к людям, не обращали на них никакого внимания… Зато слонята, совсем маленькие, ростом едва достигавшие живота взрослой слонихи, вели себя совсем как дети, тянули к ребятам хоботы, ласкались, видно, рассчитывая что-то получить… Андрей хотел бросить им батон из ведра, но появился служитель, слоны сразу же перестали мотать головами: начался обед…
С манежа доносились удары бича. Здесь шла репетиция наездников. Горел тусклый непривычный свет. Черная, гладкая, с лоснящимся крупом лошадь неслышно бежала вдоль барьера. У нее на спине стоял жонглер, ловкий широкоплечий парень с черными усиками над верхней губой. Он репетировал новый трюк: подбрасывал не пять мячей, как вчера, на представлении, а шесть — и все равно не ошибался.
Потом вывели вторую, коричневую лошадь. Стуча копытами по барьеру, легкая, горячая, она стремительно понеслась по кругу, а жонглер, оставив мячи, превратился в акробата. Он запрыгнул на полном скаку на спину лошади, спокойно выкрутил высокое красивое сальто на манеж. Этот сложнейший трюк шел у него беззаботно, словно он знал его много-много лет, чуть ли не с рождения, и потому выполнял теперь совсем без страховки. Высокий мужчина в скромном рабочем костюме, круживший в центре манежа с бичом в руках, быстрыми, оглушительными, как выстрелы, ударами направлявший бег лошадей, вряд ли успел бы поймать акробата, если бы тот недокрутил или перекрутил сальто.
— Это Игорь Чижов, — объяснил Руслан. — А с бичом — его отец.
Парень направился к Руслану. Вблизи он оказался мальчишкой, ростом чуть выше Андрея, да и старше его всего года на три, на четыре, а усики были всего лишь пушком, ни разу не знавшим бритвы.
— Привет! Вы опять после нас работать будете?
— Как вчера, — Руслан, гордый тем, что акробат говорит с ним как с товарищем, с коллегой, расплылся в улыбке.
— А это что, новенький? — Игорь с интересом взглянул на Андрея…
— Нет, он мой друг. Пришел репетицию посмотреть…
— А, — промычал Игорь, сразу потеряв к Андрею всякий интерес.
— Пошли в гардеробную, наши уже, наверное, пришли.
— Иди, я здесь посижу. — Андрей уныло опустился в кресло, откуда смотрел вчера представление. Руслан всего лишь за два дня стал в цирке своим человеком, а Андрей, который всегда чувствовал себя старше, верховодил, если они что-нибудь затевали вдвоем в секции или в школе, остался для всех тут зевакой, малышом…
В манеж вышел человек в красном бархатном халате. Его холодный безразличный взгляд скользнул по лицу Андрея, взлетел куда-то вверх под купол, и тотчас прибавили свет. Мужчина поправил стоящую в центре манежа тумбу, скинул халат, и Андрей понял, что перед ним руководитель номера Зайцев. Только костюм у него, был не белый с серебром, как вчера, а зеленый, выцветший, старый…
За руководителем шли мальчики. Сегодня их можно было разглядеть поближе. Володя, невысокого роста, стриженный под ежик, больше напоминал боксера, чем акробата. Второй, Леня, гибкий, тоненький, как спичка, ростом был чуть повыше, но казался моложе Володи.
Последним на манеже появился Слава, он вел за руку Руслана, который единственный из всей пятерки был без костюма, в обыкновенной футболке и трусах.
— Побыстрей, побыстрей, уже четверть пятого, — торопил партнеров Зайцев. — Другие за лишнюю минуту на манеже воюют, а мы прохлаждаемся. Даже новичок сегодня опоздал.
— Я вовремя пришел, когда гардеробная была еще закрыта, — нерешительно подал голос Руслан.
— Надо было постучать. А почему лонжи нет? — взглянув на купол, спросил Зайцев.
— А зачем она нам? — Слава пожал плечами. — Мальчишка к лонже привыкнет, а потом — отвыкать. Куликов давно пассировкой обходится.
— У Куликова своя школа, а у меня другая, — сухо отрезал Зайцев. — Чтобы завтра была лонжа…
Репетиция началась с разминки, Андрей во все глаза смотрел на манеж, следил, как Руслан делает мостики, шпагаты, ему казалось, что все это происходит в зале, что он всего лишь опоздал и сейчас тоже выбежит на ковер, чтобы повторить эти упражнения. Но ряд кресел, темневший перед носом амфитеатр, поднимавшийся высоко вверх по ту сторону манежа, и холодный взгляд униформиста, и безразличие Славы, словно не замечавшего его, — все напоминало Андрею, что он тут гость, и вместо того чтобы мечтать о манеже, следует подумать, как бы его не удалили из зала.
После разминки Руслана стали учить основной позе: сидеть на ногах партнера перед тем, как вылететь вверх на сальто. Ему надо было сидеть прямо, тянуть носки и смотреть не куда-нибудь, а прямо перед собой. Это оказалось почему-то трудно. Руслан заваливался на бок, падал вниз, его ловили, сажали обратно. Требовательный, строгий голос Зайцева выговаривал:
— Тяни носки, закрепись, опять развалился, как в кресле.
Руслан старательно выполнял все команды, не отвлекался, не шалил, как на секции.
— А теперь суплессы, суплессы.
Руслан растерянно заморгал глазами, и Зайцев стал растолковывать ему, что суплесс — это тот же мостик, выполнять который следует на ногах партнера. Руслан попытался выполнить суплесс раз, другой, третий. Но это вовсе не просто: ровно уронить голову назад, красиво прогнувшись, лечь на ноги партнера, не заваливаясь ни вправо, ни влево.
Репетиция, казалось, и общего ничего не имела с тем легким и быстротечным чудом, которое акробаты показали вчера на представлении. Здесь, как и у спортсменов, была работа, нудная, однообразная. На секции были паузы, смех, игра, а здесь над манежем в воздухе вроде бы витало напряжение. Лицо Зайцева было неизменно строгим, голос сухим и требовательным, разве что, обращаясь к Славе или мальчикам, руководитель не был так бесцеремонен, как с Русланом. Впрочем, может, напряжение рождала ответственность? Что значили соревнования на первенство города с сотней зрителей по сравнению с цирковым представлением?!
Когда репетиция перевалила за середину, Слава наконец заметил Андрея и приветливо махнул рукой.
Андрей кивнул ему в ответ, перепрыгнув через три ступеньки, бросился к барьеру, но Слава уже лег на тумбу кверху ногами и никого, кроме партнера, видеть уже не мог.
И снова нужно было ждать паузы. Артисты повторяли весь номер от начала до конца, по много раз останавливая его в середине. Зайцев находил в исполнении новые и новые недостатки, которые вовсе нельзя было заметить со стороны, казалось, что он выискивает их. Только под конец Андрей понял, что номер идет совсем не так, как вчера на представлении. Сегодня Леня делает почти все трюки, которые вчера были поделены на двоих…
— Вот так и будем работать, — сказал наконец Зайцев, обращаясь к Лене, и вытер платком пот со лба. — Завтра на дневном выйдем работать втроем…
— Пал Палыч, может, лучше на репетиционный, какой же это номер с одним «верхним»?..
— Я уже договорился с директорам, — твердо
