Китайская сторона достаточно открыто подает подобные экономические действия как «победу над односторонностью». Импорт из всей Азии в КНР увеличился за период 1995–2003 гг. с 72,1 млрд долл, до 160,6 млрд. А экспорт в «свой» регион увеличился втрое: с 29,8 млрд до 81,9 млрд долл. Объем полуфабрикатов из Азии в КНР умножился значительно, тем самым усиливая экономическую взаимозависимость региона. Пекин сознательно идет на весьма значительный торговый дефицит в торговле с соседями. Дефицит в торговле с Тайванем — 31,5 млрд долл.; с Южной Кореей — 13,1 млрд; с АСЕАН — 7,6 млрд долл.; с Японией — 5 млрд; с Австралией — 1,3 млрд долл.
Такая внутрирегиональная заинтересованность — новое явление для Китая. Пекин ныне ведет интенсивные переговоры с АСЕАН о создании региональной зоны свободной торговли. Речь идет о создании так называемой организации АСЕАН+: страны АСЕАН и Китай, Япония и Южная Корея. Предполагается обсуждение идеи создания регионального валютного фонда. Китай полагает, что участие в таких организациях ослабит страх перед его новым могуществом.
Пекину удалось достичь взаимопонимания с соседними центральноазиатскими странами в вопросах недопущения деятельности с их территории сил, выступающих за раскол КНР на пантюркистской и панисламской основе. На западном направлении Китай был активен в создании благоприятной для своих интересов обстановки в Южной Азии. Его основные усилия были направлены на снятие имеющихся проблем в отношениях с Индией. При этом КНР, вне всякого сомнения, стремится заполнить возникший вакуум силы в Азии[622]. Первостепенная задача китайского руководства — сохранить социальную и политическую стабильность, сосредоточить силы на решении внутренних проблем и экономическом развитии.
Чего боится Китай? Пекин с неудовольствием наблюдал за тем, как вместо слабеющего российского влияния на китайской периферии усиливается экономическое, политическое и военное влияние Запада, особенно США[623]. Распад Советского Союза оказал дестабилизирующее влияние на китайское общество. Правительство КНР стало опасаться инициации процессов, сходных с теми, что привели к распаду бывшего СССР. Как фактор первостепенной значимости возросли сепаратистские настроения в Тибете и Синьцзяне. Пекин явно стал более обеспокоенным изменениями на своих границах. Встретив эти вызовы, Китай сегодня стремится выработать прагматические подходы к отношениям как с прежними, так и с новыми соседями на своем севере и западе.
Пекин опасается «цветных революций» в Центральной Азии, с государствами которой он имеет столь протяженную границу. Нет сомнения в том, что степень стабильности политической системы в России и в центральноазиатских странах оказывает первостепенное влияние на внутриполитическую стабильность и безопасность самого Китая. Китай опасается наркотрафика, который тесно связан и с политическими целями: вырученные средства используются для финансирования нелегальных политических и военных действий — для приобретения оружия, содержания вооруженных формирований и критической дестабилизации обстановки в его «ахиллесовой пяте» — Уйгур — Синьцзянском автономном округе. Пекин не желает расширения плацдарма синьцзянских сепаратистов[624].
У Китая огромные перспективы в глобальном плане. Наиболее серьезные футурологи предрекают через четверть века практически лобовое противостояние между Америкой и Китаем: монопольному лидерству США начинают все больше препятствовать встречное желание развитой Японии и крепнущего Китая доминировать в регионе[625]. Возможности Китая станут очевидными тогда, когда валовой национальный продукт страны приблизится к американскому, а стратегические силы выйдут из почти эмбрионального ныне состояния.
Сейчас китайская доля в общеазиатском экспорте электроники превысила 30 процентов (а в 1997 г. равнялась 14 процентам). Азиатские соседи вынуждены потесниться (за исключением Южной Кореи — 17,1 процента). Экономическая роль КНР возрастет еще более, если к власти на Тайване возвратится Гоминдан с его политикой «одного Китая», заменив нынешнее тайваньское правительство, питающее идею объявления Тайваня независимым. В абсолютных цифрах импорт Китая в Азии вырос между 1970‑м и 2003 гг. с 4,1 млрд долл, до 370 млрд, а экспорт — с 4,6 млрд долл, до 380 млрд долл.[626].
Экономическое влияние быстро начало переходить в общеполитическую сферу. Ныне КНР доминирует как минимум в трех соседних азиатских странах. В 2000 г. Цзянь Цземинь посетил Лаос и Камбоджу. Центральному правительству Лаоса он помог воздействовать на мятежные северные племена, капитализируя это в преобладание во Вьентьяне. Еще более впечатляющим является случай с Камбоджей: всего десять лет назад центральное правительство Пномпеня весьма холодно относилось к Пекину из–за китайской помощи движению Кхмер Руж. После первого визита Цзянь Цземина в Камбоджу в 2000 г. Камбоджа решительно вошла в китайскую зону влияния.
Еще более впечатляющим стал поворот Таиланда. В начале 2004 г. тайский премьер Таксин Синаватра объявил о переориентации внешней политики страны. Этот многолетний союзник Соединенных Штатов и Британии отныне ориентируется на Китай «как на наиболее важную страну во внешней политике Таиланда». В 2004 г. Китай подписал 24 новых экономических соглашения с Бирмой. Обильные инвестиции в Монголию сделали эту страну фактическим сателлитом Китая. Некогда непримиримо сражавшаяся с КНР Индия ныне установила с Китаем довольно близкие отношения в области экономики и безопасности. Россия подписала договор о дружбе. Даже Южная Корея, с 37 тысячами американских войск, смотрит на Китай как на брокера в своих отношениях с Северной Кореей. На ежегодном форуме в Боао (нечто вроде европейского Давоса) азиатские элиты обсуждают мировые проблемы. Даже Восточный Тимор заявил о том, что хотел бы создать «максимально тесные» отношения с Китаем. Похожую позицию периодически занимает Казахстан.
Но Китай смотрит еще шире. Китайский президент Ху Цзиньтао получил возможность выступить в австралийском парламенте. А новый китайский премьер Вен Жибао совершил весной 2004 г. тур по Европе, заключив соглашение о совместной, ЕС-КНР, программе освоения космоса, осуждая при этом американский авантюризм. Практически была достигнута договоренность о продаже европейского оружия Китаю.
Морские просторы
Пекин приступил к разработке новой стратегии для китайских ВМС, предусматривающей контроль над морскими путями, строительство океанского флота, создание сети военно–морских баз по всей Азии. В апреле 2006 г. два китайских ученых в открытой статье (широко разрекламированной) предположили, что в будущем КНР, возможно, придется вести войну, чтобы обеспечить себя энергоносителями. Военные из других стран уже отреагировали на эти идеи.
Пекин намерен разрабатывать нефтяные и газовые месторождения в Восточно — Китайском море, что уже едва не привело к столкновению с Японией. В 2005 г. возле японской буровой платформы появились пять кораблей ВМС КНР, часть из которых имела ракетное оружие. Китайцы взяли на прицел японский разведывательный самолет, патрулировавший в этом регионе.
Национализм растет в обеих странах. И при этом 25 тысяч японских предприятий работают в пределах КНР. Две страны являются крупнейшими партнерами в отношении друг друга.
Как это повлияет на другие регионы? Американцы не без злорадства указывают своим европейским конкурентам, что бурный индустриальный рост Китая бьет прежде всего по европейской промышленности. «Когда дым рассеется, мы увидим Азию более процветающей, чем прежде, Соединенные Штаты покрытыми синяками, но выстоявшими — а на месте Европы нечто вроде руин испанской империи»[627].
При столь растущем потреблении мировых ископаемых не требуется больших усилий, чтобы представить, что Китай, как прежде все прочие великие державы, выработает внешнюю политику и военную стратегию, направленные на защиту своего доступа к сырьевым материалам, который (доступ) современный Китай весьма ценит и будет защищать всеми силами.
При этом Китай определенно улучшил отношения с Россией, которая в лице Путина дала понять, что будет стоять рядом в случае ухудшения китайских отношений с Западом. Созданная в новом веке «Шанхайская шестерка» знаменует собой организацию значительной части евразийской территории.
Новая китайская дипломатия представляет собой определенный отход от строго коммунистического курса, приближение к традиционно национальным линиям поведения. Новое поколение китайцев, безусловно гордое своими достижениями, смотрит на мир в значительно более национальном духе — они отражают не только традиционную китайскую цивилизацию, но, прежде всего, новую геополитическую мощь Поднебесной.
