В ту ночь, если стоять лицом к городу, ветер дул прямо в лицо, и звуки, которые он доносил оттуда, были хотя и слабыми, но вполне различимыми.
– Ну что? Стреляют? – уточнил Джейк.
Роланд кивнул и поднес палец к губам.
Он услышал неясные крики, грохот – как будто обрушилось что-то огромное типа стены или целого дома – и, разумеется, барабаны. Через пару секунд грохот раздался опять, но на этот раз звук был чуть-чуть поприятней: звон разбившегося стекла.
– Ого! – прошептал Джейк и подвинулся поближе к стрелку.
А потом ветер донес до них звуки, которых Роланд хотя и ждал, но все же надеялся, что не услышит: сухая скороговорка огнестрельной очереди, за которой последовал глухой грохот – вне всякий сомнений, какой-то взрыв. Он прокатился по плоским равнинам, словно невидимый шар в кебельбане. После этого крики, стрельба и все остальные звуки утихли. Остался лишь барабанный бой, а когда оборвался и он – как обычно, внезапно до жути, – город опять погрузился в безмолвие. Только теперь тишина затаила в себе неприятный оттенок какого-то напряженного ожидания.
Роланд приобнял Джейка за плечи.
– Еще не поздно пойти в обход, – сказал он.
Джейк поднял глаза:
– Нет, нам так нельзя.
– Из-за поезда?
Джейк кивнул и произнес нараспев, как будто читая стихи:
– Блейн – это боль, но мы все равно должны ехать на этом поезде. А сесть на него можно только в городе. Только там.
Роланд задумчиво поглядел на Джейка.
– Почему ты сказал «должны»? Из-за ка? Видишь ли, Джейк, я хочу, чтобы ты усвоил: пока что ты знаешь о ка очень мало – чтобы познать его до конца, иной раз не хватает и целой жизни.
– Не знаю, как это или нет, но одно я знаю наверняка: без защиты нам нечего и соваться в пустынные земли, а защиту нам может дать только Блейн. Без него мы умрем, как умрут, когда будет зима, эти пчелы, которых мы видели на поляне. Нам просто необходима защита. Потому что пустынные земли отравлены.
– Откуда ты все это знаешь?
– Не знаю! – едва ли не в раздражении воскликнул Джейк. – Я просто знаю, и все!
– Ну хорошо, хорошо, – успокоил его Роланд и опять повернулся в сторону Лада. – Но нам надо действовать осторожно. Плохо, конечно, что у них до сих пор сохранился порох. Если у них есть порох, значит, у них могут быть вещи и помощнее. Мне что-то сомнительно, что они знают, как обращаться с таким оружием, но так, может быть, даже опаснее. Кто его знает, а вдруг они, что называется, войдут в раж и взорвут нас всех к чертовой матери.
– Атери, – раздался откуда-то сзади серьезный голос. Оглянувшись, они увидели Ыша, который сидел на обочине и внимательно наблюдал за ними.
8
В тот же день, ближе к вечеру, они набрели на другую дорогу, которая, протянувшись с запада, сливалась с Великим Трактом. От этой развилки Великий Тракт – который теперь стал шире и делился посередине продольным разграничителем, сделанным из какого-то темного камня – шел под уклон, а крошащиеся от времени бетонные ограждения, поднимавшиеся по обе стороны от дороги, вызывали у путников чувство, похожее на клиническую стадию клаустрофобии. Наконец они остановились напротив пролома в этой бетонной стене, откуда им открывался приятный и утешительный вид на равнину, и наскоро, без аппетита перекусили.
– Почему, интересно, они так сделали, чтобы дорога спускалась? – спросил Джейк у Эдди. – Я хочу сказать, это специально ее так построили или как?
Эдди задумчиво поглядел через пролом в стене, за которым раскинулась плоская, как и везде, равнина, и молча кивнул.
– Тогда почему?
– Не знаю, дружище, – ответил Эдди, хотя, кажется, и догадывался, в чем тут дело. Поглядев на Роланда, он понял, что тот тоже знает причину. Дорога, идущая под уклон – сверху вниз – к мосту, служила как бы дополнительным оборонительным сооружением. Вооруженный отряд, укрывшийся за бетонными стенами, мог без труда контролировать сразу оба редута, сконструированных во всех отношениях продуманно. Если бы защитникам города вдруг по каким-то причинам не приглянулся народ, приближающийся по Великому Тракту к Ладу, они со своих укрепленных позиций разбили бы этих незваных пришельцев, что называется, в пух и прах.
– Вы правда не знаете? – не унимался Джейк.
Эдди улыбнулся ему, упорно стараясь не думать о том, что какой-нибудь псих может сидеть за бетонной стеной и сейчас, готовый в любой момент сбросить на них большую ржавую бомбу.
– Без понятия.
Сюзанна тихонько, сквозь зубы, присвистнула.
– Это, Роланд, дорога в ад. А я-то надеялась, что мы распрощались уже в этой дурацкой шлейкой, но, похоже, придется извлечь ее снова.
Он молча кивнул и полез в свой мешок.
Состояние Великого Тракта все ухудшалось по мере того, как другие – поменьше – дороги вливали в него, точно в реку притоки. Ближе к мосту булыжная мостовая сменилась покрытием, которое Роланд принял за металл, а остальные – за обыкновенный асфальт. Оно сохранилось не так хорошо, как булыжник, и не столько даже под разрушительным влиянием времени, сколько из-за бесчисленных всадников и повозок, проехавших здесь с тех пор, как дорогу чинили в последний раз. Вся поверхность дороги теперь представляла собой предательски зыбкое месиво. Даже идти по ней было непросто, не говоря уж о том, чтобы катить здесь коляску Сюзанны. Об этом вообще не могло быть и речи.
Бетонные стены по обеим сторонам от дороги становились все круче. Теперь у них наверху, вырисовываясь четкими силуэтами на фоне неба, торчали какие-то тонкие заостренные штуки. Роланду они напоминали наконечники стрел, громадных таких стрел, годных разве что для великанов; его спутникам – боевые ракеты или управляемые реактивные снаряды. Сюзанне представились почему-то ракеты «Редстоунз», запускаемые с мыса Канаверал; Эдди подумал об обычных «зенитках», разбросанных по всей Европе и предназначенных к запуску с кузова грузовика; Джейк – о межконтинентальных баллистических, МБР-ах, упрятанных где-нибудь в бункерах, в глухомани, на безлюдных равнинах Канзаса или в малонаселенных горах Невады и запрограммированных на ответный удар по Китаю или СССР в случае ядерного армагеддона. Все они чувствовали себя так, как будто вступили в темную и печальную зону мрака или вдруг оказались в какой-нибудь местности, над которой довлеет давнее, но все еще не потерявшее силу проклятие.
Через пару часов после того, как они вошли в эту мрачную зону – про себя Джейк назвал ее Прогоном – бетонные стены закончились в точке, где, точно нити в центре паутины, сходились с полдюжины подъездных дорог и где местность опять открывалась широким простором… к несказанному облегчению всех четверых, хотя никто из них не сказал бы об этом вслух. Над перекрестном висел еще один светофор, который больше, чем первый, напоминал устройства, знакомые Эдди, Сюзанне и Джейку. Когда-то на всех четырех его сторонах были стекла, давным-давно выбитые.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
