была не просто радость. Это была эйфория! Мы нашли его, давно потерянного дракона, мы поможем ему.
Я смотрела вниз, на него, и эйфория в сердце сражалась с жалостью и болью при виде растоптанного и униженного дракона. Хотелось прыгнуть туда, расплавить проклятые наручники (а ведь они наверняка и блокируют способности дракона). Но я понимала, что поступить так – значит пойти на неоправданный риск. Здесь достаточно магов и спецагентов, к тому же мужчин, чтобы спуститься туда первыми.
И тут кто-то легонько толкнул меня в спину. Незаметно… Без магии, просто физически.
Никогда не думала, что так бывает. Так быстро, неожиданно, по-дурацки…
Я покачнулась, потеряла равновесие и лицом вперед полетела в яму. Драконьи инстинкты сработали – я автоматически выставила воздушную подушку, упруго подскочила на ней и встала на ноги.
Но…
– Маша, да нет же, сначала мы! – услышала я отчаянный крик Марка Игнатьевича. Он прыгнул за мной раньше остальных, ловко приземлился на ноги и схватил меня за руку. А еще спустя полсекунды золотой браслет наручников сомкнулся у меня на запястье.
Никто не ждал такого поворота. А двигался психолог слишком быстро, быстрее обычного человека, на уровне боевого мага…
Ощущение было уже знакомым по застенкам Гаутдира. Я почувствовала ту же беспомощность. В одно мгновение из могущественной драконицы стала простой девушкой, которая… умеет драться, но не так хорошо, как обученный спецагент.
Я даже пикнуть не успела. Доля мгновения – и Марк Игнатьевич перехватил меня сзади, положил руку на шею. Знаю этот жест, так одним движением сворачивают шею.
А я, как девица в триллере, схватилась за эту руку, пытаясь ее отодрать. Воздух встал в горле, мешая говорить, кричать… Раскрывала рот, пытаясь вдохнуть, но хватало лишь, чтобы не потерять сознание от удушья.
Беспомощная, как рыба на суше… Рыба, а не дракон!
– Марк, остановись, просто скажи, что ты хочешь! Иначе мы расстреляем тебя! – послышался голос генерала, и я уткнулась взглядом в разъяренные лица Андрея Александровича, мэтра Грая, мэтра Флайта…
Марк быстро пошарил по моим запястьям, и на втором тоже щелкнул замок наручника. Усмехнулся.
– Опустите пушки и… вашу магию! Вы, мэтр, тоже… И ты, Андрей, опусти… я не хочу тебя убивать. Эта штука заякорена на меня, – он ткнул пальцем в тонкий браслет золотого наручника. – Маша уже знает этот фокус, моя ученица Марьяна его использовала. Стоит вам причинить мне вред – и эти милые браслеты сожгут нашу маленькую королеву.
– Не стрелять! – громко выкрикнул Андрей Александрович – наверху, над ямой для пленных драконов, мэтр Грай остановил готовых атаковать Флайта и Стаоса.
– Хотя, знаете, так будет безопасней, – Марк провел рукой, и полупрозрачная сфера накрыла яму, отрезая меня от всех. – Это защитит меня от пуль, а то вдруг вы решите пожертвовать ее жизнью.
Так же резко, как напал, он отпустил меня. Я пошатнулась, судорожно вдохнула полной грудью под насмешливым взглядом Марка.
Вот, значит, как… пронеслось в голове, когда я встретилась с ним глазами. Гениальный психолог. И маг. И махинатор-негодяй тоже гениальный. Марк. Тот, кому все мы поверяли свои страхи и надежды.
Он выбрал удобную позицию.
– Значит, это ты, Марк? – сказала я, когда смогла говорить. Вернее, не сказала – выплюнула. – Ты?
– Да, Машенька, – вздохнул он с легкой грустью. Видимо, решил вернуться к спокойному и доброжелательному тону, положенному штатному психологу. – Это я… И да, – усмешка. – Здравствуй, моя пра-пра-пра… не знаю уж, сколько раз – правнучка…
Вот оно – шоковое состояние. Я даже не очень удивилась. Никто не подозревал Марка, и он в роли главного злодея выскочил, как чертик из табакерки. Что же ему нужно? Может, он такой же псих, как его ученица Марьяна? Тогда договориться будет невозможно…
И это про «пра-пра… дедушку»…
Да нет же! Не верю, что он переиграл нас! И не хочу верить, что это коварное существо – мой предок.
– Чего ты хочешь, Марк? – спокойно спросил Андрей Александрович. Генерал умудрился быстро взять себя в руки. Годы выучки… До меня его голос донесся словно издалека.
А ведь если говорить об Андрее Александровиче и Марке, то даже генерала я подозревала больше, чем психолога!
– Для начала пусть уйдут все, кроме, пожалуй… тебя и старого мэтра. Потом поговорим. Время у нас есть – пока не появится главный участник моей пьесы. Хочу, чтобы вы были свидетелями рождения нового мира…
– Хорошо, – очень мягко сказал Андрей Александрович и дал сигнал спецназовцам по одному выходить обратно в коридор. Парни, приученные к безоговорочному подчинению начальству, стали протискиваться в узкий проход. За ними вышли маги.
– И чтобы без штучек, Андрюша! Я тебя знаю! – усмехнулся Марк. – И вы, мэтр, – он перешел на язык другого мира и обратился к Граю: – Надеюсь, вы понимаете, что я пропущу убийственный заряд через эти милые браслеты на ее руках, стоит мне лишь заподозрить, что вы пытаетесь привлечь магию. Я позволяю вам присутствовать лишь из уважения… Возможно, однажды вы даже поймете и одобрите мои действия.
Мэтр со злыми глазами на сосредоточенном лице коротко кивнул.
А я думала только об одном… Сейчас, с наручниками на руках, беспомощная, как обычная девушка-заложница, я вдруг почувствовала надежду. «Главный участник пьесы…» Кто еще не вышел на сцену? Только Эрмиор…
– Главный участник?! – Я вцепилась взглядом в непроницаемо-спокойное лицо психолога. – Кто он?
– Да, внученька моя, ты догадалась. Мне по-прежнему, как воздуха, не хватает одного дракона, – улыбнулся он. – Ты не подходишь, ведь ты не обращаешься. А вот он… придет за тобой. Уверен, что скоро. И выполнит все мои требования, чтобы сохранить тебе жизнь. Любовь… Двигатель Вселенной. И большая сила для тех, кто умеет ее использовать, – его улыбка стала лучезарной, Марк умел так улыбаться.
Какое лицемерие…
Но это значит, что Эрмиор все еще жив и не томится в каком-нибудь сосуде в виде спрессованного тумана из атомов.
А значит, еще можно побороться!
Только как уберечь моего дракона от ловушки, в которую мы все попали и в которую вот-вот попадет он?! Ведь Марк прав в одном – Эрмиор согласится на его требования ради меня. Я знаю! Я… я бы тоже согласилась.
Вряд ли даже в хранителе мира Эрмиоре есть достаточно силы, чтобы отказаться, видя мучения любимой, пусть даже ради целого мира… Или есть?!
Я закусила губу. Я должна освободиться во что бы то ни стало. Незаметно (или мне казалось, что незаметно) пошевелила руками в наручниках, пробуя их на прочность. Нет, я не смогу разогнуть их. Не
