Добравшись до другой стороны кратеров, я с благодарностью вступила под кроны деревьев. И тут до меня дошло, что толпы туристов исчезли. Я снова была одна, только тропа и я.
Они желали услышать о моем походе все. Каково это — так долго идти по маршруту; что я видела, кого встречала и что, черт возьми, случилось с моими ногами. Они попросили разрешения по очереди поднять мой рюкзак и были поражены тем, что он тяжелее, чем рюкзак любого из них. Потом они собрались уходить, и я пожелала им удачи, все еще нежась на солнце на берегу ручья.
— Эй, Шерил! — обернувшись, крикнул один из них, когда они уже почти скрылись из виду. — Мы оставили для тебя одну банку пива в ручье. Это чтобы ты не смогла отказаться! Мы хотим, чтобы ты ее выпила, потому что ты круче нас обоих!
Я рассмеялась и поблагодарила их, потом дошла до ручья, чтобы достать банку, чувствуя себя польщенной и воодушевленной. Я осушила ее тем же вечером рядом с Обсидиановыми водопадами, которые получили свое имя в честь угольно-черных осколков вулканического стекла. Эти осколки покрывали тропу, издавая при каждом шаге лязг и шорох, словно я ступала по многослойному разбитому фарфору.
Гораздо меньшее восхищение я испытывала на следующий день, когда шла через перевал Маккензи в заповедную зону горы Вашингтон. Тропа стала еще более каменистой, когда я пересекала базальтовые потоки кратеров Белкнэп и Литтл Белкнэп. Здесь уже не было красивых сверкающих осколков камня среди по-весеннему зеленых лужаек. Теперь я шла через восьмикилометровую пустошь, усыпанную черными вулканическими камнями, размерами от бейсбольного мяча до футбольного, и то и дело подворачивала ступни. Ландшафт был голым и безлюдным, солнце палило нещадно, пока я с мучениями продвигалась в направлении горы Вашингтон. Добравшись до другой стороны кратеров, я с благодарностью вступила под кроны деревьев. И тут до меня дошло, что толпы туристов исчезли. Я снова была одна, только тропа и я.
На следующий день я миновала перевал Сантиам и вступила в заповедник горы Джефферсон. Он назван так по имени темной и внушительной вершины, высившейся к северу от меня. Я прошла мимо скалистой многоглавой горы Трехпалый Джек, которая вздымалась к небу, как изувеченная рука. И продолжала идти до самого вечера, пока солнце не стало исчезать за пеленой облаков и меня не начал обволакивать густой туман со всех сторон. День выдался жарким, но за какие-нибудь тридцать минут температура упала на двадцать градусов, ветер набрал силу, а потом внезапно стих. Я шла вверх по тропе так быстро, как могла, пот капал с моего тела, несмотря на прохладу. Я искала место, чтобы разбить лагерь. Приближалась темнота, но мне никак не удавалось найти ни единого достаточно плоского или чистого участка, чтобы поставить палатку. К тому времени как я нашла его — клочок земли неподалеку от маленького пруда, — было такое ощущение, что я попала внутрь облака. Воздух был пугающе неподвижен и безмолвен. За то время, которое потребовалось мне, чтобы поставить палатку и накачать бутылку воды с помощью моего неизменно медлительного фильтра, снова поднялся ветер, налетая яростными порывами, раскачивая ветви деревьев. Мне еще ни разу не приходилось попадать в бурю в горах. Я не боюсь, напоминала я себе, заползая обратно в палатку, даже не съев свой ужин. Я чувствовала себя слишком уязвимой, чтобы оставаться снаружи, хотя и знала, что от палатки особой защиты мне не дождаться. Я сидела там, объятая любопытством и страхом, подготавливая себя к мощной буре, которая так и не началась.
Когда я водила по деревьям лучом своего фонарика, он что-то зацепил, и я замерла, увидев его отражение в двух парах ярких глаз, глядевших прямо на меня.
Через час после наступления темноты ветер снова утих. Я услышала, как в отдалении повизгивают койоты, словно радуясь тому, что буря прошла стороной. Август сменялся сентябрем. Ночная температура почти всегда опускалась до обжигающего холода. Я выбралась из палатки, чтобы пописать, натянув шапку и перчатки. Когда я водила по деревьям лучом своего фонарика, он что-то зацепил, и я замерла, увидев его отражение в двух парах ярких глаз, глядевших прямо на меня.
Я так и не узнала, кому они принадлежали. Мгновением позже глаза исчезли.
Следующий день был жарким и солнечным, точно странная буря накануне ночью была всего лишь сном. Я пропустила развилку на тропе и только потом обнаружила, что иду уже не по МТХ, а по орегонской тропе Скайлайн, которая вилась параллельно МТХ приблизительно в полутора километрах к западу. Это был альтернативный маршрут, подробно описанный в моем путеводителе, так что я пошла по нему дальше, ничуть не беспокоясь. На следующий день эта тропа должна была привести меня обратно к МТХ. А еще сутки спустя я буду в Олалли-Лейк.
Прыг, скок, поворот, «дом».
Всю вторую половину дня я шла по густому лесу, однажды наткнулась на трех огромных лосей, которые убежали в чащу, громко топоча копытами. В тот же вечер, всего несколько минут спустя после того, как я остановилась, чтобы поставить палатку у пруда, появились два охотника с луками, которые двигались по тропе на юг.
— У тебя есть вода? — без обиняков спросил один из них.
— Мы же не можем пить воду из этого пруда… или можем? — спросил второй, на лице его явственно читалось отчаяние.
На вид им обоим было между тридцатью и сорока годами. Один был мускулистым, светловолосым, хотя у него уже намечалось небольшое брюшко. Другой — рыжий, высокий и достаточно крупный, чтобы его взяли в футбольную команду вратарем. Оба в джинсах, за ремни были заткнуты большие охотничьи ножи, а на спинах — огромные рюкзаки, поперек которых были увязаны луки и стрелы.
— Воду из пруда пить можно, но сначала нужно профильтровать, — ответила я.
— У нас нет фильтра, — сказал светловолосый, снимая рюкзак и ставя его возле валуна, который стоял на небольшом ровном местечке между прудом и тропой, как раз на том, где я как раз собиралась поставить палатку. К тому времени как они появились, я едва успела снять с плеч собственный рюкзак.
— Можете воспользоваться моим, если хотите, — сказала я. Я расстегнула карман Монстра, вынула свой фильтр и передала его светловолосому. Тот взял его, подошел к илистому берегу пруда и присел рядом с ним на корточки.
— А как этой штукой пользоваться? — окликнул он меня.
Я показала ему, как погрузить заборную трубку в воду и как качать рукоятку возле картриджа.
— Нужна еще бутылка для воды, — добавила я, но он и его рыжеволосый приятель с сожалением переглянулись, так что я поняла, что бутылки у них тоже нет. Они пошли в горы только на день, чтобы поохотиться. Их грузовик был припаркован на лесной дороге, примерно в пяти километрах отсюда вниз по тропе, которую я только что пересекла. Они думали, что к этому времени уже доберутся до него.
