— Как раз сколько нас, — сказал Сашка.
— Что? Что? — переспросил Гусев, не то не поняв, не то не расслышав из-за ветра.
— Я говорю, их тридцать, и нас здесь на острове тридцать, — объяснил Сашка, улыбнувшись и сверкнув зубами. — На каждого по кораблю. Силы равные, товарищ старший лейтенант.
— Три орудия против шестидесяти, — сказал Мартынов.
Гусев нахмурился.
— Тут считать нечего, — сказал он резким голосом. — Тут либо мы выстоим, либо дверь в Ленинград захлопнется.
— А я не считаю, — сказал Мартынов. — Сами знаете, сколько месяцев я их жду…
— Идите вниз! — приказал Гусев, беря у Мартынова бинокль. — Боевую тревогу!
Внизу все уже были на своих местах — расчеты возле орудий, остальные таскали ящики со снарядами из землянки, служившей складом. Командиром первого орудия был Баскаков, командиром второго — Павел Уличев, командиром третьего — Пугач. С сосредоточенными, суровыми лицами они наводили орудия, и длинные стволы медленно двигались. Всё было готово, ждали только команды Гусева.
Но Гусев команды не подавал. Гусев стоял на камне возле маяка и следил за неприятельскими судами. Суда приближались, дистанция сокращалась. Гусев ждал: он хотел бить наверняка.
Неприятельские суда подошли еще ближе. Теперь уже и пушки и люди были на них отчетливо видны. На головном катере сигнальщики размахивали флажками. Суда опять перестроились: катера пропустили десантные баржи вперед.
Командиры застыли у орудий.
Весь остров ждал, что старший лейтенант Гусев вот-вот скажет: "Огонь!.."
Но сказать он не успел.
Случилось нечто такое, чего никто предвидеть не мог.
Где-то слева, не близко, раздались два орудийных выстрела — бах, бах! И возле головного неприятельского катера поднялись два столба воды. Гусев, с биноклем у глаз, побежал вокруг маяка.
И вдруг снова — бах, бах! И столб пламени поднялся на том месте, где был неприятельский головной катер, и воздух над озером вздрогнул от взрыва.
И все увидели маленький военный кораблик, вынырнувший откуда-то сзади, из-за острова, летящий навстречу вражеской эскадре и стреляющий из двух своих пушек.
3.
Корабль, первым открывший огонь по вражеским Судам, был маленький тральщик, входивший в состав Ладожской флотилии и называвшийся "ТЩ-100". В ночь на двадцать второе октября 1942 года он нес патрульную службу в этой части озера.
Тральщиком командовал старший лейтенант Петр Константинович Каргин. Ему шел двадцать восьмой год, и он был настоящий моряк, любящий море и с детства мечтавший о плаваниях, хотя родился и вырос в степях Казахстана, в самом центре материка.
В это раннее мутное утро краснофлотец доложил ему, что видит какие-то суда, приближающиеся с северо-запада к острову Сухо. Каргин взял бинокль, увидел катера, увидел самоходные десантные баржи, вооруженные орудиями, и сразу всё понял.
Немцы решили овладеть островом Сухо и оттуда угрожать последней коммуникации, соединявшей осажденный Ленинград с остальной страной.
Они, видимо, долго и основательно к этому готовились. Где-то в северо-западном углу озера, вероятнее всего в захваченном финнами Кексгольме, они в полной тайне сосредоточили и вооружили специально приспособленные для десантных операций суда. Никаких барж, никаких катеров до сих пор на Ладожском озере встречать не приходилось. Значит, их откуда-то привезли по железным дорогам в разобранном виде и здесь собрали именно для этой операции.
Немцы готовились тщательно, чтобы удар нанести наверняка. Они не хотели рисковать. Прежде чем выступить, они создали подавляющее превосходство в силах. Они обеспечили себе внезапность удара. Самое трудное они уже совершили: за ночь, оставшись незамеченными, пересекли всё озеро от Кексгольма до Сухо. Остальное — захват островка с горсточкой моряков — они считали, безусловно, совсем легкой задачей…
Радист тральщика Соколюк по приказанию Каргина немедленно сообщил обо всем в штаб флотилии. Но Каргин понимал, что командование в ближайшие два-три часа ничем острову помочь не может, так как знал, что корабли флотилии разбросаны на большом пространстве и вблизи нет ни одного. А всё совершится в ближайшие тридцать минут, и потом будет поздно.
Случилось так, что его тральщик как раз в это утро оказался возле Сухо. Может ли это обстоятельство изменить положение? Два орудия тральщика против шестидесяти… Если здраво рассуждать, при таких обстоятельствах "ТЩ-100" ничего изменить не может. Впрочем…
Вот в чем было дело: Каргин подозревал, что неприятель до сих пор не заметил его тральщика. В этот мглистый час очертания "ТЩ-100", вероятно, слились с неясными очертаниями острова Сухо и окружающих остров торчащих из воды скал.
Под прикрытием острова и маяка тральщик пошел на сближение с неприятелем. Остров был так низок, что Каргин со своего мостика видел весь широкий полукруг неприятельских судов. Охватив остров с севера полукольцом, они перестроились: катера пропустили десантные баржи вперед. Один только катер всё время держался как бы вне строя. Он носился слева направо и справа налево, и на палубе его беспрерывно торчали сигнальщики, усердно работавшие флажками.
Пора.
"ТЩ-100", зарываясь носом в высокую волну, обогнул остров с запада и возник перед неприятельскими судами.
Уж теперь-то его, конечно, заметили. Головной катер внезапно замедлил ход, десантная баржа, стоявшая на самом правом фланге, как-то нелепо подалась влево.
Каргин сразу определил дистанцию до головного катера: двадцать восемь кабельтов. "ТЩ-100" полным ходом шел на сближение. Двадцать пять кабельтов. Медлить больше нельзя…
— Огонь!
Корпус тральщика вздрогнул, два столба воды поднялись перед катером.
— Огонь.
Попадание.
Головной катер накренился, зачерпнул правым бортом воды и выпрямился. Потом два желтых языка, два языка пламени, возникли над ним, и тяжкий гул взрыва покатился над озером. Это на катере взорвались бензобаки. Катер пылал весь разом, от носа до кормы. Черный дым, мотающийся и крутящийся на ветру, скрыл его из виду.
Каргин услышал торжествующий шум голосов, глянул вниз и увидел возбужденные, радостные лица своих краснофлотцев.
— Огонь!
Надо пользоваться, пока немцы растеряны, надо не дать им опомниться.
— Огонь! Огонь! Огонь!
Теперь "ТЩ-100" летел, стреляя, прямо к длинной барже, ближе всех подошедшей к острову. Она подставила под его выстрелы весь свой плоский правый борт. На палубе ее черно от солдат.
— Огонь! Огонь!
Взрыв. Нос баржи стал быстро погружаться в воду; все солдаты столпились на неестественно вздыбленной корме. Им там, пожалуй, тесновато!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
