того, чтобы скрыть от меня лицо. — Кажется, пора подводить итоги…
— Ни за что! — закричал я. — Ни за что… Лукьянов с мамой еще такое придумают! А вы пока отдохните… Вот если бы мне предложили сейчас отдохнуть, я был бы счастливейшим человеком! А помните, вы сочинили две песни? Они ведь имели такой успех! Еще сочините… А мама напишет текст. Она сейчас как раз в литературном кружке!
— Добрый ты мой «объявляла», — сказал он, не отрываясь от окна.
