Разговор предстоит неприятный.
Он неуклюже, одной рукой нацепил маску, сунул в рот регулятор и поплыл через шлюз.
* * *
Виноват! Каз это сказал?
Слово эхом отдалось в голове Чада, и он застонал. Не виноват он! Он, действуя один, нашел то, что нужно было долбаным русским, и привез его назад хорошим ребятам. Он посмотрел на окровавленное тело в другом конце кабины. Черт, да меня ж зарезали, пока я защищал эту штуку.
Он опустил глаза: из живота торчала рукоять ножа. Нахлынула волна боли, пылающей агонии, словно центр его тела объяло пламя. Когда она отхлынула, Чад потянулся в дыру, прорезанную космонавткой, потом вытащил руку, поболтал влажными пальцами, глядя, как капает с них свежая кровь. Он понимал, что происходит. Он осмыслил сказанное Казом про саботаж и деньги, он знал, как с ним поступят теперь, когда это стало известно.
Поговорить начистоту! Он сомкнул глаза, противясь очередной волне боли, и в голове все стало ослепительным, пылающе-белым. На этот раз волна держалась дольше.
Я герой боевика! Он представил себе эти слова парящими перед лицом, словно на обложке комикса. Кивнул, изогнул губы в улыбке. Нужно соответствовать образу.
Нужен еще один поступок, достойный боевика.
Он потянулся вверх и открыл кладовую рядом с головой, вытащил ремень, которым был пристегнут один из вакуумных контейнеров с лунными камнями. Свободный конец ремня он продел в скобу скафандра, потом снова потянулся вверх. Усилие перемещения тяжелого контейнера вызвало боль и заставило вскрикнуть. Он тянул и тянул, слушая каскад рева агонии в голове, пока контейнер не перевесил; кувыркнувшись и сильно стукнув Чада, тот утянулся мимо него в шлюз.
Его потащило за контейнером, трос туго натянулся. Рукоятка ножа стукалась о металл, пока его вытягивало из шлюза в воду; он орал от новой боли, опорожнял легкие от воздуха. Груз тянул его прочь от «Персьюта», белый скафандр и алая кровь улавливали тускнеющий свет, пока он падал, удаляясь прямо в черноту глубины.
Сознание меркло, и Чад потянулся кончиками пальцев, нащупал сквозь прочную ткань на шее цепочку и маленький уютный серебряный медальон на груди. Последняя мысль его перед тем, как мир почернел, была о нежной, любящей улыбке матери.
* * *
На плоту над перевернутым модулем советский атташе наблюдал и слушал. Сбросив обувь, он утянулся в сторону, к куче водолазного снаряжения. Когда Коломбо выскочил на поверхность и заорал, требуя радиосвязи, Степанов воспользовался всеобщим замешательством. Пока все отвернулись, он плавным движением цапнул акваланг, маску и ласты, после чего перекатился с плота в воду. Без труда нацепив под водой снаряжение, он очистил маску и огляделся. Увидев искомое, он вытащил из кармана складной нож, раскрыл его и энергично поплыл в погоню.
* * *
Каз двигал ластами, как мог, энергично, греб здоровой рукой, а в другой держал пистолет, тяжело дыша через регулятор давления. Соленая вода больно щипала рану. Он вскинул голову, ища модуль и плот против света, и понадеялся, что плывет в приблизительном направлении советской лодки. Она так же должна поступать, подумал он. Напрягшись, уставился вперед в поисках движущейся космонавтки.
Как я мог промазать? Она ж была совсем рядом! Но при выстреле дернулась в сторону, так что… Оставалось надеяться, что он ее хотя бы вывел из равновесия. Сбил с толку.
Он увидел впереди белую вспышку, потом снова, и понял, что догоняет ее. Они плыли на одинаковой глубине, футах в пятнадцати под водой, ровно настолько, чтобы с поверхности сложно было заметить. Оба гребли энергично, однако объемистый скафандр замедлял Светлану. Он слушал свое напряженное дыхание: легкие требовали больше воздуха, с писком проходящего через редуктор, и он совершал постоянные глубокие вздохи, а каждый гребок позволял сокращать отставание.
Тут Каз почувствовал, как его резко тянут за ногу сзади, сильной рукой хватают за щиколотку и задерживают. Какого хрена? Он крутанулся в воде и узнал блестящую лысину Степанова. Одной рукой тот хватался за его ногу, а другой держал что-то, тоже сверкнувшее в размытом свете.
Каз отчаянно сгибался и разгибался в пояснице, брыкался и ожесточенно отбивался, стараясь вырвать ногу из хватки атташе. Степанов потянулся другой рукой к его животу: в ней русский уверенно сжимал длинный серебристый нож, хотя сопротивление воды тормозило движения. Казу нужно было проникнуть на внутренний радиус траектории ножа, для этого он схватил Степанова за плечевой ремень и сильно дернул, так что в руке полыхнула боль. Они вломились друг в друга плечом к плечу, нож описал за спиной изогнутую траекторию и громко лязгнул о баллон.
Пыхтение Степанова было отчетливо слышно через редуктор. Он выпустил брыкавшегося Каза и схватился за холщовый пояс, стабилизировав и затем выкрутив верхнюю часть тела. Когда ему удалось улучшить балансировку, нож снова рассек воду и стал приближаться. Каз колотил Степанова по голове пистолетом, пытался сбить с него маску, но без толку. Лезвие вот-вот должно было встретиться с плотью. Не видя иного выхода, Каз приставил к голове Степанова увесистый металлический ствол и нажал на спуск.
Взрывом воду вытеснило из ствола, и мощная высокоскоростная волна откачнула голову атташе в сторону от дула. Но пуля 45-го калибра, летевшая за волной, скорости на выходе не потеряла и врезалась в череп, делая семьсот пятьдесят футов за секунду, раскалывая кость и мозг. Тело Степанова мгновенно обмякло, нож выпал из пальцев и стал опускаться в бездну.
У Каза сердце колотилось. Господи Иисусе! Отпихнув Степанова, он повернулся посмотреть, где там космонавтка, и заприметил ее белый скафандр. Она обернулась и посмотрела на него. Наверняка слышала выстрел, осознал он. Надеясь, что еще не слишком поздно, он устремился за ней.
Остановился поодаль, помня, что она вооружена, и поднял свое оружие. Под водой пули далеко не перемещаются, но всплывать будет тяжелее. Тяжелее победить в этом раунде.
Он увидел, как Светлана завозилась с набедренным карманом. Блин, ну пожалуйста! – вскричал он, слова до неузнаваемости исказились загубником. Он рванулся вперед, замахал ластами, проплывая под космонавткой, нырнул, посмотрел вверх. Под его взглядом она выпустила что-то белое и сильными рывками поплыла к поверхности.
Предмет быстро падал. Он прилагал все усилия, чтобы его перехватить, выбросил пистолет и стал загребать воду обеими руками, игнорируя боль в предплечье. Легкие не могли качать достаточно воздуха из баллона, перед глазами все краснело, и тут тяжелый предмет проплыл мимо него. Он в последний раз поработал ногами и руками, сделав пульсирующий гребок, потянулся, насколько хватало пальцев, и сомкнул их на тяжелом тканевом мешочке.
Измотанный нагрузкой и болью, Каз остался плавать, точно
