На следующий день я попросил повторить все то, что он говорил на предыдущем допросе. На сей раз, как я и предполагал, его показания существенно отличались от первых объяснений…
Подвела память шпиона, на этом он и попался.
Назвавший себя лейтенантом Ивановым оказался агентом абвера, заброшенным на полуостров с целью ведения разведки. Вскоре мы его переправили в особый отдел Ленинградского фронта.
* * *
— Вы говорили о том, что гарнизон готовился к эвакуации с полуострова Ханко путем погрузки личного состава на корабли. А что сделали с имуществом, боевой техникой, ведь всего того, что нельзя было вывезти и нельзя оставлять врагу, было много?
— На все объекты, подлежащие уничтожению, завозилась взрывчатка. Чтобы не вызвать у немцев подозрений, подрыв машин, оборудования и сооружений производился так: свозились, например, автомашины в определенное место, закладывались фугасы и горючие материалы. Когда противник начинал артобстрел, производился подрыв. Фрицы, наверное, ликовали по поводу «меткой» стрельбы. В день погрузки личного состава на корабли я увидел в гавани, как затапливали танки, паровозы, вагоны.
— Как же можно было затопить такую громаду, ну хотя бы паровоз?
— Довольно просто. Подводили рельсовое полотно к самому краю пирса или крутого берега. Паровоз сталкивал вагоны и платформы с танками и автотранспортом в воду, а потом и сам «прыгал» туда же. Уничтожали даже артиллерийские батареи. В стволы орудий засыпали песок, а затем производили выстрел…
Грустно было смотреть на все это. Вот так мы покидали ВМБ на Ханко. О том, что оборонцы ушли, фашисты узнали только на следующий день, когда наши корабли уже достигли Кронштадта.
* * *
— Николай Кириллович, что вы можете вспомнить наиболее яркого из чекистских будней вашей службы в Прибалтике? Там ведь оперативная обстановка даже после войны была не из легких, — поинтересовался Николай у прославленного оперативника.
— Осенью 1944 года наши войска освободили Таллин. За время трехлетнего пребывания в Прибалтике абвер создал широко разветвленную разведывательную сеть. Агентуры насадил, как картошки в огороде. После отступления фашистов она осталась в подполье. Для борьбы с нею в эстонскую столицу прибыла оперативная группа, состоящая из контрразведчиков Балтфлота во главе с генералом Виноградовым.
— Вы тоже находились в составе этой группы?
— И да, и нет… Дело в том, что я остался до особого распоряжения в Ленинграде с бумагами архива и картой с обозначением мест пребывания вражеских резидентур, явочных квартир, разведшкол, почтовых ящиков, донесений и прочего, что имело отношение к разведцентру абвера «Норд-Поль». Эти документы я выучил почти наизусть.
— А когда вы приехали в Таллин? Вас вызвали по конкретному делу или в общем порядке — для усиления?
— Я анализировал работу одного нашего источника, эстонца Каспера — радиста разведывательного отдела КБФ, переправленного еще в 1941 году за линию фронта. Первая радиограмма звучала от него обнадеживающе: «Приступил к исполнению.»
В ней давались оперативно значимые данные, но потом связь оборвалась. Одно время мы считали, что радист погиб, однако через некоторое время рация Каспера вновь ожила в эфире, но, к нашему удивлению, она работала на другой волне. Некто «Реннер» передавал донесение в «Норд-Поль», что сразу же насторожило армейских чекистов, так как, по данным наших оперативников, почерк работы радиста был идентичен с почерком работы бывшего нашего источника.
С целью установления Каспера мы размножили его фотографию, срочно сообщили одному из наших зафронто-вых агентов в Таллине адреса вероятного проживания разыскиваемого и попросили в случае установления объекта выяснить его поведение.
Вскоре агент уже докладывал, что Каспер после приземления на парашюте со всей экипировкой явился в немецкую полицию и рассказал, кто он и что собирался делать на оккупированной немцами территории, то есть предал нас с потрохами, как говорится.
Через некоторое время пришло второе сообщение, в котором говорилось, что Каспер находится в Кенигсбергской разведшколе и изменил Родине. Все стало на свои места…
В Таллин я приехал по вызову генерала Виноградова. Он встретил меня словами: «Обстановка тут сейчас сложная. Паутину абвер свил основательную — Канарис постарался. Командующий флотом торопит нас активнее действовать. Бери в подчинение две оперативные группы и действуй».
— А как же с материалами на Каспера?
— Досье на предателя я привез с собой и доложил Виноградову. Но он меня ошарашил — его сотрудники задержали какого-то эстонца по имени Каспер, и поэтому надо было срочно сверить мои материалы с теми, что были у тамошних сотрудников.
— А кто он был по специальности?
— Высокообразованный юрист, хорошо знавший психологию. На встречах с чекистами юлил, умело, обходя «подводные камни» перекрестных допросов. Спасала его на первых порах великолепная память, но память — это медная доска, как говорится, покрытая буквами, которые время постепенно стирает и сглаживает.
Через оперативные возможности мы вскоре вышли на конспиративную квартиру Ханса Каспера. Провели обыск и обнаружили необходимые улики: оружие, нашу рацию, деньги, фиктивные документы с фотографиями Каспера в советской форме, инструкции по организации диверсий на военно-морских объектах. После этого Каспер замолчал. Пришлось выложить последний козырь — на допрос вызвали младшего брата.
— А что за козырь, кроме перечисленных улик, был у вас? Разве не козырь — обнаруженная наша радиостанция?
— Дело в том, что в одном, в спешке покинутом особняке мы обнаружили… картотеку таллинской тайной полиции. Среди завербованных значился и младший брат предателя. Но он не стал выполнять преступные поручения. Старший брат — изменник — об этом не знал.
Допрос Касперов я провел в форме общей беседы. Говорили долго — до полуночи. В конце концов Ханс сознался.
* * *
— А как же решилась судьба младшего брата?
— Тут целая история вышла. Многие мои коллеги требовали суда и над ним, но я добился освобождения его по закону. У нас ведь не было никаких материалов о его преступной деятельности. Прокуратура с моими доводами согласилась, а что касается старшего, то было вскрыто следующее…
Появился он в Таллине весной 1944 года после окончания немецкой разведшколы с задачей — с приходом советских войск в Эстонию снова внедриться в ряды агентуры военной контрразведки КБФ. Ему вменялось в обязанность работать на немцев силой резидентуры из четырнадцати агентов по сбору шпионской информации и совершению террористических актов и диверсий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
