Шарина могла бы лечь спать на палубе корабля под приспущенным парусом, как в палатке. Но ночь была теплая, и девушка не нуждалась в крыше над головой, как и все остальные. Исключение сделали лишь для Каруса. На берегу ему поставили палатку, в которой он спал один, как правитель Островов. Только Шарина и Теноктрис знали, что все дело в тех кошмарных снах, что продолжают мучить Каруса. Правда, стань это известно войску, его боевой настрой сильно бы пошатнулся.
На плотах шипели в кострах пропитанные морской водой дрова. Многие гребцы до мобилизации на военную службу были обычными крестьянами и ремесленниками в ближайших к Вэллису поселениях; для них тепло и свет костра значили больше, чем сон.
Несколько солдат из отряда Кровавых Орлов охраняли женщин и Каруса. Облокотившись на копья, они стояли вокруг палатки и вглядывались в ночную мглу. Стражники менялись каждый час. Нести охрану короля в походных условиях ничуть не легче, чем во дворце.
Неожиданно до Шарины донесся крик Каруса. Девушка услышала звон меча о ножны, а левая сторона палатки из кожи выгнулась, словно кто-то ударил по ней изнутри.
Шарина тут же вскочила на ноги. Стражников тоже всполошил крик короля, и они с обнаженными мечами толпились у входа в палатку.
— Стойте, я сама помогу Его Величеству, — остановила их Шарина. — Теноктрис!
В палатке могло разместиться четверо дюжих молодцев, но полог оказался слишком низким, и девушка не смогла выпрямиться в полный рост. Свет луны не пробивался сквозь кожу, и внутри царила кромешная темнота.
— Ваше Величество… — лишь успела воскликнуть Шарина, и в то же мгновение почувствовала у себя на горле руки Каруса.
В воздухе промелькнула яркая магическая вспышка, и тут же розовая дымка начала обволакивать крепежные столбики, полог и стену палатки. Внутри стало светло, будто зажгли масляную лампу.
Карус пришел в себя и отпустил девушку.
— Извини, — попросил он прощения у принцессы и слабо улыбнулся. Бросив взгляд на колышущийся полог, король отшатнулся назад, как от удара. — Входи, Теноктрис…
Старая волшебница пыталась заглянуть внутрь палатки из-за плеча Шарины.
Король засунул меч в ножны. Пока он этого не сделал, Шарина не могла заставить себя сдвинуться с места, что, впрочем, не помешало ей в очередной раз восхититься умением Каруса ловко обходиться с оружием.
Магическая пелена постепенно рассеивалась. Не желая вновь оказаться в темноте, Шарина присела возле масляной лампы, в углу. При последних всполохах магического света она высекла кремнем искру, постаравшись сделать так, чтобы та попала точно на пучок высохшего молочая, обмотанного вокруг ветки. Сухая трава тут же вспыхнула, девушка поднесла ветку к лампе и зажгла фитиль.
— Спасибо, — поблагодарил ее Карус. Он окончательно овладел собой и наградил девушку широкой улыбкой. — При свете лампы я чувствую себя гораздо лучше, нежели в темноте.
Он горько усмехнулся.
— Я рад, что все обошлось. Шарина, вижу, тоже чувствует себя намного лучше при свете.
— Да. — Повесив лампу под полог палатки, девушка с трудом выдавила из себя улыбку; ведь еще недавно Карус так крепко сжимал ее горло, что она едва не умерла.
— Новый кошмар, Ваше Величество? — Теноктрис устало потерла глаза рукой. Волшебница спасла Шарине жизнь, но очередное заклинание лишило ее сил.
— Все тот же сон. — В глазах Каруса проскочила злобная искра. — Я боялся, что будет хуже, но все произошло как и прежде.
Король усмехнулся еще раз и как-то сник; теперь в его взгляде не было ни надежды, ни злости — одна лишь пустота.
— Не помню ничего, кроме начала сна, а луна становится все больше и больше.
Теноктрис нарисовала на песчаном полу квадрат, потом написала с каждой стороны по символу. Шарина не могла прочесть слова, на песке они были практически неразличимы, но в центре девушка разглядела полумесяц.
Волшебница заботливо посмотрела на Каруса.
— Может быть, Ваше Величество желает выйти?
Карус махнул рукой:
— Делай, что положено. Я готов стерпеть что угодно, а тут речь идет об обычном волшебном заклинании, которое тем более может мне помочь.
Оглядевшись, Теноктрис поняла, что оставила сумку с волшебными амулетами на улице. Догадавшись, что ей нужно, Шарина сняла с потолка масляную лампу и поднесла к рисунку. Теноктрис с благодарностью кивнула девушке, затем взяла ветку, которой поджигают лампу, и, используя ее в качестве жезла, ударила по каждой из сторон квадрата и принялась нараспев произносить заклинание:
— Нексиаксирксин морото тоепанам иотхам…
Она стукнула жезлом по рисунку еще раз и вскрикнула:
— Лаулоне!
Ничего не произошло.
Карус нахмурился.
— Что-то не так? — Со стороны могло показаться, что он спокоен, но Шарина видела, как вздрагивает король после каждого магического слова, видела, как напряжено его лицо.
Теноктрис слегка улыбнулась.
— Вовсе нет, — успокоила она Каруса. — Теперь вы можете спать спокойно, Ваше Величество, этой ночью вас ничто больше не потревожит.
— Правда? — недоверчиво хмыкнул Карус. — Не тушите лампу, пусть горит, так я лучше сплю.
Он взглянул на обеих женщин, в глаза им бросилось его усталое, изнуренное лицо.
— Знайте, я не побегу, — продолжил Карус. — Мне не ведом страх перед лицом опасности. Если враг становился на моем пути, все зависело оттого, кто быстрее выхватит меч. Я никогда не пытался оттянуть развязку и стремился схватить противника за глотку быстрее, чем это сделает он, но в конце концов мне повстречался враг, оказавшийся сильнее меня. Я погиб, а вместе со мной погибла и вся империя.
Шарина успокаивающе похлопала короля по спине.
— На этот раз ты не упустишь врага.
— Постараюсь. Иначе мне придется провести целую вечность в лапах серых монстров из кошмаров, и я не знаю, смогу ли все это вынести.
Карус громко рассмеялся, будто только что рассказал веселый анекдот, и Шарина — к своему ужасу — поняла, что и ей самой весело. Ситуация была настолько нелепой, что им не оставалось ничего другого, кроме как смеяться над собой.
Поездка на многоножке действовала, к удивлению Гаррика, успокаивающе. Из-за огромного туловища насекомое двигалось так плавно, что он не чувствовал никаких неудобств. Гигантская многоножка ловко огибала препятствия, плавный ход ее был подобен скольжению корабля в открытом море.
Архай, сидевший впереди, управлял насекомым с помощью золотого жезла. Один его конец был заострен, а другой заканчивался золотым веером.
За возницей расположились Метрон и Талемус. Волшебник сидел, скрестив ноги, и мелом чертил на твердой коже многоножки магические символы. Иногда он прекращал это занятие и углублялся в изучение какого-то древнего папируса. Талемус молча рассматривал окрестности; казалось, ему скучно, но даже с разделявшего их расстояния Гаррик заметил, что юноша держится настороженно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
