Дорогой дыма
Далекий край, где древле были шумыНе наших битв, наряд не наших стран,Где сердце вырубал обсидиан,Лазутчик был в лесу хитрее пумы –
К твоим горам мои уходят думы,Там храмом не один горел вулкан,И пьяный дым качал там океан,И дым иной был в грезе Монтесумы.
Звененьем золотых колокольцовСвоих сандалий – вброшен в ритм дремотный,Вот курит он. За кругом круг несчетный.
И новый мир встает из дымных снов.Его табак пришел туда впервые.И мы – его, чрез волны голубые.
Синий жгут
Для мудрого не может быть вопроса,Что между самых ласковых минут,Которые дано нам видать тут,Одна из самых нежных – папироса.
В ней жертва есть. От горного откосаВосходит синий дым, свиваясь в жгут.Ручьи воспоминания текут.Белеет дымка. Слышен всплеск у плеса.
В ней вольный, хоть любовный, поцелуй.Дыханье – через близь приникновенья.Душистое зажженное мгновенье.
Спирали, уводящих грезу струй.Двойная жизнь души и арабесок,С качаньем в Вечность легких занавесок.
Воспоминание
Голубоватое кольцо, все кольца дымаМоих египетских душистых папирос,Как очертанья сна, как таяние грез,Создавши легкое, уйдут неисследимо.
Я мыслью далеко. Я в самом сердце Рима.Там об Антонии поставлен вновь вопрос.И разрешен сполна. Как остриями косОбрезан стебель трав, и жизнь невозвратима.
Я знаю, римлянин не должен был любить,Так пламенно любить, как любят только птицы,Очарования египетской царицы.
Но Парки нам плетут, и нам обрежут, нить.Я ведал в жизни все. Вся жизнь лишь блеск зарницы.Я счастлив в гибели. Я мог, любя, любить.
Шаман
Шаман, глушащий сразу в сердце боль,Волшебник грез и пиршеств веселящих,А также ссор и слов как нож разящих,Ты, самокоронованный король, –
Ты, царь царей, ласкающий, докольНе бросишь в грязь, как леший в темных чащах,Сразитель верных, сном смертельным спящих,Я знал твой быстрый пламень, алкоголь.
Алхимик, то с глазами василиска,Преобразитель гениев в калек,То радостный, как звук разливных рек,
То влюбчивый, как ночью одалиска,Я рад, что знаем мы друг друга близко,Я счастлив, что прогнал тебя навек.
Яд
Мне чужды сатанинские забавы.Сновидец – Опий. Власть дает ГашишГлубь мерить глубже, тише чуять тишь.И морфий видит стены в блесках славы.
Но я мои сонеты и октавыИм не отдам. Мне дорог яд, но лишьТакой, в котором творчески горишь,И как вулкан стремишь потоки лавы.
Мой яд – любовь, Любить. Любовь к любви.Любовь к мирам. Любовь к малейшей мошке.Ведут мой садовые дорожки
К безмерным тайнам, дремлющим в крови.Есть сон: был мед, но не хватало ложки.Есть сон: здесь мед. Всегда. Лишь позови.
Рождение музыки
Звучало море в грани берегов.Когда все вещи мира были юны,Слагались многопевные буруны,В них был и гуд струны, и рев рогов.
Был музыкою лес и каждый ров.Цвели цветы, огромные, как луны,Когда в сознанье прозвучали струны.Но звон иной был первым в ладе снов.
Повеял ветер в тростники напевно,Чрез их отверстья ожили луга,Так первая свирель была царевна
Ветров и воли, смывшей берега.Еще, чтоб месть и меч запели гневно,Я сделал флейты из костей врага.
Свирель
Журчание пастушеской свирели,Растущее с рассветным светом в лад.Движенье удаляющихся стад.Дремлю. Так хорошо побыть в постели.
На венчиках цветов, как в колыбели,Оставил росы огненный закат.Их самоцветам глаз вчера был рад,Сейчас они вторично заблестели.
Там холодно. А здесь мне так тепло.Смыкаются усталые ресницы.Мне все равно, что будет, что прошло.
Ум потонул. Деревьев вереницы.Лес. Наводненье. Искрится весло.Поют в ветвях лазуревые птицы.
Волею рук
Настраиванье скрипок. Ток ручьев,Себя еще пытующих, неровных,Но тронувших края надежд верховных,И сразу доходящих до основ.
Дух пробужден. В нем свет, который нов.Пробег огней, утонченно-духовных.Мир возниканья снов беспрекословныхПо воле прикасания смычков.
Миг тишины. В огнях застыла зала.Не дрогнет жезл в приподнятой руке.Еще сейчас душа была в тоске.
Вот в ней мгновенно притупилось жало,И с пальцев рук теченье побежало,И дух плывет в ликующей реке.
Музыка
Кто шепчет через музыку с сердцами,Что говорит в ней волею с душой?Мы грезой зачарованы чужой,И тот чужой – родной, он плачет с нами.
Проходят тени прошлого струнами.Душа заворожилась глубиной.Ты тайный – за прозрачною стеной,Недосяжимо-близко, и с крылами.
Что в музыке? Восторг, нежданность, боль.Звук с звуком – обручившиеся струи.Слиянье в Волю сонма разных воль.
О, все живые были в поцелуе.С очей слепых вдруг отошли чешуи.Еще побыть в прозрении дозволь.
Предощущение
На уводящих проволоках иней,Сгущенный, весь изваянный луной.Чрез окна говорят они со мной,Те дружные ряды продольных линий.
Я далеко. Над Капри воздух синий.Волна, играя, говорит с волной,Горит Везувий. Лава пеленой.Ветвится дым разливом черных пипий.
Я с вами, пламя, золото и сталь.Я там, где жерла, срывы гор, изломы.Во мне всегда поет и кличет даль.
В душе хотят прорваться водоемы.Бьет полночь. Бледный, сел я за рояль.И в тишине смотрящей были громы.
Два голоса
Она мне говорит: «Я ласкою объемлю».И он мне говорит: «Я горячей горю».Я слушаю его. И ей любовно внемлю.Обоим им в душе воздвиг по алтарю.
Я в колебании качаюсь и творю.Душой звенящею я музыку приемлю.И звон малиновый поет мою зарю.И океанами рассвет объемлет землю.
Она мне говорит. И женскому я рад.Но он мне говорит. Я с ним в ином законе.По влаге пламенной плыву в огнистом стоне.
И вот уж лунный ход размеренных сонат,Как ветр, отяжелев набатом благовоний,Вступает в солнечность ликующих симфоний.
Зовы звуков
Звук арфы – серебристо-голубой.Всклик скрипки – блеск алмаза хрусталистый.Виолончели – мед густой и мглистый.Рой красных струй, исторгнутый трубой.
Свирель – лазурь, разъятая борьбой,Кристалл разбитый, утра ход росистый.Колоколец ужалы – сон сквозистый.Рояль – волна с волною в перебой.
Но как среди плодов душисто манго,Струя истомно-пряный аромат,Мне хочется всегда уйти назад –
Туда, где был, где сини воды Ганга,И дальше, до лиан, в яванский сад,К тоске ручьистой звуков гамеланга.
Мертвые звезды
Сердца к сердцам и к безднам кличут бездны,В ночи без слов к звезде поет звезда.И зов дойдет, но, может быть, тогда,Когда звезда – лишь гроб себя железный.
Прекрасен полог ночи многозвездный,Но жизнь творит лишь там, где есть вода.Когда ж она иссохла навсегда,Звезда – лишь знак изящно-бесполезный.
Там русла рек, где влага не течет.Там бродят лишь бесплотнейшие тени,Без жажды, без любви, без вожделений.
И нет цветов там, чтоб собрать с них мед.Нет больше тайн. И чарой песнопенийДуша там в плен другую не возьмет.
Люби
