— Да, дедушка! — Миу вышла из обеденного зала в коридор, и оттуда послышалось приглушенное шушуканье.
— Девицы до сих пор не спят! — Неодобрительно покачал головой Кэнсэй. — Таки плохо у них с самоконтролем! Недосмотрели, товарищи учителя, недосмотрели!
— Опять подсматривал, Кэнсэй? И что они там делают?
— Почему, чуть что, так сразу — к бедному китайцу!
— Допрашивали… ученицу… а она… не раскололась…
— Ну вот, Кэнсэй, видишь! — Заметил Акисамэ. — А ты говоришь, недосмотрели! Не просто ж так беспокоятся, а — деятельно! Сакаки, надеюсь, ты не позволил своему мотоциклетному увлечению затмить более важные вопросы?
— Обижаешь! Пятый-шестой дан! Пацан неплохо держался! Ну, и экипировочка у него, конечно… Позволяет не сдерживаться! Я вот тут подумал — если мы на своих учеников будем такой же обвес ставить, то ведь и смертность у нас упадет! А, Старейший? Ну и что, что дорого! Так ведь вроде и денежка у нас привалила, а?
— Охо-хо… Не все так радужно, детишки! — Пригорюнился Хаято Фуриндзи. — Последние непредвиденные расходы здорово подкосили наш бюджет! Может быть даже в Австралии придется обойтись без аренды пляжа… охо-хо…
Акисамэ встрепенулся:
— Старейший! Есть идея! — Он хлопнул кулаком по ладони. — Надо занять у Кэнсэя! Сигурэ недавно поймала его за ночным непотребством! Представляете, он пересчитывал большое количество денежных знаков!
Кэнсэй поперхнулся чаем и обиженно посмотрел на Акисамэ:
— Вот ведь… как подло! Как низко! Япо-о-онцы! Не думал, что ты, Акисамэ, такой злопамятный!
— Я не злопамятный, Кэнсэй. — Акисамэ сощурил глаза в щелочки и стал похож на большую хитрую лисицу. Он продемонстрировал всем свой коммуникатор. — Просто иду в ногу со временем! И пользуюсь «Планировщиком задач»! Вот — смотри!
Действительно, на небольшом экранчике был текст: «Отомстить. Забыть. Отметка о выполнении: выполнено. Автооповещение: через 5 дн.»
— Старейший, а мы будем смотреть следующую серию? — Спросил Акисамэ. — Интересно же, что там дальше!
— Хо-хо-хо! Конечно! У меня их триста штук! Пароль на архив должен в моей почте лежать… ну, ты же идешь в ногу со временем, Акисамэ — вот ты и запускай!
— С удовольствием, Старейший! Внимание, включаю! Хаджиме!
На огромном плазменном экране, повешенном на стенку обеденного зала, какой-то длинноногий парень в щегольской курточке ме-е-едленно падал на фоне проволочной сетки. Из колонок, послышалось негромкая песня (громкость по причине ночного времени, разумеется, была поставлена на минимум):
«В ночное небо погляди, на звездный свет далекий.
Раз, два — звучат колокола —
В душе и сердце — волна от них идет!
Где-то в высях горных падает звезда»
— Руки… длинные… фехтовальщик… хороший… Но… баран-бараном! Пф!
— Да-а-а… наш Кенчи на его месте не тормозил бы! — Согласился Сакаки. — А че в предыдущих сериях было-то, а?
— Да ерунда, Сакаки! То же самое, что и с Кенчи полгода назад! Тупил.
— А-а-а… ну, тогда я ничего не пропустил — драться с Черными Мотоциклистами было куда интереснее!
— Черный Мотоциклист… Рома-а-антик! — Протянул Кэнсэй. — Старейший! Там в каталоге какая-то «Дррр-дррр-дррр» была! Наверно, про мотоциклистов! Скачаем?
— Кэнсэй, а займи триста тысяч!
— Тьфу! Акисамэ… у тебя таки ж там ясно написано японским по белому «Забыть»!
Глава 28
— Двадцать восемь боев, девятнадцать трупов… один калека. — Ниидзима лениво водил соломинкой в бокале с молочным коктейлем. — Оно тебе надо, Сирахама? — Я кивнул. — Надо… Ну, как знаешь! Ниони-сан, расскажите нашему токкотай,[22] как будет выглядеть его смерть.
— Слушаюсь, Ниидзима-сама! — Дайя обозначила поклон… Ниидзима мученически вздохнул, видимо, устал уже бороться с этим показным подобострастием «настоящей женщины Асамия»… Или они поссорились (между ними пробежал Акисамэ?) и теперь Дайя выказывает свое неодобрение? — Кличка Дикарь. Камбоджиец. Восемнадцать-двадцать лет. Старший ученик Агаард Джум Сая, «Старшего Демона Подземного Мира»…
— … Понятия не имею, что последнее означает — тебе виднее, Сирахама. — Перебил Ниидзима. — Судя по твоей живучести, в Подземном Мире у тебя есть связи, но вряд ли в этот раз тебе это поможет — у твоего оппонента не менее мохнатая лапа… Сам догадаешься, какой стиль, или что?
— Муай-тай…
— А вот хре… дудки! — После укоризненного взгляда девушки поправился Ниидзима. — Муай Боран!
Вот так, карапузики. Кто-то собирался снять защиту, чтобы был стимул нарабатывать «железную рубашку»? И что теперь?
* * *
— Сирахама-сан… вы мне не нравитесь!
— Передать не могу, как я рад этому факту, Асамия-сан! Потому что я предпочитаю нравиться девушкам! А вы, уж простите, не в моем вкусе!
— Рад, что мы достигли взаимопонимания! И когда же?
— Странно, а я думал, что в вашей среде наивный оптимизм не встречается. Это я про взаимопонимание, если вы вдруг не поняли… А вопрос о времени… да хоть сейчас!
Рююто покачал головой:
— Я подожду, когда вы оденете что-нибудь защитное. И шлем. И перчатки. Как вы обычно это делаете. Чтобы моя будущая супруга не расстраивалась раньше времени из-за смерти еще одного никчемного существа…
— Хо-о-о… кто-то все-таки совершил акт самопожертвования и все-таки согласился выйти за вас замуж. Хорошо, я буду сдерживаться и постараюсь вас не убить… в этот раз.
Мисаки и Миу шушукались о чем-то своем в стороне, не обращая на нашу с Рююто ритуальную перепалку никакого внимания. Это интриговало окружающих еще сильнее — обе девушки «оккупировали» меня все остальное время между лекциям, неодобрительно относясь к приближению ко мне особей женского пола… А сейчас демонстрировали наплевательское отношение к происходящему, будто вызов от парня, которого Миу раньше регулярно избивала, их не касается!
На столе лежал конверт с размашистой надписью «Вызов». Как и положено вызову, он был до этого небрежно брошен на стол передо мной. Студенты с любопытством следили за происходящим.
Как и предсказывала Мисаки, Асамия изменили свое решение и планировали вот таким вот способом «подтянуть» меня, чтобы спасти себя от «этой ужасной Фуриндзи». Следовало признать, что тогда Миу нашла гениальное решение! Во всяком случае, оно сработало!
А в аудитории уже мелькала коротко стриженая голова председателя клуба каратэ Цукубы Сайдзо. На перекинутой через шею веревке болталась небольшая картонная коробка с прорезью, а в руках он держал планшет с листком.
«Один к пяти!», «Два к семи!», «Один к трем!» — доносились азартные шепотки студентов, крутящихся с купюрами в руках вокруг Цукубы.
Я вспомнил разговор с Мисаки в кафе… Жизнь, определенно, налаживалась!
* * *
— Побольше жидкостей с быстрым мочегонным эффектом. — Предложил я. — Думаю, за три часа алкоголь из крови выйдет… Ну и, разумеется, сейчас, не откладывая, cходить в туалет и — пальчики в рот.
— Принимается. А ты…? Ты же не бросишь девушку тут одну, пока она приводит себя в порядок в дамской комнате? — Подозрительно прищурилась Мисаки, поднявшись. — А то тут мно-о-ого подлинных ценителей прекрасного… И соответствующие заведения — прямо под боком.
— Иди, ящерка. Я тебе пока зеленый чай закажу.
— Ненавижу зеленый чай…
— Ящерка, ты же настоящая японская женщина! Как ты можешь ненавидеть самый популярный национальный напиток?
— Ну… я с недавнего времени чуть-чуть модернизированная японская женщина…
— Ты рассерженную Сигурэ когда-нибудь видела?
— А ты?
— Нет. И не хочу. И тебе не советую… Так что… дракошки плакали, давились, но продолжали пить зеленый чай. Понятно?
Мисаки вздохнула и направилась туда, где находился туалет. Немногочисленные поздние посетители кафе проводили озадаченными взглядами изящную фигурку девушки, затянутую в серый рабочий комбинезон… Одежда явно не для посещения кафе!
А я, пока Мисаки «приводила себя в порядок», думал…
Способности «новой Охаяси» по сбору информации впечатляли. И беспокойства, кстати, у меня не вызывали: всю информацию выложила, свои выводы добавила, на провокацию не клюнула и задобрить меня сексом не пыталась. А ведь могла — тем более, что, судя по всему, нравился я обеим… как бы самонадеянно это ни звучало.
И не пыталась как-то использовать тот факт, что поймала меня, «гуляющего» на стороне! Отложит на потом? Соберет больше информации? Сомневаюсь. Похоже, ее слова о нормальном к этому отношении — правда.
Может, дело в том, что, в отличие от первого раза (в той филиппинской деревушке), во втором случае личность-гость оказалась «обрезанной» — без определенных воспоминаний?
