- Я не человек. - сказала она вслух. - Я - мутант. Поэтому я не умею жить среди людей. Я ненавижу себя за это. Но мне нужен кто-то, кто скажет мне, как мне жить.
Нет никакой морали. Мораль - это бабки и власть. Власть - это секс и бабки.
Холодная злость натянулась в Коше упругой струной. В дверь стали колотить и орать, чтобы она открыла. Коша усмехнулась - впервые в жизни она испытывала удовольствие от того, что кому-то из-за нее пришлось напрячься.
Не спеша оделась и вышла. Окинула отвердевшим взглядом санитарку и того мясника, который ковырялся в ней без наркоза. Прибежали!
- Я упала в обморок, - сказала Коша равнодушно. - Если надо, я заплачу за зеркало.
- Да нет, - усмехнувшись, сказал мясник. - Обойдемся. Завтра домой пойдешь.
- Хорошо, - сказала она послушно и, пройдя мимо подозрительной санитарки, направилась в палату.
- Зайди ко мне в кабинет! - раздался голос за спиной.
Медленно оглянулась: врач стоял один посреди коридора, санитарка гремела внутри душевой стеклами.
- Зачем? Мне нехорошо, я хочу прилечь.
- Ладно, - ответил он ей с той же внутренней жесткостью. - Зайди позже. Вечером. Я сегодня долго буду.
Да пошел ты... Знала - зачем. Молча легла в свою койку. Женщины в палате журчали о своем, о женском. Она старалась не слушать. Долго изучала потолок.
- Слышь, - тихо позвала ее рыжая. - А ты чего? Ты как сюда?
- Да... С крыши прилетела, - мрачно сказала Коша. - Жопой так долбанулась, что все вылетело.
Рыжая покачала головой:
- С какого этажа-то?
- С большого. То ли восьмой, то ли седьмой. Хорошо сугроб был внизу... - со смиренной иронией Коша пожала плечами.
- Да... Повезло с сугробом-то... - рыжая задумчиво теребила губу.
- А ты куда с таким пузом? Сохраняешься?
Рыжая покачала головой:
- Не... Избавиться никак не могу. Сначала я в дурке лежала - никакой возможности не было, потом денег не было. Когда нашла уже - во. Пять месяцев.
Рыжая злобно хлопнула себя по брюху.
Смутная догадка шевельнулась в Кошином мозгу, затаив дыхание он спросила:
- А чего в дурке-то?
- А... Тошно вспоминать. Дура потому что! Халявы захотелось... Зато намаялась я... Теперь умная. Пойду цветочницей работать. Если только от этого чудовища избавлюсь.
- От какого чудовища?
Рыжая внимательно посмотрела на Кошу и позвала:
- Иди сюда ко мне. Я под одеялом расскажу, чтобы никто не слышал.
Коша шмыгнула к ней. Девушки закрылись с головой.
- Слышь. Я в группе песни пела. Ну такое про черепа, вампиров. В курке-косухе ходила. Вот. Планы у нас были супер-пупер. А денег - ни фига. Ну, вот мне гитарист и говорит - хочешь звездой стать? Я говорю - хочу. А он мне - есть человек, который из тебя ведьму сделает, и ты без всяких денег звездой станешь. Только надо ритуал посвящения пройти. Я, естественно, согласилась. Э, тебя как зовут?
- Коша...
- Странное имя. Ну фиг с ним. Короче. Кош. Летом дело было. Две недели я какие-то замороченные книги читала. Потом мы поехали на Каменный остров в особняк и там две тетки меня сразу в ванну поволокли. Властные такие. Красивые обе. Одна, правда, старая, но все равно красивая. Благородное лицо такое. Как давай же меня молодая в ванной тискать. О! Я думала - умру. Но самое гадкое - не от боли, а от удовольствия. Потом старая пришла. Напоили меня чем-то, обдымили. Бормотать мне давай в уши. Я ничего не помню, только какой-то ибис. Чибис. А дальше помню - но как сон. Будто мне все приснилось. Выхожу я во двор. А там тринадцать парней в черном и гитарист мой среди них и человек такой в черных очках, а у него глаза, через очки светятся. Как меня к нему потянуло!
- Потянуло?!
- Ну да! Прямо как на веревке! Я сама хотела, чтобы он все сделал. Меня прямо разносило. Короче, когда он это сделал, я тут же сознание потеряла. И что дальше было - не помню! Такое наслаждение, огонь во мне горел и больно и сладко. Очнулась - в дурке. Что две недели делала - не знаю. От кого залетела - не знаю... Мне кажется они все там побывали. Но я убеждена, что ребенок от него. Мне надо убить его обязательно. Ты смотрела фильм про ребенка, который родился от собаки? Дамиен его звали?
- Ну...
- Так вот - это фигня! Антихрист не от собаки. Он от пришельца. Этот мужик - пришелец. Инопланетянин.
- А как же тебя выпустили из дурки-то? - усмехнулась Коша.
- А я, когда поняла, что мне все равно не поверят, сказала им, как они хотели. Меня и выпустили...
Рыжая замолчала, грызя губу.
Коша перебирала в памяти подробности одной известной ночи и думала, что только в этом безумном городе жизни совсем разных людей могли сплестись в такую безумную пьесу. Неужели тот, кто писал сценарий, из рода людей? Неужели это не игра вероятностей? Может быть Роня когда-то напишет книгу и объяснит все?
Рыжая вздохнула и повторила:
- Мне надо убить его. Я специально нажралась всякой дряни, чтобы схватки вызвать. Если он не сдохнет так, я его потом сама убью. Пусть меня в тюрьму, куда угодно...
- Я видела, - Коша в мрачном возбуждении вспомнила в мельчайших подробностях картины той летней ночи.
- Ты?! - удивилась рыжая дева, беременная Антихристом и принялась с мрачным сладострастием смаковать все новые и новые подробности.
Коша слушала ее с мучительным любопытством, пока в палату не вошла санитарка и не увидала пустую постель Кошкиной и огромный шуршащий ком на соседней койке. Женщина тихо подкралась и сдернула одеяло. Сладкая парочка взвизгнула, и у рыжей начались схватки. Она жалобно заорала.
- О! Подымайся, гулящая, - обрадовалась санитарка. - А ты геть в кровать! А то ишь! Паскуда! На столе орала, будто режут ее. Накурила в душе. Стекло разбила! Тюрьма по тебе плачет. Детоубийцы проклятые.
Коша отвернулась молча к окну.
Соседка пошла рожать недоношенного пятимесячного Антихриста.
Незаметно вползли сумерки. Включили свет. В палате наступила напряженная тишина - казалось все обитательницы вместе с той, которую увели.
В дверь заглянула другая санитарка:
- Кошкина! Поди! Тебя врач зовет.
Послушно встала.
- Зачем?
- Не знаю... Им докторам виднее... Идешь, что ли?
- Иду-иду... - успокоила ее Коша и почувствовала оживление.
Бабка заковыляла по коридору в сторону родильной палаты. Оттуда донесся жуткий душераздирающий вопль. Персонал клиники заметался. Похоже рыжей приходилось туго.
Так. Пошли бы они все... Коша метнулась к выходу. Повезло - гардероб открыт. Коша бессовестно взяла чью-то куртку и вышла на улицу. В куртке нашлось как раз на такси.
Дом встретил сумрачной пустотой. Заклеила окна бумагой. Зеркало с почерневшим кровавым знаком поставила лицом к стене. Нарисовала на окне большое желтое солнце.
Ни с кем, никогда, ни о чем, никак. Все. Она умерла для людей навсегда. Так подумала Коша и спокойно легла спать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
