Я, конечно, не всегда рад старым друзьям, особенно одноклассникам. Но ты пока не раздражаешь. Так что здравствуй, Хаокин. Какими судьбами?
— Привет, Вельзи. — Хаокин вышел из толпы и притворно улыбнулся. — Да, знаешь, чертовые розовые слоники привели.
— Неужели снова слоники? — Хозяин замка наконец соизволил взглянуть на собеседника. Глаза Вельзи были серыми, а вокруг зрачков сияли золотые обода. Парни пересеклись взглядами. В Хаокине кипела злость, Вельзи же был заинтересован.
Все гости замерли, понимая — что-то не так.
— Да. — Хаокин стал расхаживать по залу. Хозяин замка не отрывал от него взгляда. — Куда же без них? Некоторые вещи не меняются. Даже обидно. Я ведь пришел, думая — а вдруг ты хоть что-то осознал… Но ты, как погляжу, всё строишь из себя… Кого? Бога? Расселся здесь на троне, кракозябру рядом посадил. Короны только не хватает. И по обыкновению учишь всех, как жить. Анастейша, твой маленький подосланный шпион, рассказала, что ты приказал ей сделать со мной. В зависимости от моих ответов. Ответы? Серьезно? «Если у вас больше А, вы склонны к самобичеванию и пора задуматься о самоубийстве. Если Б, вы конченый, и вас нужно отравить». Как был эгоистичной мразью, так ей и остался. А еще считаешь себя образчиком человека. Нелепо. Меня это раздражает. Ты ведь заменил настоящую любовь на вот этих девчонок, друзей на их всех. — Хаокин взглядом обвел гостей. — А он вас презирает, кстати. Да, и, как погляжу, тебе уже самому надоело устраивать выставки, эти шоу талантов и уродов. Я зря пришел. Ты неисправим.
— Обожаю твое чувство юмора, — сказал Вельзи, а потом прошептал девушке: — У него его нет. — Снова обратился к Хаокину: — Сразу начинаешь с оскорблений, да? Конечно, слабые всегда так делают: обвиняют других в своих неудачах, выискивают в них недостатки. А где же твоя великая любовь, друзья, деньги, твое дело? Всю жизнь поставил под откос после смерти какой-то женщины! И не обвиняй меня. Я предупреждал тебя еще до того, как ты с ней закрутил, но ты меня не слушал и получил, что имеешь. Обычно у меня нет времени на таких, как ты. То есть я не считаю важным уничтожать то, что само выбирает саморазрушающие цели. — Хаокин усмехнулся. — Веришь или нет, но мне почему-то казалось, что ты либо все-таки повесился, либо до сих пор страдаешь по ней и бухой лежишь в канаве. А ты, оказывается, сюда смог выползти из канавы. Браво! И даже почти не пьяный, не считая… Ты ведь обкурился, да? Как жалкий никчемный наркоман. Но, раз ты мне все-таки друг, я о тебе думаю. Мне интересно, когда ты наконец сдохнешь. Я в тебе разочаровался, признаюсь. Ты стал похож на насекомое. Гадкое, жалкое, раздражающее существо. Его все давят, давят и всё почему-то не прикончат.
— Узнаю лучшего друга. — Хаокин широко улыбнулся. — Ты знаешь, насекомых принято считать правителями планеты. Ведь они — самая огромная, многомиллиардная армия, с которой человечеству не справиться.
— Оу. Я сейчас вспоминаю все моменты, когда мог тебе кишки вспороть. Помнишь, резню на нашем выпускном? Я уже тогда знал: попадешь в руки к Ифигении, и ничего путного не выйдет. Почему я тебя тогда не прикончил? И что мне мешает это сделать теперь?
— Лень?
— Здесь триста человек охраны. Стоит мне лишь щелкнуть пальцем — они разорвут тебя.
— Сомневаюсь. Скорее я поотрываю им ноги, и они присоединятся к твоему цирку уродов.
Вельзи усмехнулся. Впервые за весь вечер ему не было скучно. И людей это пугало. Странное настроение витало в воздухе, и настрой хозяина прочувствовали его подчиненные. Какой-то мужик попытался напасть на Хаокина, и был тут же обезврежен им.
— Какая жалость, ты убил моего садовника! — произнес Вельзи, позевывая.
— Тебе не нужен садовник, вокруг тебя на километр всё умирает и гниет.
— А. Как тебе Анастейша? — вдруг спросил Вельзи. Ему все-таки любопытно было, что случилось с посланным агентом.
— Милая, не так умна, как думает, но отлично выучивает текст. Знаешь, когда красавица начинает говорить твоими фразочками, это жутковато. Будто смотришь на маску, а под ней прячешься ты. А я ведь с ней целовался. Фу! — Вельзи закатил глаза. — Ты бы как-нибудь в следующий раз перефразировал вопросы. И за отравление спасибо! От души. Я ее из окна выкинул. Она еще не рассказывала?
— Предсказуемо. — Вельзи спустил ноги на пол. — Ты такой предсказуемый! Западаешь на каждую встречную юбку. Ты ведь хорошо читаешь людей, но всё равно подпускаешь к себе всякую мразь. Даже не мог убить тупую девчонку, посланную тебя же отравить. Ничтожество… — Вельзи несколько успокоился и прилег на кресло. — Впрочем, чего я еще ожидал? Может, что ты переживешь смерть Ифигении и снова будет как раньше? Я бы был тогда совсем идиотом. Я знаю, что ты слаб. И яд, яд — самое то для слабого человека, который не может даже отважится на самоубийство. Вот я и решил помочь лучшему другу. По старой памяти, так сказать.
— Да уж, — коротко произнес Хаокин. — Лавру ты тоже захочешь отравить при встрече? Она тоже для тебя недостаточно хороша?
— Не приплетай это, — сказал Вельзи. — Не надо.
— А ты не думал, что всё наоборот? — крикнул Хаокин. — Что для тебя все убоги, потому что ты — убогий. Твои идеи извращены, а ты этого не видишь. Я слышал, чем ты занимаешься — торгуешь душами. Почему? — Он сжал кулак. — Говорят, убить тебя теперь нельзя. Ради этого всё затевалось? Что еще входит в твои ежедневные занятия? Приносить в жертву младенцев? Или в полнолуние выпивать кровь девственниц? А все те художники, чьими картинами наполнены твои галереи, все те поэты и музыканты тоже обязаны продать душу, чтобы только доказать: «Мы достойны Вельзи»?
Молчание.
— Ты должен умереть, Хаокин, — произнес наконец друг.
— Ну попробуй меня убить.
Вельзи сорвался на товарища с огненной волной. Люди в панике разбежались в стороны. Хаокин сдержал удар, но врезался в стену. С тела его стекал пот ручьем, костяшки пальцев почернели. Вельзи начал обращаться в подобие монстра, что сидел у него в клетке. Хаокина это разозлило. Он достал колбочку из сумки и выпил ее содержимое. Глаза колдуна пожелтели, зрачок сузился, изо рта показался тонкий язык. Он становился змееподобным существом.
