Уже несколько месяцев посланник добросовестно и без принуждения исполнял роль доброго дядюшки. Она этим не злоупотребляла, вовсе не будучи слабой и беззащитной бедняжкой, постоянно ищущей сочувствия и поддержки. Но бывали дни, в которые, когда никто не слышал, ей обязательно нужно было рассказать Готаху, как ей плохо.
— Я все сижу тут и сижу… — вздохнула она. — Была зима, сейчас весна… Йокеса вообще нет, Хайна бродит вокруг и не может дождаться, когда кто-нибудь швырнет в меня огрызком, поскольку тогда я смогу восхищенно наблюдать, как мои телохранительницы ловят этот огрызок в воздухе, а гвардейцы разрывают виновника на части… Кеса вечно разговаривает с тобой, и притом по-громбелардски, а когда она как-то раз сказала что-то о Шерни, то я подумала, что говорю с посланницей… Анесса объехала весь Дартан, вернулась в платье, которое даже я не смогла бы надеть… Я очень в ней нуждаюсь, но порой просто не могу вынести ее лени, спеси и всех этих мужчин. Бедный Йокес… Моя первая Жемчужина ничему не научилась, рано или поздно она снова доставит мне хлопот. Но это неважно. Хуже всего, что я никому не нужна. Сижу тут и сижу…
Старая песня. Готах догадывался, что речь пойдет именно об этом. Он обнаружил — так же, как когда-то Йокес, — что госпожа Доброго Знака очень плохо переносит бездействие. Она рвалась в бой. Будь у нее такая возможность, она уже зимой нанесла бы удар по Дартану, по Армекту, да по чему угодно, хоть бы и по Громбеларду. Сперва они очень много разговаривали, потом все меньше, поскольку говорить постепенно становилось не о чем… Зимой не удавалось сбежать с прачками к ручью, и Эзена слонялась по дворцу, все больше мрачнея. От скуки она объедалась изысканными яствами, но, как оказалось, эта роскошь ничего не стоила. Да, Эзена слегка потолстела, но настроения ей это не прибавило. В Дартане продолжалась война, Эневен одерживал победу за победой, в Армекте собирали войско, а ее высочество Эзена ела пирожные.
— Ничего у меня не выйдет, — угрюмо заявила она. — Я не Роллайна и не стану ею, мы оба об этом знаем. С тех пор как ко мне вернулся прежний цвет волос, больше ничего не происходит. Я даже не знаю, как у меня это получилось. А все думают…
Она вздохнула.
Готах знал, кто вернул княгине первоначальный цвет и длину волос, но никому о том не сказал. Две дочери Шерни в Сей Айе — это было уже действительно слишком. Хватало хлопот и с одной.
— Ваше высочество, ведь мы столько раз об этом говорили, — сказал он. — Силы Шерни нужны тебе так же, как хвост или лишняя рука. Радуйся, что ты настоящая женщина из плоти и крови, способная на исключительные поступки. Неужели действительно лучше быть странным существом, которого невозможно добудиться, у которого меняются волосы, а еще немного, и у него отрастут крылья и оно начнет светиться в темноте?
— Я думала, что научусь этим владеть. Что у меня появится какая-то сила или способности.
— У тебя есть и то и другое. А силы Шерни, перенесенные в мир, вообще не хотят в нем приживаться. Наивно полагать, что можно извлечь из Полос одно лишь полезное, оставив все лишнее и неудобное. Я оскорбляю твой разум, госпожа, объясняя это в десятый раз. У тебя есть войска, есть средства, о которых противники не могут даже мечтать, у тебя есть преданные тебе люди, а прежде всего есть ты сама. Полосы Шерни дали тебе больше, чем ты думаешь. Почему ты не хочешь этого замечать?
— Они мне что-то дали? — оживилась она.
— Ведь ты и в самом деле была в какой-то мере отражением Роллайны. Иначе комендант Йокес, Жемчужины Дома и даже Готах-посланник не служили бы тебе своими умениями и знаниями. Не уверен, смогла ли бы ты сохранить положение госпожи Буковой пущи. Во всех этих хрониках и легендах, в том старинном портрете, содержится нечто очень важное. Они говорят, что в Сей Айе придет некто исключительный. Все здесь кого-то такого ждали, сам князь Левин кого-то такого ждал, и лишь потому ты получила свой шанс. И ты его использовала. Теперь все зависит от тебя, Шернь ничем тебе не поможет и не помешает. Война с Вечной империей — это не дело Шерни.
Эзена развлекалась с пламенем стоявшей в подсвечнике свечи. Она пососала обожженный палец, а потом подула на него, хмуря брови.
— Я узурпаторша, — сказала она. — Я не Роллайна.
— Ты действительно не она, но в какой-то степени ею все-таки была, а в еще большей степени можешь ею стать! — раздраженно бросил Готах. — Кем, по-твоему, была Роллайна? Богиней Шерни? Да, но только в легенде. Возможно, она светилась по ночам, возможно, выделывала еще более странные трюки, но рыцари королевы служили не какой-то фокуснице, это их не волновало. Они служили именно королеве, своей королеве. Много веков они ждали королеву, и королева вернулась. Взгляни на это с другой стороны. Если завтра каким-то чудом проявятся спящие в тебе силы Шерни, а ты до конца жизни будешь гулять по этому парку — будешь ли ты Роллайной, которую ждали ее рыцари? Или все-таки ты станешь ею тогда, когда без какой-либо помощи со стороны Полос Шерни сядешь на трон в столице? Подумай, ваше высочество!
— Мне снились сестры Роллайны, — сказала она. — Они выглядели как Хайна и Анесса.
— Хайна? Нет, — проговорил он и прикусил язык.
Она долго смотрела на него, не говоря ни слова. Готах почувствовал, как у него краснеют уши. Лгать он умел столь же хорошо, как и Йокес. Ему никогда не приходилось этого делать.
— Хайна — нет, — повторила она.
— Тебе снились сны, ваше высочество? — спросил он. — Похожие на те, что прежде?
Она не сводила с него взгляда.
— Нет-нет, мудрец, — сказала она. — О снах чуть позже… Хайна — нет, — еще раз повторила она.
Чуть больше полугода назад, но точно таким же образом, дала себя поймать Анесса, у пруда… Посланник об этом не знал, но давно понял, что в обществе княгини не следует забываться. Она была невероятно наблюдательна.
— А Анесса — да, — сказал он, поскольку о Шерни мог молчать, но лгать не умел и не хотел. — Хайна — нет, а Анесса, к сожалению, — да.
Княгиня медленно опустилась в кресло.
— Сейла… Это Сейла. Она об этом знает? Что она похожа на Сейлу?
— Она ничего не знает. И неизвестно, похожа ли она.
— Она не похожа на Сейлу?
— Она в каком-то смысле была Сейлой, отражением Сейлы, — сказал Готах. — Вас было две в Добром Знаке. Третьей, к счастью, нет и не было.
— У меня есть сестра, — не своим голосом проговорила Эзена. — Настоящая сестра… Почему… как ты мог мне не сказать?
— Я хотел, но немного позже, — объяснил Готах.
— Позже? — грустно и с упреком спросила она.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
