— Хмм… Вы хотите сказать…
— Да. Вот так выглядит процветание с точки зрения вашего юного антисоветчика на самом деле.
— Да, но эта точка зрения сейчас преподносится как единственно верная. Её вдалбливают в сознание масс, а любую отличную точку зрения сразу относят к бреду сумасшедшего.
— И что вы хотите от меня услышать? — улыбнулся старик Диане. — Да, я согласен с вами — так оно и есть.
— Но вы считаете это ложью.
— Это моё право. Как и право каждого сделать свой выбор, познать истину. А она всегда на поверхности — не стоит думать, что она сокрыта где-то глубоко и недосягаема.
— Да что это всё значит?! — не выдержал Кадаверин и вновь поднялся на ноги, при этом всё равно озираясь о сторонам. — Где здесь выход? Маратка, считай что нашим делам пришёл конец!
— Ну что ты, Борис… — Ступрунян испугался этих слов своего партнёра куда больше окружающей действительности и гневно схватил старика за ворот плаща: — Ты можешь сидеть тут и рассказывать свои байки — я с тобой потом разберусь, старый упырь — но укажи выход! Где наш дом?!
— Ваш дом? — переспросил спокойно старик и также спокойно высвободил ворот плаща. — Послушайте меня… Вы, конечно, отвратительные люди, что уж тут скрывать, но далеко не самые худшие и безнадёжные… Увы… У вас ещё есть время одуматься, сбросить морок и тем самым спасти себя, своё будущее и будущее ваших детей, внуков… Не спешите с головой окунуться в ваше нынешнее состояние…
— Хватит пустословить! — негодовал Марат. — Ты моё состояние не считай! И за будущее моё не переживай! О себе подумай, дед! Потому как уже завтра ты останешься без работы!
— Что ж, — печально вздохнул старик. — Это ваш выбор. Единственное над чем властен человек — это право выбора.
— Это всё интересно и замечательно, — послышался вдруг голос Ксении, — но я бы тоже хотела отправиться домой…
— А почему ты не там? — впервые незнакомец взглянул на кого-то из них с укором. — Что ты вообще здесь делаешь?
— Я?.. — растерялась Ксения и тут же нашла самый простой выход из ситуации, сводимый к банальному хамству: — Ну это уж не ваше дело! И не надо мне тыкать! Тоже мне, знаток человеческих судеб в рваных лохмотьях! Где здесь выход? Я требую…
— Ему повезло, что ты предала его, — перебил её старик, но на этот раз уже равнодушным тоном. — Ты не достойна его, а то что имеешь — имеешь по праву.
— Кого это я недостойна? — возмутилась Ксения.
— Артёма.
Услышав это имя, Ксения, которая хотела было продолжить перебранку со стариком, запнулась и в полной растерянности опустилась обратно на землю. У Марии же это имя вызвало свои приятные мысли и она лишь еле заметно улыбнулась.
— Кто ещё не готов и не хочет продолжить пребывание в моём обществе? — спросил старик, оглядывая всех вполне дружелюбным взглядом.
— Я тоже хочу уйти, — послышался голос Клавдии. — Не могу больше слушать ваш абсолютный бред и этот невыносимый гул.
— Какой гул? — спросила Мария у неё, чем обратила на себя внимание старика.
— Вы не слышите гула? — спросил он её.
— Нет… Я слышу только какую-то мелодию…
— А я слышу её едва-едва, — добавил Валентин.
Старик улыбнулся. Впервые за всё время так искренне и открыто.
— Да какая музыка?! — удивился Фидуцын. — Гул стоит всю дорогу страшный и чем дальше, тем сильнее давит на мозги.
— Ну, видимо всё предопределено, — улыбка исчезла с лица старика и он снова тяжело вздохнул. — Однако, прежде чем мы отправимся, вы должны понять, что с этого дня, с этой самой поры уже не будет возможности всё переиграть заново. Точка не возврата будет пройдена. Больше не удастся быть и плохим, и хорошим. Никаких полутонов. Именно такими вы все и являетесь и потому сегодня вам дан шанс. Последний раз призываю вас одуматься, постараться понять и осознать происходящее не только и не столько с материальной точки зрения…
— Дед, завянь и веди к выходу! — грубо оборвал его Ступрунян.
— Да, закройся уже, совок! — поддакивал ему Дениска. — Все мы поняли, что ты старый маразматик и последний день на этой работе.
Опять все разразились диким хохотом за исключением Марии, Дианы и Валентина. Старик ещё раз оглядел всех, словно собирая дополнительную информацию.
— Я вас понял, — подытожил, наконец, он. — Задерживать вас более не стану, но на тираду несчастного создания я всё же отвечу, ибо защищать Родину, мать, свою семью и память предков обязан каждый. Потворствуя клевете и не карая зла, ты, тем самым, становишься соучастником преступной вакханалии, способствуешь её безнаказанному распространению и господству.
— Ты кого это назвал несчастным созданием, олух? — попытался вновь геройствовать перед стариком Дениска, но на него не обратили внимания ни сам незнакомец ни все остальные.
— Я хочу сказать, — начал свою речь старик, поднимаясь на ноги во весь свой немалый рост, — что горжусь своей причастностью к числу простых советских людей. Я горжусь тем, что могу отнести себя к числу тех истинных, честных и бескорыстных коммунистов, чьи славные и великие дела спасли Россию от разрухи, невежества и полного краха в царские времена, и которые возвели её в ранг самой светлой и великой державы не на словах, а на деле после. К тем, чей подвиг спас и страну и все народы мира от ужасов фашизма. Подавляющее большинство их погибло в гражданскую войну и в войну священную. Потому и не вышло у нас довести до конца начатое. Потому и были оклеветаны и опошлены наши искренние идеалы во имя человечества. Когда же не стало и Сталина, то рухнул последний оплот и оборотни, доселе трусливо прятавшиеся в тени и плетущие свои коварные сети, выдавая себя за одних из нас, дорвались до власти. Лучшие погибли в борьбе за страну и народ. И тогда они взяли числом… С приходом к власти в образе мелкого пакостника, они лишь прикрывались достижениями и знамёнами славных воинов. Они прибрали к своим предательским ручонкам и саму партию, дискредитировав её на долгие-долгие годы. На деле же уже с той поры была начата операция, которая и привела к постыдному 91-му году, когда маски были сорваны вместе со знамёнами, а гимн исковеркан без стыда и совести. Самих же настоящих коммунистов облили грязью и обвинили во всех грехах, совершённых самими обвинителями и их предшественниками. Да, я горжусь, что отношусь к той оклеветанной когорте и, я надеюсь, они не осудят меня за то, что я считаю себя одним из них. — Старик тяжело вздохнул. Было видно как тяжело и с болью даются ему каждое слово и воспоминание. — Поймите меня правильно, я хочу чтобы вы поняли, что нельзя с таким остервенением и жаждой расправы рвать свою собственную историю, историю ваших же дедов и прадедов! Это безумие! Тогда, в 56-м, этот маленький вредитель учинил огромный раскол в обществе, оболгав огромное количество погибших и умерших и освободив огромное же количество тех, чьи потомки сейчас и истязают наши земли и наших людей…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
