ублюдка, который поможет тебе снова сбежать от семейного долга.
Он встает, его пальцы скользят по моим волосам, когда он наклоняется, прижимая губы к моей макушке.
— Ты больше не опозоришь меня, principessa22. Я рад, что ты дома, где тебе самое место. На следующей неделе ты и твоя мать начнете планировать свадьбу.
Я сжимаю зубы, уставившись вперед, не в силах посмотреть моему отцу в глаза. Он целует меня в висок и отходит, направляясь к кухне, как раз в тот момент, когда звук дверного звонка раздается по всему дому.
— Вот твой напиток, Бьянка, — мягко говорит Гейб, ставя коктейль передо мной.
Положив свою руку на мою, он смотрит на меня секунду. Но я игнорирую его жест и отворачиваюсь, чтобы он не увидел, как слезы прорываются сквозь преграду и катятся по моим щекам.
Гейб обходит бар и выходит из гостиной. Маленький всхлип срывается с моих губ, когда я понимаю, что осталась одна, и паника охватывает мое тело.
Он никогда не позволит мне уйти. Он всегда найдет меня.
Я делаю глоток коктейля, позволяя ему успокоить мои дрожащие руки, и вытираю слезы, прежде чем кто-либо меня найдет. Я встаю и разглаживаю платье, когда за моей спиной раздается незнакомый голос, льющийся как растопленное масло.
— Прекрасная Бьянка Росси вернулась домой.
Я резко оборачиваюсь, оказываясь лицом к лицу с Лоренцо Моретти, моим проклятым женихом.
Я видела его на мероприятиях, которые посещала с семьей много раз, но мы всегда были в окружении других людей, и я никогда не разговаривала с ним тет-а-тет. Он невероятно красив. Я понимаю, почему он так популярен у женщин. Высокий и крепко сложенный, держится уверенно и носит свой костюм Brioni так же, как бриллиант носит свой блеск.
Его глаза пожирают меня. Они темно-карие, настолько глубокие, что в них можно утонуть.
— Это больше не мой дом, — говорю я, поднимая подбородок вверх.
Его руки небрежно лежат в карманах, и глаза скользят по моему телу, заставляя мое нутро одновременно гореть и скручиваться. Мое тело не знает, как на него реагировать. Слухи, которые я слышала о нем, вызывают у меня отвращение, но влечение к нему возникло мгновенно и неоспоримо.
— Нет, — говорит он, лениво ухмыляясь. — Ты права. Скоро ты будешь называть мой дом своим.
Уголки моих губ поднимаются в усмешке, повторяя выражение его лица. Я выпиваю коктейль залпом, в три больших глотка, чувствуя его взгляд на себе. Швыряю стакан с оставшимися кубиками льда на барную стойку, вытирая рот тыльной стороной руки.
Затем я делаю шаг к Лоренцо, достаточно близко, чтобы почувствовать энергию, исходящую от него.
— Я никогда не выйду за тебя замуж.
Когда я прохожу мимо него собираясь уйти, его рука молниеносно хватает меня за бицепс. Он резко притягивает меня к себе, заставляя споткнуться, затем наклоняется так близко, что его мятное дыхание скользит по моим губам.
— Ты выйдешь, Бьянка, — он сжимает мою руку сильнее, его выражение лица при этом остается безразличным. — В следующий раз, когда ты сбежишь, я отправлю своих людей, чтобы вернуть тебя домой, и они не будут такими нежными, как люди твоего отца. И я не буду таким же всепрощающим. Они притащат тебя обратно ко мне, кричащую и вопящую, а когда ты окажешься дома, я буду наказывать твое прекрасное маленькое тело снова и снова.
Он притягивает меня еще ближе, его губы касаются моих. Я пытаюсь отстраниться, но другая рука находит затылок и держит меня на месте.
— Ты моя, Бьянка. Моя, чтобы делать с тобой всё, что захочу. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее мне это нравится.
Его губы накрывают мои в болезненном поцелуе. Мое влечение к нему превращается в мертвые черные лозы в венах и распространяется по всему телу, словно отрава. Этот ублюдок убьет меня, если я выйду за него замуж. И если не выйду, тоже.
Я кусаю его за нижнюю губу, заставляя отстраниться с улыбкой. Проведя большим пальцем по губе, он вытирает каплю крови, затем облизывает ее с пальца. Я морщу нос и сдерживаю рвотный рефлекс при виде этого зрелища.
— Всё в порядке, Бьянка. Я люблю немного крови с киской, — протягивает он, отпуская мою руку.
Не теряя времени, я отдаляюсь от него, быстро проходя через комнату, потирая внутреннюю сторону бицепса, зная, что на этом месте уже появляется синяк. Слезы щиплют глаза, а подавленный всхлип грозит вырваться из горла.
— Увидимся за ужином, жена, — насмешливо кричит Лоренцо мне вслед.
Я бегу через арку, поднимаясь по лестнице через две ступеньки вверх к своей спальне, где в уединении могу собраться с мыслями. Я врываюсь в свою комнату, захлопываю дверь и опираюсь спиной на дверной косяк.
Я тянусь к ожерелью, снова забывая, что его больше нет.
— Черт побери! — кричу, когда пальцы ничего не находят.
Закрыв лицо руками, рыдаю в ладони до тех пор, пока не начинаю задыхаться.
Я умру прежде, чем выйду за этого мерзавца. Я ненавижу своего отца. И я ненавижу мать за то, что она позволяет этому случиться. Я ненавижу всю свою семью!
Я уже сбегала однажды, смогу и снова. Только надеюсь, что у меня будет шанс сделать это до того, как мне действительно придется выйти за Дьявола.
Я уверена, найдутся люди, которые посмотрят, как я уплетаю мамину сфольятеллу23, и спросят, как я могу быть такой спокойной после всего, что случилось. Но правда в том, что это почти так же хорошо, как секс. Ну ладно, это почти так же хорошо, как любой секс, который у меня когда-либо был. И, наверное, почти так же круто, как офигенный, сногсшибательный трах. Не то чтобы у меня был какой-то опыт в этой области.
Так что пока что мамина сфольятелла — это мой максимум.
Хрустящие слои слоеного теста удерживают сладкую рикотту, будто жертвуя собой, чтобы защитить ее. Ароматы ванили и корицы танцуют с посыпанной сверху сахарной пудрой, заставляя мои веки сомкнуться. Я проглатываю кусочек, затем запиваю его глотком капучино, и, о боже, это — оргазм.
Лучше, чем жить на бутербродах с арахисовым маслом, джемом и попкорне.
Я всё еще планирую вырваться из этого дурдома, говорю я себе, накладывая в рот еще одну большую ложку кремовой рикотты. Но прямо сейчас, зачем морить себя голодом? К тому же я больше никогда так не поем.
— Вот это да…
Я поднимаю голову, улыбаясь звуку его голоса. Подняв тканевую салфетку с колен к губам, я провожу ею по
