вальсе, выдумывая на ходу причудливые движения и сочиняя собственную музыку. Их горделивые силуэты пропадали в малиновой дымке, и на незнакомый город опускался закат. Он говорил с божьими посланниками вкрадчивым шёпотом, и сколько бы юноша ни прислушивался – не уловил ни слова. Да и мог ли он знать этот таинственный язык? Если подумать, Никита в последние годы совершенно безрадостной, однообразной жизни не находил ни минуты, чтобы взглянуть на это бесконечное высокое небо. Может быть, поэтому он давно стал принимать как данность саму дисгармоничность мира, привыкнув к озлобленным лицам и нахальному обману вокруг.
Бариста приподнялся на локтях и ощутил сильную боль в спине. Пришлось смириться с временными неудобствами, чтобы немного оглядеться. Как же называется это место? Вроде бы Медовый раф? Никите казалось, что он задыхается: настолько сильным и терпким был запах мёда. «Так… Я что, в Шотландии?» – невольно подумал он, когда увидел огромное вересковое поле, посреди которого растянулось его маленькое тело. Конечно, ему всегда хотелось побывать за границей, особенно в Шотландии, фантастическом мире клетчатых килтов и шерстяных пледов. Он мечтал однажды вдохнуть полной грудью вересковый аромат. Но сейчас немного кружилась голова, и поэтому хотелось лечь в мягкую постель и поспать в тишине несколько часов. Он сорвал пару веточек, потому что вспомнил о магических свойствах вереска. Если положить его в кошелёк, то это увеличит твой доход, а если в карман – тебе будет сопутствовать удача во всех делах.
Никита попытался найти кошелёк в рюкзаке, но поиски оказались безуспешными: неужели оставил в кофейне? Именно поэтому пришлось класть новоиспечённый оберег в карман брюк.
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще мёда,
Пьянее, чем вино 3 .
Никита вспомнил балладу, которая произвела на него сильное впечатление в детстве. Когда прочёл впервые, не запомнил ни названия, ни автора. Побежал в библиотеку с горящими глазами и охрипшим от волнения голосом:
– Пожалуйста, найдите книжку!.. (и взор являл живую муку4). – Там было что-то про вереск… И ещё такая жёлтая обложка…
Кстати сказать, нашли, и мальчик долго потом рыдал по ночам, вспоминая трагический конец этой истории. Так неужели его давняя мечта исполнилась и он на самом деле в Шотландии?..
– Да не в Шотландии ты, можешь успокоиться, – послышался приятный низкий голос. Никита терпеть не мог визгливые нотки или громкие выкрики. А вот такой голос, как у незнакомки, сразу располагал к себе: казалось, тебя понимают.
Он обернулся, чтобы увидеть лицо девушки, которая прочитала его мысли и жестоко разрушила слабые надежды. Бледная кожа и ярко-красный шрам в виде зигзага на левой щеке.
– Такая красивая, – случайно выпалил вслух.
Она улыбнулась, обнажив ровный ряд белых зубов, и юноша поймал себя на мысли, что ни разу в жизни не встречал людей с такими тонкими губами. Говорят, это сдержанные и немного замкнутые натуры, но незнакомка не казалась закрытой.
– Надеюсь, ты о Шотландии, – она села рядом с юношей, обняв колени в рваных лиловых джинсах. Никита подумал, что перед ним – настоящее дитя вереска: вязаная кофточка с крупными сиреневыми пуговицами, бордовые кроссовки и малиновые волосы…
– Что это за место? – Никита бессознательно отзеркалил позу девушки. «Она меня младше, это точно. Наверное, ей около шестнадцати», – он продолжал изучать её лицо.
Незнакомка пожала плечами и поёжилась от резкого порыва прохладного ветра. Казалось, он заранее готовил нападение на её лиловые кудряшки, мечтал их запутать и как следует растрепать.
– Официальное название – Медовый раф, но кто знает…
– Но это же абсурд! Как место может так называться?
– В мире вообще всё возможно, – она достала из сумки видеокамеру. Осколок смущённого солнца скрылся под защитным панцирем тяжёлой тучи, и небо замерло, оставшись в одиночестве. Девушка хотела сохранить мгновение вечности – хотя бы её искажённую копию, ведь память тоже несовершенна.
– Лучшее изобретение человечества, – незнакомка снова улыбнулась. Лёгкие морщинки затанцевали в уголках её глаз, точно их красивая хозяйка разгадала секрет абсолютного счастья. Наблюдая за этими аритмичными танцами, Никита улыбнулся в ответ. Однако улыбка не успела задержаться на его губах: он несколько раз громко чихнул. Девушка не смогла подавить смех, но собеседник даже не обиделся.
– Кажется, пора где-нибудь погреться. Пойдём пить эль?
Наверное, сейчас Никита не отказался бы от горячего американо, но так не хотелось расставаться с незнакомкой, что пришлось согласиться на эль.
– Хорошая идея! Вот только… тебе точно можно пить алкогольные напитки? – бариста с недоверием посмотрел на юную собеседницу.
Она махнула рукой, и в её серо-зелёных глазах заплясали весёлые бесенята.
– Остался какой-то месяц до 18, – она вскочила с места и схватила Никиту за руку. – Ну что, готов к приключениям, Кит?
– Откуда ты…
Девушка приложила палец к губам.
– Ничего не спрашивай. Ты ещё многому удивишься. Кстати, меня зовут Мира.
– Красивое имя, – заметил Никита. Он наконец-то поднялся и тут же замер, почувствовав, как затекли ноги.
– Твоё тоже просто космос! – девушка подняла большой палец в знак одобрения.
Свежий ветер танцевал в её ярких волосах, и юноша не мог не любоваться лучистой улыбкой на тонких линиях губ и шаловливыми огоньками в широко распахнутых глазах. Эта девочка-подросток напоминала ему о мечтах, оставленных в пыльных ящиках памяти, и надеждах на пойманное в сачок счастье. Тогда он даже представить себе не мог, насколько оно неуловимо.
Мира казалась ему прародительницей невесомой красоты; никогда прежде Никита не видел таких безупречных лиц – разве что в музеях. Даже зигзагообразный шрам на левой щеке не портил её лицо, а делал уникальным и незабываемым. Никита мог закрыть глаза и воссоздать эти тонкие аристократические черты, точно выучил их наизусть, как стихотворение. Но открывал и понимал, насколько несовершенной бывает человеческая память, с удивительным мастерством искажающая всё идеальное. Мира улыбалась – и даже продрогший уставший странник смог бы согреться, а собственный закат показался бы ему далёким и неправдоподобным. Она улыбалась – и в ненастную погоду появлялись первые лучи солнца, чтобы осветить лицо какого-нибудь измученного страдальца.
Мира не шла – летела, и Никита едва поспевал за ней, удивляясь неутомимой энергии, которой недоставало ему самому. В эту минуту он подумал, что готов остаться здесь навсегда: рухнуть в объятия вереска, держать за руку смеющуюся девушку и слушать шотландские мелодии.
– Атмосферно, правда? – поинтересовалась она, когда музыка затихла.
Никита кивнул.
– Теперь мне ещё больше кажется, что я в Шотландии.
– И всё-таки ты ошибаешься. Может, это одна из копий той самой страны, о которой ты мечтаешь?
– Одна из копий? – переспросил бариста. Он
