Сэркен предсказал. С Сарыновой дочкой не выйдет, извини. На нее мой братец глаз положил. У него глаз один, зато дурной. А я и правда в девках засиделась. Спасаю вас, спасаю, пора и о личной жизни подумать. А что? Честный муж – жене подарок…
– Издеваешься?
– И в мыслях не держала. Будет у нас не жизнь, а песня. В песнях как? Боотур красавицу спас и на ней женился. А у нас с тобой все шиворот-навыворот: красавица боотура спасла и за него вышла. Оригинальный сюжетный ход!
Надо же, сама над собой шутит – красавица, мол! Мне вспомнилась Куо-Куо, кузнецова дочка. Шутить бедняжка не умела, но в одном они были схожи с Чамчай. Обе нас, беспомощных боотуров, от Уота заслоняли: Чамчай – здесь, Куо-Куо – в Кузне. Понять бы, кто тут сильные, кто слабые?
– Гыр-гыр-гыр! Дьэ-буо!
Яростный рев сотряс дом.
2. Праздник Кюна Дьирибинэ
– Ы-ырррр! Убью!
Это не Уот! Зайчик?!
– Кэр-буу!
А это уже Уот.
– Кестюбэть[109]!
А это уже я.
Зайчик вырвался на свободу? Сцепился с Уотом?! Уот его убьет! Чамчай едва успела шарахнуться в сторону от Юрюна-боотура. Зайчик, держись! Я иду. Бегу. Лечу!
Спасу!
Это сейчас я с ужасом представляю, чем дело кончилось бы, окажись я прав. Разнять Уота и Кюна? Какой там! Доспешный боотур растаскивает двух других сцепившихся боотуров? Нет, не видел. Полагаю, никто не видел. Женщина – да. Боотур? Нет, нет, тысячу раз нет! Но тогда я об этом не думал. Я вообще не думал: бежал, мчался, спешил, как мог. Стремглав неслись мимо стены подземелья. Пятна светящегося лишайника сливались в сплошную мерцающую полосу. Вылетев из-за поворота, я врезался в Уота и чуть не сбил адьярая с ног.
Чуть не сбил – этим, право, стоило гордиться.
– Юрюн? Молодец, кэр-буу!
– Где? Кого?!
– Давай, помогай!
Уот – большой, но без оружия – стоял возле жернова, загораживавшего вход в Кюнову темницу. Жернов был на месте. Уот – снаружи, Зайчик, судя по грозным воплям – внутри. Никто ни с кем не дрался, никто никого не убивал. Я начал усыхать…
– Гыррр! Н-на! Убью!
Грохот, лязг, рев, шипение неслись из-за жернова. С кем там Зайчик схватился? Он же прикованный! На цепи сидит!
– Берись, зятёк! Взяли!
Мы с Уотом налегли на жернов и откатили его в один момент. Уот подхватил обломок гранита, сунул под край, и бок о бок мы вломились в темницу.
– А-а, буйа-буйа-буйакам!
Нет, это не Уот. Это Зайчик. Буйный Зайчик в боевом доспехе. Пляшет, поет, брызжет слюнями. В последний момент я успел заметить, как в углу пещеры – вернее, в узкой дыре, прокопанной чьими-то умелыми когтями – мелькнул хвост. Немаленький такой хвост! Мелькнул и исчез.
– Уот! Видал?
– Что? Кого?!
– Дьэ-буо! Победил! Прогнал! Кэр-буу!
Зайчик ликовал. Гремел цепями, лупил себя кулаками в грудь. Поворачивался к дыре спиной, наклонялся, показывал врагу задницу. Что с боотура возьмешь? Сегодня у Кюна Дьирибинэ случился праздник – тот праздник, о котором сын дяди Сарына мечтал всю жизнь. Спорил с отцом, вызвал Уота на бой, был бит, угодил в подземелье, а праздник – вот потеха! – нашел парня там, где никто не ждал.
– Хвост. Вон там.
– Ну, хвост…
– У тебя дрянь всякая шастает! На Зайчика напала…
– Приходи! Еще приходи! Убью!
– Да замолчи ты! – не выдержал я. – Хватит орать!
– Убью! – драл глотку Зайчик. – Порву! Сильный!
– Да сильный, сильный! Только пленный…
– Я сильный, буо-буо! Победил!
– Мой шурин сильный, – поддержал Уот. – Прогнал, победил! Буо-буо!
– Я сильный, да! Победил!
– В цепях, а победил! Молодец!
Разинув рот, я смотрел, как они обнимаются. Плечо Зайчика пятнала кровь. Ага, вот еще: на цепях, на правом кулаке – гордый победой Кюн Дьирибинэ не спешил его разжимать. Кровь на разодранном плече – красная, привычная, Кюнова кровь. Рана неглубокая, заживет как на боотуре. На кулаке и цепях кровь была темная, похожая на расплавленную смолу. Дорожка из черных глянцевых капель вела к дыре, где исчез памятный хвост. Надо понимать, эта пакость прорыла ход в темницу и напала на Зайчика. Успела цапнуть, но сын дяди Сарына отбился. Досталось твари, больше не сунется.
Или сунется?
– Эй, Уот! Надо бы расковать парня.
– Зачем? – изумился адьярай.
В проеме возникла Чамчай, молча оглядела нашу троицу и сгинула, пожав острыми плечами. Никто никого не убивает – и ладушки. С остальным сами разбирайтесь.
– А вдруг эта тварь вернется?
– Вернется! – Зайчик возликовал. – Убью!
Уот хлопнул его по спине:
– Пускай возвращается! Мой шурин ее убьет.
– Убью, да!
– А вдруг не убьет? – предположил я. – Вдруг она его прикончит?
– Мой шурин сильный! Справится!
– Сильный, да!
– А если все-таки…
– Ну, похороню с честью. А тварь поймаю, убью!
– Убью, да! Дьэ-буо!
Бесполезно. Эта парочка нашла друг друга.
– Давай хоть дыру завалим, а? Чтоб опять не вылезла.
– Завалить? Можно!
Уот вприпрыжку выскочил наружу и вскоре возвратился, со скрежетом волоча за собой огромную каменюку. Хорошо хоть, не ту, что жернов подпирала! Я наладился помогать, но дорогу нам заступил Зайчик. Разведя руки, насколько позволяли цепи, он загородил путь к дыре:
– Гыр! Гыр-гыр! Нет!
– Зайчик, дай пройти!
– Не дам! Буо-буо!
– Не мешай, пожалуйста. Уйди с дороги.
– Гыррр! Убью!
Рычит, плюется, цепями гремит! И что с ним делать?
– Зайчик, мы хотим завалить дыру. Понимаешь?
– Моя, кэр-буу! Моя!
– Мой шурин! Если хочет, пускай.
Уот откатил камень к стене, развернулся и потопал к выходу. Пришлось мне, ругаясь на чем свет стоит, спешить за адьяраем. Еще закроет меня тут вместе с Зайчиком – с него станется! Ныряя в проем, я обернулся. Зайчик, весь в цепях, как невеста в ожерельях, присел на корточки над дырой. Рыбак над прорубью: ловись, рыбка! Ловись, большая, большая, очень большая! Он радостно скалился, облизывал заострившиеся зубы. Предвкушал: дождусь, вылезет, и тут я ее! Его! Кого? Не важно! Кто вылезет, того и пришибу!
Кюн был в доспехе, при оружии – полный боотур. Заговоренные цепи на нем обвисли, не спеша затянуться. Сейчас Зайчик, пожалуй, сумел бы дотянуться до меча, рубануть наотмашь по цепи… Нет, он даже не пытался. Цепь? Ерунда! Наконец-то парню никто не запрещал сражаться в свое удовольствие. «Моя!» – кричал он, и это значило: «Моя добыча!» Одержав первую в жизни победу, Зайчик жаждал повторения.
Вот она, жизнь настоящего боотура! Доведись Кюну Дьирибинэ внезапно оказаться дома, в тепле и безопасности, рядом с матерью, а главное, рядом со строгим бдительным отцом – парень сбежал бы сюда, в подземелья Уота Усутаакы.
– Поберегись!
Я едва успел выскочить. Уот вышиб камень-клин, и жернов с рокотом прокатился по желобу, надежно перекрыв вход в темницу.
