Где я слышала эти слова, совсем недавно? Прозвенел один звонок, извещая, что антракт скоро закончится. Я допила свой напиток. Эти слова сказала бабушка о Нормане Камероне и его чувствах к моей матери…
Поднялся занавес, но усилия актеров казались мне напрасными. Я уже не помнила, что произошло в первом акте.
Наверное, можно любить человека слишком сильно, так сильно, что отказывать ему в праве делать что-то без твоего участия, отказывать ему даже в праве быть счастливым, если не ты оказался причиной его счастья.
Мой намек, что есть кто-то еще, честно говоря, не был правдой, но на следующий день я должна была встречаться с Питером Максвеллом. Он хотел показать мне, где раньше в Токстете стояли высокие дикие леса, которые король Джон превратил в королевский парк, где охотился на оленей и диких кабанов.
— Невероятно! — с восторгом сказала я, когда на следующий вечер мы шагали сквозь моросящий ледяной дождь по Верхней Парламентской улице на Смитдаун-роуд. Я закрыла глаза и попыталась представить, что иду сквозь густой лес, а ледяной дождь — это роса, капающая с деревьев на рассвете.
— Этот район даже упоминается в Книге Судного Дня [12] , — гордо заявил он. Я забыла про холодный вечер, пока он с возрастающим энтузиазмом объяснял, что Лодж-Лейн [13] названа так в честь одного из королевских охотничьих домиков, что название «Смитдаун» происходит от древнего поместья Сметедон. Его описания, слова, которые он использовал, казались неуместными, когда мы проходили по узким застроенным улицам, мимо бесконечных магазинов. Сквозь туман и дождь с шуршанием проносился транспорт: машины, автобусы, грузовики; фары упирались в ядовитый дым, который выбрасывали машины впереди, и отражались на мокрых поверхностях. Казалось, мы идем сквозь ядовитый желтый туман. Питер рассказывал про Дингл-Делл, Нотс-Хоул, про ручьи в скалах песчаника, про горные долины, фермы, заповедник. Он даже продекламировал стихотворение — «Нимфа лесной долины».
— Питер, это очаровательно, — сказала я, когда он остановился отдышаться. Его черные густые волосы и борода блестели от влаги, словно тронутые морозом.
— Я еще не закончил, но это не совсем подходящий вечер. Может, погуляем как-нибудь в воскресенье? Я хочу показать тебе и другие места. Ты знаешь, что двести лет назад Бутл был курортом минеральных вод? Там работали водяные мельницы, били источники, высились песчаные холмы и виднелись обширные поля цветов?
Я призналась, что понятия об этом не имела. Он предложил чего-нибудь выпить, и мы завернули в ближайший паб.
— А здесь не опасно? — нервно спросила я.
— Сомневаюсь, — серьезно сказал он, хотя я заметила, как у него поблескивают глаза. — Что ж, наша жизнь в наших руках.
Паб оказался старым, в викторианском стиле, сверкающим медью и с золоченым зеркалом за барной стойкой. Посетители выглядели заурядно и совсем не угрожающе.
— Ну, что ж, пока, кажется, выжили, — сказал Питер с деланным изумлением. — Что будешь пить?
Я пихнула его локтем в бок.
— Прекрати надо мной издеваться. Сидра, пожалуйста.
Он принес напитки.
— Извини, что задержался, но бармен предложил мне пять тысяч фунтов за заказное убийство. Видишь тех старушек? — Он показал на двух пожилых женщин, сидевших в углу. — Одна из них — переодетый крестный отец мафии, вторая — главный поставщик героина на северо-западе. Полиция гоняется за ней уже много лет. Ее-то и нужно убить. — Он снял куртку и бросил ее на свободный стул. Под нею был свитер-поло с несколькими спущенными петлями. — Я, конечно, отказался, поэтому сомневаюсь, что мы выйдем отсюда живыми.
Я уже умирала от смеха:
— Прости, но я всегда немного опасаюсь таких мест.
— Звучит несколько педантично, но худший страх — это страх перед собой.
— Мне нравится быть с тобой, как-то успокаивает. — Я улыбнулась, чувствуя себя необычно довольной.
Он почесал бороду и задумался.
— «Успокаивать» не есть конечная цель, когда я нахожусь в обществе красивой молодой женщины, но и так сойдет.
Меня радовало то, что общение с ним было таким легким и расслабляющим, особенно после напряженности Джеймса и навязчивого взаимопоглощения с Томом О'Мара. С Питером намек на флирт висел в воздухе, но совсем легкий и необременительный. Питер напомнил мне о рождественском концерте в его школе на следующей неделе.
— Ты обещала прийти.
— Я помню.
Приближалось Рождество, а я еще не купила ни одного подарка. Мне нужно было напомнить Труди о раскрашенных бутылках, которые она мне обещала, и тут я вспомнила, что одна из них предназначалась Диане. В свете последних событий я усомнилась, стоит ли делать ей подарок.
Следующие полчаса мы болтали ни о чем. В школе мы были одногодками, и Питер тоже недавно отметил свое тридцатилетие. Мы обсудили, какими невероятно старыми чувствуем себя.
— Совсем не так, когда тебе исполняется двадцать. Двадцатилетие возбуждает, словно начало большого приключения. Тебе исполняется тридцать — и никакого возбуждения уже нет, — заметил он с ухмылкой.
— Не говори так. По-твоему, тридцать лет — это так скучно и уныло.
— Я не хотел, чтобы это прозвучало так скучно. Просто не так возбуждающе. К тридцати ты более или менее знаешь, где ты находишься. Будешь еще пить?
— Нет, спасибо. Я думала зайти к матери. Я оставила машину на площади Уильяма.
— Я уже познакомился с твоей мамой. Исключительно милая женщина. — Он потянулся за своей курткой. — Пойдем. Если мы внезапно побежим к выходу, есть шанс остаться в живых.
Безусловно, ключи от квартиры Фло хранились у мамы. Но все равно я чувствовала легкую обиду, когда пришлось стучаться, чтобы меня впустили. Фиона, уже занявшая свое место, снизошла до меня и коротко кивнула.
— Здравствуй, доченька! — Лицо мамы расплылось в довольной улыбке, когда она открыла мне дверь. — Поздно ты гуляешь. Уже десять.
Питер Максвелл прислонился к ограде.
— Здравствуйте, Кейт. Спокойной ночи, Милли. Увидимся на следующей неделе.
— Спокойной ночи, Питер.
— Ты что, с ним была? — удивилась мама, закрывая дверь.
— Он такой милый.
— Да, приятный молодой человек. Я знала его мать в Киркби. Ужасная женщина, совсем не такая, как Питер. Просто я думала, вы с Джеймсом снова вместе, теперь вроде как навсегда.
— Мы снова вместе. Но вот навсегда ли? Я в этом сильно сомневаюсь.
Мама огорченно покачала головой.
— Не могу я тебя никак понять, Миллисент. — Тут у нее загорелись глаза, и она спросила: — Что скажешь про мой новый ковер?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
