Дикарь — это существо, которое не усвоило, что А есть А и что реальность реально существует. Его разум застыл на уровне ребенка, в том состоянии, когда сознанию доступно первичное чувственное восприятие, но оно еще не научилось различать стабильные объекты. Ребенку мир является в размытых контурах, он видит события, но не видит фактов. Его разум пробуждается в тот день, когда он понимает, что то, что мелькает перед его глазами, — его мать, а то, что шевелиться за ней на свету, — занавеска на окне и что и то и другое — стабильные предметы, которые не переходят один в другой, что они такие, какие они есть, что они существуют. В тот день, когда он осознает, что вещи не обладают волей, а он ею обладает, он рождается как человек. В тот день, когда он понимает, что отражение, которое он видит в зеркале, не иллюзия, что оно реально, но не он сам, что мираж, который возникает перед ним в пустыне, — не иллюзия и что реальны воздух и лучи света, которые его вызывают, но это не город, а отражение города, — в тот день человек рождается как мыслитель и ученый.
Тогда он осознает, что он не орган пассивного восприятия сиюминутных ощущений, что органы чувств не обеспечивают его всякий раз автоматически подлинным знанием независимо от конкретных условий восприятия, а только поставляют ему материал для понимания и ему нужно еще научиться интегрировать. Тогда ему открывается, что органы чувств не могут уже обманывать его, что события в мире имеют свои причины и следствия, что его ощущения имеют физическую основу, но не имеют самостоятельной воли, ничего сами не изобретают и не искажают, что их показания абсолютны, но надо еще постигнуть разумом природу, причины и обстоятельства, в которых возникают чувственные ощущения, и разуму еще надо отождествить и различить то, что воспринимают органы чувств. Тогда человек — мыслитель и ученый — укрепится в своих правах.
Мы люди, дожившие до этого дня, вы люди, остановившиеся на полпути, а дикарям ничего этого не дано.
Для дикаря мир — вместилище непостижимых чудес, в нем все возможно для неодушевленной материи, а для него невозможно ничего. Он живет не в мире неизведанного, а в мире иррационального ужаса — в мире непостижимого. Он верит в то, что вещи наделены загадочной волей, что ими движут беспричинные, непредсказуемые капризы, в то время как сам он — беспомощная игрушка, отданная на милость сил, над которыми он не властен. Он верит в то, что миром правят всемогущие демоны, забавляющиеся им по своему усмотрению, что он мягкий воск в их руках и они лепят из него, что им угодно: они могут в любой момент обратить его миску с едой в змею, его жену в жужелицу; в их мире всякое А, которое они так и не открыли для себя, может стать любым не А по прихоти этих демонов. Единственное знание, которым он располагает, — это то, что он не должен пытаться что-либо узнать. Он не может ни на что рассчитывать, может только желать, и он растрачивает свои силы и жизнь на желания, моля своих демонов снизойти к его просьбам. Если его желания сбываются, он приписывает это милости демонов, а если нет, винит себя. Он приносит им жертвы в знак своей признательности и как свидетельство своей вины перед ними, он пресмыкается из страха перед ними, поклоняется солнцу, луне, ветру, дождю и любому самозванцу, который объявляет себя их глашатаем, благо его речи малопонятны, а маска устрашает.
Бедняга-дикарь мучается, желает, молит, унижается и умирает, оставляя после себя как вещественное доказательство своего мироощущения уродливых идолов — полулюдей, полузверей, подобие пауков, воплощающих образ мира не А.
По нему вы можете судить об интеллектуальном уровне нынешних учителей и о мире, который они уготовили для вас.
Если вы хотите узнать, каким образом они идут к своей Цели, зайдите в аудиторию любого колледжа и там вы услышите, как профессора учат ваших детей, внушая им, что ни в чем нельзя быть уверенным до конца, что сознание человека не заслуживает доверия, что человеку недоступны факты и законы бытия, что он не может постигнуть объективную реальность. Что же тогда служит мерилом знания и истины? Все, во что верят другие, — вот их ответ. Знания нет, учат они, есть только вера. Вы полагаете, что существуете, но это только акт веры, столь же обоснованный, не более и не менее, как чья-то вера в свое право убить вас. Постулаты науки — тоже акт веры, столь же достоверный, как вера в мистические прозрения; убеждение, что электростанция способна давать энергию и свет, — акт веры того же порядка, как вера в то, что свет появится, если в новолуние поцеловать под лестницей кроличью лапку. Истина такова, какой ее хотят видеть люди, а люди — это все, кроме вас; реальность — это все что угодно, нет объективных фактов, есть только произвольные желания. Человек, который ищет знания в лаборатории с помощью логики и приборов, — старомодный, суеверный глупец. Истинный ученый — тот, кто повсюду устраивает опросы с целью выявить общественное мнение, и если бы не эгоистические интересы производителей стального проката, которые по своей природе не могут не стоять на пути научного прогресса, вы бы узнали, что Нью-Йорка тоже нет, потому что опрос населения всего мира выявил бы подавляющее большинство тех, кто не отметил бы в своих представлениях наличие такого города.
Из века в век фанатики духа убеждали нас, что вера выше разума, но не осмеливались отрицать его существование. Их наследники и потомки, фанатики силы, завершили их дело, дошли до конца пути и осуществили свою мечту. Они заявили, что вера — это все, утверждая при этом, что выступают против религии. Выступая против недоказанных утверждений, они провозгласили, что ничего нельзя доказать. Выступая против сверхъестественного знания, они возвещают, что никакое знание невозможно. Выступая против врагов науки, они вместе с тем утверждают, что всякая наука — предрассудок. Выступая против духовного рабства, они заявляют, что нет ни духа, ни разума.
Если вы откажете себе в способности восприятия, согласитесь принять вместо критерия объективного критерий коллективный и будете ждать, когда человечество скажет вам, что вы должны думать, вы увидите, как на ваших глазах, которым вы отказали в доверии, произойдет другая подмена: вы обнаружите, что во главе коллектива оказались ваши учителя, и если теперь вы откажетесь подчиниться им на том основании, что они — это еще не все человечество, они вам ответят: «Откуда тебе это знать? Откуда тебе знать, что мы вообще существуем? Что за старомодные понятия!»
Если вы усомнитесь, такова ли действительно их цель, посмотрите, как рьяно фанатики силы стараются, чтобы вы навсегда забыли, что такое понятие, как «разум», вообще когда-то существовало. Обратите внимание на словесные выкрутасы, на расплывчатые, неопределенные термины, на зыбкую, как трясина, фразеологию, посредством которой они стараются обойти понятие «мышление». Они говорят, что ваше сознание образовано «рефлексами, реакциями, впечатлениями, побуждениями и стимулами», но отказываются указать, каким образом они получили знание об этом, назвать, какой мыслительный акт они совершают, когда сообщают вам об этом, или какие духовные процессы совершаются в вас, когда вы их слушаете. Слова имеют силу рассуждения, говорят они, и отказываются указать причину, по которой слова способны изменить ваше… как бы ничто. Учащийся, читающий книгу, понимает ее благодаря процессу… как бы никакому. Ученый, делающий открытие, занят… как бы ничем. Психолог, помогающий пациенту разрешить душевный конфликт, делает это посредством… как бы ничего. Промышленник… как бы никто… его не существует. Ведь его фабрика такой же «природный ресурс», как дерево, скала или грязная лужа.
Проблема производства, говорят они, уже решена и не заслуживает ни внимания, ни изучения. Единственная проблема, которую следует теперь решать посредством пресловутых рефлексов, — это проблема распределения. Кто же решил проблему производства? Человечество, отвечают они. И каково же решение? Вот товары. Как они оказались здесь? Да так, как-то. По какой причине? Причин не существует в принципе.
Они провозгласили, что каждый человек имеет право жить, не трудясь, несмотря на то что это противоречит опыту и реальности, что каждый человек имеет право на необходимый минимум средств к существованию — пищу, одежду, жилье, которые должны предоставляться ему без всяких усилий с его стороны, как его прирожденное право. Предоставляться — кем? Как бы никем. Каждый человек, заявляют они, владеет равной долей благ, созданных в мире. Кем созданных? Как бы никем. Пронырливые демагоги, которые маскируются под защитников производителей материальных благ, определяют ныне задачу экономики как «согласование бесконечно растущих потребностей людей с конечными объемами производимых благ». Производимых кем? Как бы никем. Интеллектуальные бандиты, выступающие под личиной профессоров, сбрасывают со счетов мыслителей прошлого, объявляя их теории общественного устройства несостоятельными, так как они исходили из представления о человеке как о разумном существе. Поскольку же человек иррационален, возвещают они, требуется установить такой общественный строй, который строился бы на иррациональности человека, иными словами, отрицал бы действительность. Кто осуществит эту идею? Как бы никто. Всякая досужая посредственность рвется в прессу с проектами контроля над производством в планетарном масштабе, а те, кто с ней соглашается или не соглашается, принимает или не принимает статистические выкладки и расчеты, отнюдь не ставят под сомнение ее право навязывать свое решение силой. Навязывать кому? Как бы никому.
