Оказавшись в подъезде, он немедленно поставил Поуни на ноги. Но нечаянно зацепил рукой край платья и задрал его так, что девушка почувствовала себя почти голой. Кент неуклюже, бормоча извинения, выпутался из ее пальто и нажал кнопку лифта. Поуни, не глядя на него, одернула подол.
Никогда еще лифт не казался ему таким тесным и таким медлительным. То ли в подъезде действительно было жарко, то ли… Поуни смотрела в пол, теребя прядь волос, выбившуюся из-под заколки с шелковыми черными цветами. И тут Кент впервые понял, почему мужчины целуют женщинам руки.
Когда они вошли, загудела сигнализация. Поуни набрала код, а Кент снял пальто, повесил его, потом помог раздеться жене. Своей жене…
Прихожая тоже показалась ему слишком тесной. И к тому же она никуда не ехала… Всего одно долгое мгновение стояли они лицом к лицу, остро ощущая, как близко они друг к другу, как отчаянно бьются их сердца…
— Спокойной ночи… — прошептала Поуни, глядя куда-то в сторону. И поспешно прошмыгнула в спальню.
Кент хотел было удержать ее. Но… но об этом они не договаривались. Кент вспомнил, как девушка обещала ему «все, что угодно», когда умоляла жениться на ней. Она может отдаться ему, чтобы сдержать слово… Нет, только не это!
Но когда Кент разделся, им овладело страстное желание оказаться с Поуни в одной постели. Черт, черт, черт!
Она проснулась и подбежала к окну. Мир за окном был ослепительно белым. За ночь выпало не меньше фута снега, и он продолжал падать. Город стоял тихий, будто вымерший.
Потом Поуни выглянула за дверь, убедилась, что в ванной никого нет, сгребла в охапку одежду и полотенце, оставленное Сэмми, и на цыпочках побежала принимать душ. Проходя мимо гостиной, она услышала, что телевизор работает. Значит, Кент уже встал.
Поуни управилась быстро. Когда она вышла из ванной, в воздухе витал аромат кофе, неудержимо повлекший ее в гостиную.
— Привет! — сказала она.
Кент сидел на диване в джинсах и ковбойке, в одной руке телефон, в другой чашка с кофе, рядом — пульт дистанционного управления. Звук приглушен. По телевизору передавали сводку погоды. Часы в углу экрана сообщали, что сейчас без двух минут восемь.
Ну конечно, Кент хочет знать, смогут ли они вылететь завтра, если снегопад не прекратится. А сегодня им еще предстоит оформить кучу бумаг. Это тоже будет не так-то просто сделать, если дороги стали непроезжими.
Кент молча кивнул ей. На том конце провода, видимо, сняли трубку.
— Тед, это Кент. Ты смотрел новости?
Поуни, не теряя времени даром, прошла в кухню, налила себе кофе и вернулась обратно.
— Да, да, да! Нет, я слышал только то, что говорили по телевизору… — продолжал говорить Кент.
Интересно, что его так взволновало? — удивилась Поуни. Ну, подумаешь, задержатся они на пару дней, что такого?
— Не знаю, Тед. По-моему, дело дрянь. Нутром чую… Подожди минутку.
Раздались позывные восьмичасового выпуска новостей. Кент поставил чашку, взял пульт и прибавил громкость.
— Доброе утро, — произнес диктор. — Вначале — о главных событиях дня.
Кент подался вперед, весь внимание. До Поуни только теперь дошло, что дело не в погоде.
— Дворец и правительственные здания в Сане, столице Йемена, вчера вечером были атакованы и захвачены исламскими мятежниками из партии «Хезбуддин». По непроверенным данным восставшие одержали полную победу.
Сегодня премьер-министр Канады должен вернуться из…
Кент выключил звук и продолжил говорить по телефону. Поуни же сидела, как каменная статуя, пялясь в безмолвный экран. Потом медленно повернулась и растерянно уставилась на Кента. Чужой, почти незнакомый человек… И меньше чем сутки назад она вышла за него замуж. Увы, теперь этот брак для нее бесполезен. Но ведь она обещала Кенту… Что же она ему обещала?..
5
Никогда в жизни Поуни не приходилось столько бездельничать, когда вокруг происходило столько событий.
Йемен сотрясала революция, страны-потребители нефти всполошились, строительство резиденции в пригороде Мукаллы, разумеется, отменили. А Поуни только и оставалось, что сидеть на диване перед телевизором и смотреть новости, в которых ничего нового не сообщалось. Девушка даже не могла вернуться домой, к родителям: ведь те, естественно, полагали, что теперь она будет жить с мужем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Два дня миру было известно только одно: на юге Аравийского полуострова что-то происходит.
Когда диктор в пятнадцатый раз за день сообщил, что «о Кри Уолкер, канадской девушке, которую взяли в заложницы члены той самой партии, которая теперь, по-видимому, захватила власть в стране, новостей пока не поступало», у Поуни сдали нервы. Она нажала на кнопку. Ну вот, хоть что-то она сделать может: выключить этот чертов телевизор!
Поуни встала и пошла в кухню налить себе кофе. Она постепенно привыкала к уютной квартирке Сэмми. Может, зря она не обзавелась таким вот жилищем, которое стало бы для нее домом? После того как родители разорились, Поуни два года вела бродячую жизнь, устраиваясь на работу в отели, предоставлявшие служебную площадь для проживания. Может быть, ей пора наконец-то обосноваться на одном месте?
Она тщательно избегала мыслей о том, что теперь ее жизнь отчасти зависит от Кента. Когда она думала об обещаниях, которые сгоряча надавала «жениху», ей становилось не по себе. Неужели он потребует, чтобы она сдержала слово?
Нет, невозможно! Кент не сделает этого! В конце концов, она ведь была в безвыходном положении! А обещания, данные в безвыходном положении, не считаются…
Зазвонил телефон. Поуни едва не уронила кофейник, но вовремя подхватила, поставила его на стол в расползающуюся кофейную лужу и бросилась в гостиную.
— Привет. Это Кент.
Поуни стиснула трубку. Судя по голосу, у него какие-то новости…
— Кент, что случилось?
— Все хорошо. Ты стоишь? Лучше сядь.
Колени у Поуни подогнулись, и она плюхнулась на диван.
— Сижу…
— Кри выпустили! Точно пока ничего не известно, но, кажется, ее вывезли вместе с работниками нашей фирмы, которые выехали на место строительства заранее. Самолет вроде бы уже в воздухе. Подтверждения мы не получим, пока он не прибудет на место.
Слезы хлынули из глаз Поуни. До сих пор она себе плакать не позволяла.
— Слава богу, Кент! Слава богу! Господи, какое чудо!
— Кри, похоже, просто привезли в аэропорт и отпустили. Наш самолет как раз готовился к отлету, и летчик согласился взять ее на борт. Репортерам об этом пока не сообщали.
Поуни так рыдала, что почти не могла говорить связно.
— Кент… Скажи спасибо тому летчику, когда… когда будешь с ним говорить… Поблагодари их всех от… от меня… Кент, я… я позвоню папе с мамой?
— Знаешь, подожди лучше до тех пор, пока мы не будет знать наверняка. Порой всякое случается…
— Ладно… Да, наверное, так лучше… Только позвони сразу, как только что-то узнаешь, хорошо? Я хочу сказать родителям прежде, чем они услышат новость по телевизору!
— Хорошо, Поуни, — мягко ответил Кент.
Следующие несколько часов показались Поуни невыносимыми. Никогда еще она не чувствовала себя такой бесполезной. Все, что она могла, это расхаживать взад-вперед и ждать. Заехала Сэмми подбодрить Поуни. Она вообще часто навещала ее в эти сумасшедшие дни. Конечно, Кент сестре тоже позвонил. Теперь девушки вместе сидели перед телевизором, колеблясь между надеждой и страхом, что произошла какая-то ошибка.
В конце концов пилот самолета, принадлежащего компании «Полигон», связался с наземными диспетчерскими службами нейтральной территории. Кент позвонил Поуни и сказал, что информация подтвердилась: Кри действительно отпустили, и она на борту самолета, летящего в Эр-Рияд.
— Естественно, служба воздушного контроля Саудовской Аравии сообщила о Кри не только нам, но и средствам массовой информации, — сказал Кент. — Так что звони скорее родителям.
Поуни тут же набрала номер, но почти не могла говорить — ее душили рыдания. Тогда Сэмми отобрала у подруги трубку и сообщила миссис Уолкер, что ее дочь жива и, похоже, цела и невредима. А через две минуты по всем каналам радио и телевидения уже передавали срочное сообщение:
