Второй агент Иллитиана, женщина аристократичной внешности по имени Ксириад, ушла вперед на разведку маршрута. К неудовольствию Аэз’ашьи и Харбира, эта парочка настояла на том, чтоб покинуть «Рейдер» вскоре после того, как они отсоединились от основной массы кабалитской армии.
Морр прекратил спор, указав, что, несмотря на демонстративную примитивность, экзодиты вполне способны распознать энергетическую сигнатуру одинокого транспорта со значительного расстояния. Дикари предпочитали партизанскую тактику и наверняка бы напали из засады, заметив машину без сопровождения. Поэтому группа уже несколько часов шла пешком через кажущиеся бесконечными джунгли, лишенные всяких ориентиров и признаков цивилизации. Все ощущали иссушающий душу эффект пребывания в реальном пространстве, и терпение иссякало.
Наконец появилась Ксириад и сняла шлем хамелеоновых доспехов, отчего стала похожа на бестелесную голову. Они с Вирилом были очень похожи, вплоть до выбритых голов. Ксагор думал, что они кузены, Аэз’ашья считала их братом и сестрой, а Харбир предполагал, что это мать и дочь, замаскированная под сына, но он всегда питал слабость к театральным мелодрамам вроде «Отчуждений» Урсилласа. Морр хранил свое мнение при себе, а сами агенты Иллитиана не проливали свет на тайну. В разговоре, во всяком случае, Ксириад принимала роль старшего, как и сейчас.
— Камень встречи впереди. Признаков связного нет, но я не подобралась достаточно близко, чтобы убедиться в этом.
— Почему? — потребовал ответа Морр.
— Потому что я решила, что важнее сообщить вам, что мы уже близко, чем одной идти туда, где может быть ловушка, — сдержанно ответила Ксириад.
— Если мы не встретим этого «связного», сильно ли это уменьшит наши шансы на успех? — спросил Морр.
— Начисто. Сомневаюсь, что мы хотя бы сможем найти Мировой Храм без его помощи. Я уве…
Морр закинул огромный клинок на плечо и, не говоря ни слова, тяжелым шагом двинулся в том направлении, откуда пришла Ксириад. Остальным пришлось поторопиться, чтобы не отстать.
Камень встречи, о котором она говорила, оказался колоссальным кварцевым валуном, который торчал из лесной подстилки, как сломанный зуб. По его поверхности расползлись стертые от времени письмена, чужие символы, которые напоминали эльдарские, но имели куда более древнее происхождение. Камень окружала небольшая поляна, как будто деревья боялись расти слишком близко к этой чужеродной глыбе. Здесь висела тишина, резко контрастирующая с буйством жизни вокруг.
Морр без лишних церемоний зашагал вперед, и его безликая маска закрутилась по сторонам, как будто сканируя подлесок. Аэз’ашья легким шагом подошла к камню и рассмотрела письмена, не понимая их.
— Кто оставил эти знаки? — спросила она. Ей ответила одна из стеклянных теней, скользящих рядом — сложно было сказать, Ксириад это или Вирил.
— Похоже на символы Древних. Наверное, они создали это место много лет назад.
— Это ключевой камень, — не оглядываясь, прогрохотал Морр, который все так же стоял и изучал джунгли. — Мистические энергии планеты проходят сквозь эту точку и другие, что разбросаны по ее окружности.
Аэз’ашья, воодушевленная тем, что ей удалось разговорить обычно молчаливого инкуба, наградила его шаловливой улыбкой.
— Ты удивляешь меня, Морр. Откуда ты знаешь такие вещи? — спросила она с обезоруживающей невинностью.
— Я старше, чем ты думаешь, — тихо, как будто разговаривая сам с собой, ответил Морр.
— Так что, мы будем просто ждать? — протянул Харбир, поплотнее заворачиваясь в плащ. — Сидеть тут и надеяться, что этот таинственный связной появится до того, как Та, что Жаждет, обгложет нас до костей?
— Да. Да, согласен. Хозяин сказал: вернуться до рассвета! — активно закивал Ксагор.
— Неважно. Я могу найти Мировой Храм один, — сказал Морр.
Раздался резкий треск, и глазная линза Морра разлетелась на крошечные обломки кристалла. Огромный инкуб покачнулся и рухнул, как подрубленное дерево. Все остальные на миг застыли в изумлении. Еще один трескучий звук, и голова Ксириад — или, возможно, Вирила — превратилась в багровое облако.
— Засада! — крикнула Аэз’ашья, бросаясь в лес.
Она увидела какое-то движение в кронах деревьев, предательское стеклянистое мелькание среди листвы. Прозвучал еще один выстрел: снайпер метил в нее, но она была слишком быстра. Ответный осколочный огонь посек ветви вокруг и заставил фигуру-хамелеона уйти глубже в укрытие. Следующая пуля врезалась в землю перед ней, вскинув фонтанчик листьев и травы. Она прилетела откуда-то сзади, со стороны поляны, что означало, что по меньшей мере два снайпера держат ее в прицеле.
Аэз’ашья метнулась в заросли под деревом, где она заметила одного стрелка, решив, что ее товарищи справятся с другими врагами. Жизнь в Темном Городе оттачивала боевые инстинкты его обитателей практически с рождения. Ежедневные кровопролитие и насилие даровали им почти сверхъестественную способность принимать верные решения в опасных ситуациях, таких, к примеру, как засада с неизвестным количеством нападающих. Там, где элитный военный отряд был бы прижат к земле и порван на кусочки, комморриты атаковали в ответ, подобно крысам, загнанным в ловушку. Суккуб должна была настичь того, кто попался ей на глаза, а насчет помощи своим верным союзникам она подумает позже… Возможно.
Она подбежала к ближайшему дереву, ловко запрыгнула на нижние ветви и начала пристально рассматривать темные кроны в поисках пятна искаженного звездного света, которое выдало бы укрытие ее добычи. Вот оно — развилка на дереве всего в двадцати метрах. Аэз’ашья разглядела очертания фигуры в плаще, которая подняла длинную тонкую винтовку, целясь не в нее, а куда-то в сторону поляны. Ведьма незаметно подобралась к снайперу, практически беззвучно переступая стройными ногами.
Фигура в плаще выстрелила и повернулась, чтобы перейти на другую позицию. Но за спиной стояла Аэз’ашья с ярко сверкающими в руках кинжалами.
— Здравствуй, кузен, — промурлыкала она, заключая снайпера в бритвенные объятья.
Ксагор и Харбир бросились в укрытия еще до того, как первые тела упали на землю. Развалина сжался за поваленным деревом, стиснув в руке тупоносый осколочный пистолет. Харбир вытащил элегантный длинноствольный пистолет, перекатился на живот, быстро обстрелял листву, вскочил и помчался под покров леса.
Он зигзагами бежал по открытой поляне, думая, как ему повезло, что противник использовал игольные винтовки. Это однозарядное оружие отлично подходило для снайперов, но в данной ситуации им скорее стоило бы воспользоваться автоматическим огнем. Характерный трещащий звук, издаваемый покрытыми ядом иглами при переходе через звуковой барьер, дал ему понять, что он имеет дело с неопытными стрелками. Бывалые убийцы всегда снижали начальную скорость снарядов на своем оружии, чтобы не столь явно выдавать свое присутствие.
Он прыгнул за ближайшее дерево, услышав вой летящих к нему снарядов. Ствол содрогнулся, когда те ударились в его мягкую волокнистую древесину. Харбир выкатился из укрытия, открыл огонь, чтобы отвлечь атакующих, наделал дырок в кронах своими осколками и снова бросился за дерево, не посмотрев на результат. Его преследовало по меньшей мере два снайпера, и их смертоносные выстрелы попадали все ближе всякий раз, как он попадался им на глаза.
Наемник услышал тяжелые шаги и снова перевел взгляд на поляну. От того, что он увидел, у него отвисла челюсть. Морр снова оказался на ногах и неуклюже пробежал мимо Харбира. Инкуб размахнулся гигантским клэйвом, вогнал его в дерево неподалеку и в два удара вырубил из ствола огромный клиновидный кусок. С протестующим стоном дерево начало медленно заваливаться в сторону, быстро набрало скорость и наконец рухнуло с оглушительным грохотом. Воздух наполнился облаком листьев, через которое Харбир разглядел два движущихся пятна, которые пытались скрыться.
Инкуб и наемник бросились к ним, чтобы схватиться со снайперами в ближнем бою. Камелеолиновые плащи разметались во время падения, мельком виднелись то руки в легких бронеперчатках, то скрытые масками лица. В руках Харбира мгновенно оказался нож, изогнутые полметра бритвенно-острой стали, готовые вонзиться в плоть и выпустить наружу кишки. Морр преследовал врагов, как мстительный одноглазый бог, вырубая себе путь сквозь переломанные ветви.
Поняв, что бой неизбежен, один из снайперов повернулся и поднял винтовку. К изумлению Харбира, второй вогнал кинжал в незащищенную спину товарища, шагнул назад и поднял руки, сдаваясь. Его жертва закричала от неожиданности и рухнула лицом вниз, тщетно пытаясь схватиться за торчащую рукоять кинжала. Харбир почувствовал, как полная боли душа ускользнула в камень духа на шее. Смерть имела болезненно-сладкий привкус предательства. Тело еще раз дернулось и замерло.
