и последней линией обороны, а ее гвардейцы несли дежурство в траншеях с колючей проволокой. Маргарет много лет спустя назвала эти оборонные меры «жалкими», добавив, что они «никогда не сдержали бы немцев, но зато нас держали взаперти»14.
Замковый колокол служил сигналом военной тревоги. По его бою обитатели замка должны были быстро спуститься в подземелье, оборудованное под бомбоубежище. Девочкам пришлось впервые спуститься в подвал уже на третью ночь после приезда. Они опоздали, чем сильно напугали домашнюю прислугу. Причина же заключалась в том, что Маргарет не могла найти свои трусики. Спустившись, она отказывалась спать на походной кровати, но в конце концов задремала. В отличие от нее Елизавета не смыкала глаз, настороженно прислушиваясь к каждому звуку и с тревогой думая о том, что принесет война ее семье и Британии.
На следующее утро Клайв Вигрэм, назначенный комендантом замка, сообщил принцессам и их гувернантке, что они останутся в Виндзорском замке на неопределенное время. По решению короля и королевы девочкам предстояло вести в своем новом доме по возможности нормальную жизнь, заниматься уроками и играть в пределах замка. Кроуфи надлежало следить за тем, что слушали принцессы по радио или узнавали из газет, – их следовало беречь от лишнего стресса. «Придерживайтесь обычной программы настолько, насколько это возможно, Кроуфи», – приказал король.
Однако новые условия жизни были далеки от «обычных». Королевские дочери жили в холодных комнатах, продуваемых сквозняками. Во время банных процедур горячая вода строго лимитировалась, а свет давали лампочки слабого накала либо его не было вовсе. Приготовление еды теперь подчинялось диктатуре продовольственных книжек. Товары, будь то продукты или бензин, регистрировались во время покупки, поскольку всем полагалось одинаковое количество.
Однажды на ужин пришел член кабинета министров сэр Стаффорд Криппс и попросил себе омлет. Его просьба пробила брешь в еженедельном рационе принцесс, которым полагалось по одному яйцу в неделю. Девочки, понимая, что им самим омлета уже не видать, гримасничали за спиной министра и досадливо хмурились, видя, как он с аппетитом уничтожает их порционные яйца.
Учебно-тренировочные занятия стали частью жизни, и сестры понимали их необходимость: в Лондоне, в пятнадцати милях от них, падали бомбы, и они ощущали вибрацию этих ударов. Как вспоминала Маргарет, вражеские налеты, «казалось, всегда начинались в то время, когда мы ложились спать». Девочки с трудом просыпались, набрасывали на себя кое-какие вещи, хватали собранные заранее маленькие чемоданчики с самым ценным и бежали по подземным переходам, где «жутко воняло сыростью»15, к отведенному для них помещению. Неудивительно, что первым домашним питомцем в этом подземном царстве стал хамелеон. Он питался мухами и пауками, которых ловили и скармливали ему принцессы.
В течение двух октябрьских ночей сестры замирали от ужаса, слыша звуки бомб-ревунов. Они падали с леденящим душу воем и свистом, и их сопровождали глухие удары противовоздушных орудий, установленных вокруг замка. Эти зловещие звуки и постоянное ожидание новых налетов начали психологически сказываться на двух молодых принцессах. Их мать в письме поделилась своими опасениями с королевой Марией, сообщив ей, что девочки выглядят измученными и «непохожими на самих себя»: «Хотя они так хорошо держатся и собранны, но все время прислушиваются и вдруг срываются с места, что, конечно, отражается на нервной системе»16.
И все же девочки понимали, что им повезло. Они знали, что тысячи других детей вынужденно расставались со своими родителями, их увозили в глубь страны или в один из британских протекторатов. Масштабная эвакуация около трех миллионов детей стала предметом первого радиообращения Елизаветы в октябре месяце. Это был трогательный четырехминутный разговор о трудностях, которые выпали на долю эвакуируемых детей. Многие из них отплывали в неведомые страны, где их ожидал временный приют в семьях совершенно незнакомых людей. Перед эфиром Елизавета репетировала в течение нескольких часов и в конце передачи оптимистично напомнила своей международной аудитории, что дети сохраняют жизнерадостность и отвагу перед лицом «опасностей и горестей войны». Она закончила свое обращение, попросив сестру присоединиться к ней и пожелать всем спокойной ночи. Короткая реплика Маргарет – «Спокойной ночи, дети» – укрепила образ единого семейного фронта. Их подруга Анна Коук слушала радиообращение из своего временного дома в Шотландии. Ее реакция совпадала с мнением многих детей: «Они были нашими героинями. Две принцессы по-прежнему оставались в Англии и подвергались тем же опасностям, что и мы»17.
Уже на следующий день, 14 октября 1939 года, Елизавета узнала, что немецкая подводная лодка проскользнула сквозь линию обороны северной морской базы в Скапа-Флоу и потопила линкор Royal Oak, что привело к гибели более 800 моряков. Она в ужасе вскочила и воскликнула: «Кроуфи, этого не может быть! Эти чудесные моряки!» Даже в Рождество мысли о трагедии на Royal Oak не оставляли Елизавету. Она чувствовала себя виноватой и объясняла Кроуфи: «Наверное, мы были слишком счастливы. Я все думаю о тех моряках и о том, какое должно быть сейчас Рождество в их домах»18.
Принцессы завели свой огород около замка и с помощью сетки спасали урожай от кроликов. Они научились вязать носки и перчатки, внося свой вклад в помощь фронту, хотя вязание плохо давалось Елизавете. Они продолжали учить французский вместе с мадам Мари-Антуанетт де Белег. Преподавательница занималась с принцессами до 1948 года и позднее вспоминала, что в Елизавете уже чувствовалось «сильное чувство долга, смешанное с joie de vivre (живостью), что и составляло ее характер»19. Ее жизнерадостная младшая сестра видела в уроках французского возможность петь народные и детские песенки и играть на фортепиано.
Не считая этих совместных занятий, программа обучения Елизаветы сильно изменилась. Дважды в неделю в Виндзорский замок на коляске, запряженной пони, подобно герою романа Джейн Остин, приезжал Генри Мартен, привозя кожаный саквояж с книгами и бумагами. Он не без смущения рассказывал об упадке конституционной монархии, ведь они занимались в месте, которое дышало историей и где в небе над ними шла битва за независимость Британии. В марте 1945 года король возвел Мартена в рыцарское достоинство на ступенях Итонского колледжа, где тот занимал сначала должность вице-проректора, потом проректора или директора. Рыцарское звание он заслужил не только как наставник принцессы Елизаветы: он всю жизнь отдал колледжу и написал не один учебник по истории.
В то время как Елизавета училась с Генри Мартеном, Маргарет снова была предоставлена самой себе. Позднее она говорила своему официальному биографу Кристоферу Уорику: «Не побоюсь сказать, что это приводило к раздорам»20. Его собрат по перу биограф Кеннет Роуз отмечал: «Необременительный учебный
