Поправляю одеяло, оставляю алкоголика и дальше наслаждаться сном, а сама тихо пробираюсь на кухню. Съедаю йогурт, насыпаю корм Акселю и решаю приготовить на завтрак блинчики. Сытно и вкусно, это я умею. Достаю всё необходимое и принимаюсь за работу. Так увлекаюсь, что не сразу понимаю — в кухне я уже не одна. Краем глаза замечаю Рида. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, и молча за мной наблюдает.
Я как будто ежа проглотила… Ни единого слова произнести не могу, ей богу. Старательно занимаюсь своими блинами, делая вид, что его присутствие вообще никак меня не тревожит. Но из рук, чёрт возьми, всё валится! Потому что я понятия не имею, что в голове у этого парня. И да, если покопаться в моей, то объяснения тому, что творится, вы тоже там не найдёте.
— Смит, — смеётся он, глядя на то, как венчик выскальзывает из моих корявых пальцев.
Рид прямо за моей спиной, и я едва не опрокидываю на себя кастрюльку, в которой смешивала ингредиенты… Потому что его губы вдруг касаются моего оголённого плеча, а затем и открытой шеи. Медленно, почти невесомо, но уже через пару секунд очень настойчиво. Я перестаю дышать, когда его пальцы пробираются под свободную футболку и ложатся на обнажённую кожу живота. Холодные… почти ледяные. На контрасте с моей пылающей кожей ощущается просто убийственно.
— Кажется, процесс приготовления моих блинов приостановился, — наигранно недовольно произносит он в самое ухо.
Какой там процесс… Я опираюсь на столешницу и едва на ногах стою от этих его дразнящих прикосновений кончиками пальцев. Я поворачиваю голову влево. Просто потому что хочу почувствовать его дыхание на своей щеке.
Рид не спеша скользит губами по моей скуле. Его рука уверенно поднимается вверх, и он шумно выдыхает, когда понимает, что белья на мне сегодня нет… Я не специально, так вышло.
– *****, Дженнифер…
Мне безумно нравится, когда он называет меня по имени. Это случается крайне редко, и всегда врезается в память. Где-то далеко мелькает мысль о том, что сюда в любой момент может войти Исайя, но этот сигнал, едва появившись, безнадёжно тонет на задворках замутнённого сознания. Потому что его губы находят мои и страстно целуют, в то время как ладонь накрывает обнажённую грудь. Рид резко прижимает меня к столешнице, и от этого грубого жеста голова кругом.
Святые небеса!
Моя рука непроизвольно тянется назад. Зарываюсь пальцами в его волосы и судорожно дышу.
— Ты покраснела, — довольно замечает он, мучая меня своими прикосновениями.
Слишком смело. Откровенно и по-взрослому.
— Плохая девочка, — шепчет он, пока моё тело бессознательно выгибается в ответ. — Думала обо мне, да?
Ох, чёрт… Вибрация его голоса волнует меня не меньше, чем руки, бесстыдно ласкающие грудь под футболкой. Умело… доводя меня до исступления.
— Скажи да…
— Дааа, — признаюсь честно.
Слышу себя будто со стороны. Разум вообще отключился, но как же мне хорошо!
Разворачивает к себе, притягивает за шею и целует: жёстко, яростно, словно обезумел. Сжимает меня в своих руках до боли.
— Блины, Смит, — напоминает он, отрываясь от моих губ. Но отходит не сразу.
Блины!!! Он серьёзно? Я нехотя открываю глаза. Быстро поправляю футболку и недовольно смотрю на него.
— Я всё ещё голоден, — равнодушно заявляет он, пожимая плечами.
Вот же засранец! Пока я пытаюсь взять себя в руки, он, вполне себе спокойный, стоит и ухмыляется. Пожалуй, выдают его только глаза. Вот они однозначно мой персональный котёл в аду…
Отворачиваюсь, окончательно заливаясь краской, и возвращаюсь к своему увлекательному занятию. Как раз вовремя, потому что на кухне уже спустя минуту появляется изрядно помятый Исайя.
— Брукс, чувствую себя так, словно ты навалял мне, — признаётся он, усаживаясь за стол.
— Я был в одном шаге от этого, — бросает Рид. — Скажи спасибо, что твоё тело не осталось на газоне.
— Последнее, что я помню — крыша вашего гаража, — задумчиво почёсывая затылок, вещает он.
— И что же ты там делал, стесняюсь спросить? — отправляя первый блин на тарелочку, интересуюсь я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хотел забраться к тебе, — признаётся мальчишка. — У меня и цветы были.
Мне отчего-то становится неловко.
— Пьянка к хорошему не приводит, — нравоучительно замечаю я.
— Лерой всё время так делает, — хмуро отвечает он.
— Лерой перед этим не напивается, как последняя свинья! — выходит чересчур резко.
— Не злись, крошка…
Всё ещё не могу к нему повернуться, потому что боюсь выдать своё состояние. Иначе залепила бы знатную оплеуху. Что ещё за крошка?!
Пока мы беседуем, Брукс успевает украсть все готовые блины. Хочется съязвить и спросить: не отравится ли? Но я захлопываю рот, потому что Исайя вдруг начинает говорить. То, что я слышать не хочу.
— Я был расстроен. Приходила Фостер.
Не могу подавить неприятное чувство, намертво связанное с этой фамилией.
— И что же?
На самом деле мне ничуть не интересно.
— Несла какую-то чушь… Про письма и твоего отчима, — он как-то странно косится на Рида. Будто проверяет его реакцию.
— Исайя, ты извини, но Тэми Фостер для меня больше не существует, — глядя на то, каким красивым получается очередной блинчик, говорю я.
— Ты можешь объяснить в чём дело? Потому что я уже ни черта не понимаю, — сокрушается блондин, сжимая виски. — Ещё в день драки Роуз и Бренды, по школе поползли слухи…
— И какого дьявола ты ей об этом говоришь? — нарушает молчание Рид и сверлит его тяжёлым взглядом.
— Я переживаю вообще-то! — оправдывается Ричи. — Ходят сплетни о том, что Дженнифер и…
— Ты бы рот закрыл, — ледяным тоном говорит ему Рид. — Друг, *****. Ведёшь себя как баба!
Тот в недоумении косится на моего сводного брата. Мне не нравятся волны негатива, исходящего от парня, что стоит рядом. Но я понимаю… Он помнит ту меня: сломленную, разбитую, слабую. Ту девочку, которую ему пришлось успокаивать, не смотря на нашу вражду.
— Выходит, только я не в курсе? — прищуривается Ричи, окидывая взглядом нас обоих.
Мне неприятен этот разговор. Я не собиралась посвящать в своё неприглядное прошлое всех вокруг. Но за меня это сделали другие.
— Исайя… Давай не сейчас!
— Хочешь сказать, что это правда? Но он же взрослый мужик…
Я не успеваю среагировать. Рид теряет терпение и, хватая его за рубашку, дёргает вверх. Я кажется даже слышу, как трескается ткань баснословно дорогого люкса.
— Сука, почему ты такой тупой? — сжав челюсти, произносит Брукс.
— Рид, пожалуйста, не надо. Отпусти его, — дрогнувшим голосом прошу я.
До блондина начинает медленно доходить.
— Только не говори что он…
— Заткнись! — гневно сверкая глазами, — предостерегает Рид.
Догадался. На лице Исайи Ричи мелькает целый спектр эмоций: удивление, страх, отчаяние, жалость.
— Отпусти его, Рид, не надо…
— За языком следи, понял? — грубо толкая его, предупреждает он.
Исайя от неожиданности валится на пол. У меня опять глаза на мокром месте. Рид забирает с подоконника пачку сигарет и отворачивается к окну.
— Дженнифер…
Мой друг встаёт и подходит ко мне. Я равнодушно дожариваю блины. Осточертело всё! Весь год неприятности сыпятся на меня словно из рога изобилия. Эмили ошиблась: начать с чистого листа не вышло.
— Плевать мне, кто и что говорит за моей спиной, тебе ясно?
— Прости меня, я не знал, — в его голосе столько сострадания, что мне становится не по себе.
— Жизнь на этом не останавливается, Исайя, но вспоминать об этом мне всё ещё больно. Так что… не сейчас, хорошо? — намекаю на то, что не настроена на откровенную беседу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я понимаю, прости…
Я не хочу, чтобы меня жалели, но оттолкнуть его не могу, а потому послушно замираю, позволяя Исайе меня обнять. Рид поворачивает голову и, мы смотрим друг на друга всего секунду. Выбрасывает окурок и уходит в гостиную.
