На черной земле они сверкают своей серостью, будто освещены изнутри. Глаза у них красные, как свежая кровь. Руки длинные и мощные, как у обезьян.
Они пришли за мной. Я залезла на лестницу, чтобы выглянуть. Они перелезли остатки изгороди и вошли на кладбище.
До двери в церковь им тридцать шагов.
Я иду за винтовкой. Без боя я им не сдамся.
Прощай, Рик.
Я тебя любила. Очень.
Кейт.
99
Меня зовут Рик Кеннеди.
Мы шли через Лидс. Дорога по щиколотку была усыпана битым стеклом, и оно хрустело под ногами. Болтались за разбитыми окнами пластинки жалюзи. Люди по городу не ходили – только крысы, вороны, – а теперь и еще кое-кто.
– Как ты думаешь, кто за нами идет? – спросил Теско. – Ребята в сером вернулись.
– Серые?
– Видишь вон там, справа? В переулке?
– А… вижу. – Теско хмыкнул и передернул затвор.
– Не стреляй без крайней необходимости, – сказал я тихо. – У них численное превосходство примерно сто к одному.
– Так прихватим с собой побольше этих гадов. Что скажешь?
– Я скажу: продолжаем движение. Может, удастся оторваться от них среди развалин.
Мы пошли быстрее.
Я оглянулся на серые силуэты. Они были так похожи, будто сошли с конвейера кошмаров. Представьте себе портрет:
Глаза восточных очертаний. Блестящие.
Красные.
Влажные.
Зловещие.
Здоровенные упрямые головы, щетка жестких волос как продолжение гребня, идущего от лба до затылка. Руки как у горилл. Под кожей перекатываются узлы бицепсов. Таким рукам сломать человеческий торс – как вашим сломать карандаш. А на каркас костей и бугры мышц натянута кожа – серая, как грубо выделанная шкура, цвета серой глины. Из этой шкуры бесстыдно торчат бородавки, похожие на зернистые коричневые соски.
Эти твари на нас не бросились. Казалось, они ко всему относятся отстранение и без эмоций. Они просто выходили из переулка и смотрели нам вслед.
Через пару минут я уже знал, почему они не бросились на нас, отпихивая друг друга. Потому что ими был наводнен весь город.
Из-за окна одного дома на меня смотрело из тени серое лицо. Я встретился глазами с кроваво-красным взглядом.
– Прибавим шагу, – сказал я. – Надо смываться из города. Мы перешли на легкую рысь. Хотелось прибавить ходу, но я знал, что надо поберечь энергию. Мы тридцать часов не спали. По дороге в Лидс мы ели только яблоки и пирог. Изнеможение давало о себе знать, Серые медленно выходили из развалин на улицы. Чувствовалось, как нарастает напряжение. Оно было в том, как смотрели немигающие глаза. Как дергались под кожей узлы мышц.
Это были не люди. Но у них был разум. Они выстроили какой-то чудовищный неумолимый план и следовали ему. Когда наступит время нас уничтожать, они начнут действовать.
А сейчас они двигались со спокойствием роботов. Спешить было некуда – мы были легкой добычей.
100
Я – Кейт Робинсон. Вот что со мной было. Все случилось очень быстро. Как они попали в церковь – не знаю. Просто вдруг серые чудовища оказались повсюду. Они прыгали через скамьи, как тигры. Я успела выстрелить пару раз, и они уже были рядом.
Все было так быстро, что я не могу вспомнить, что произошло после этого.
Помню только, что я оказалась на спине на полу, и голова болела так, что тянуло на рвоту.
Чьи-то руки схватили меня за куртку и рывком поставили на ноги.
Наверное, я была на грани обморока.
Надвинулось огромное серое лицо, кровавые глаза уставились прямо на меня. Они осмотрели мое лицо, будто читали написанные на нем слова. Они что-то искали. Я была лабораторным животным.
Мне растянули руки в стороны, на мне рвали одежду, осматривая меня.
И все это время я прерывисто дышала, пытаясь закричать, будто, если я закричу достаточно громко, они меня оставят в покое.
Опять-таки: я помню все это урывками, как куски видеоленты, склеенные наобум. Вот что мелькает у меня в голове.
Серая рука из мрака как мерзкая хищная птица. Она хватает меня за подбородок и тянет к серой морде этой твари.
– На помощь! На помощь!
Помощи нет.
Снова наплывает то же лицо, его ноздри раздуваются, оно тяжело дышит, обжигая мне кожу горячим воздухом. Его дыхание воняет гнилью и сыростью. Кровавые глаза сужаются. Боже мой, я вижу это лицо во всех его мерзких подробностях: кровавые глаза, влажные, скользкие, одновременно текучие и твердые. Но красные, красные. Я вижу бородавки на лбу толщиной с большой палец, вижу челюсть, вижу гриву жестких черных волос.
Кейт, не сдавайся, Кейт, не дай себе свихнуться от ужаса!
Так что ты чувствуешь?
Я чувствую ужас, невообразимый ужас. Серые лапы меня ощупывают, как мясник – свиную тушу. Они безжалостно давят.
Не могу дышать. Хочу закричать. Но не могу набрать воздуху. На животе страшная тяжесть.
Боже мой, Рик, где ты? Эти чудовища рвут меня на части.
Меня вздергивают с пола за волосы, серая лапа зачерпнула их в горсть. Они стискивают мне лицо, плечи, бедра, руки. Они давят с такой дикой силой, что я отключаюсь…
Провал в памяти.
Куртка с меня сорвана.
Я слышу, как рвется свитер. Еще рывок, сильный. Не могу дышать. Боже мой, пусть они отпустят воротник, он давит мне горло. Не могу дышать.
Ой!
От боли тошнит. Меня бросили на пол. Я вижу разбитые скамьи, остатки витражей, крылья ангелов, разорванные Библии…
По полу рассыпаны свечи. Мысли путаются. Дышать не могу. Это агония.
Боже мой, пусть они перестанут.
Рик, где ты? Рик!
Меня хватают за лодыжки. Я лежу на спине. Мне задирают ноги. Боже мой, нет! Не верю! Это же не люди, они же не могут…
О-О-О-Й!
Только не это!
Нет, только не это. Отпустите ноги, не загибайте их мне к груди… вы мне спину сломаете!
Не рвите одежду!
Нет, только не это!
Больно… ради Бога… больно… больно… Я не… АХ!
101
Меня зовут Рик Кеннеди. Мы на окраине Лидса. Дорожный знак указывает на Ферберн.
Вот здесь-то они и бросились.
– Бежим! – крикнул я. – Они бегут на нас!
Серые двигались, как пантеры.
Мы побежали через дорогу. Покрытие от жары рассыпалось, и бетон на каждом прыжке разлетался и хрустел бисквитными крошками.
Я оглянулся вправо. Теско бежал рядом, держа двумя руками винтовку. Он тяжело дышал, вкладывая все силы в бег, глаза его были прикованы к дороге.
– Остановимся и примем бой! – крикнул он.
– Снесут, помолиться не успеешь. Оторвемся от них.
– Где?
– Вон там, в лесу.
Это когда-то был лес. Теперь это был частокол обгорелых бревен, ветви наводили на мысль о паучьих ногах – длинных, суставчатых, ломких, черных, как Черная Вдова.
Деревья все еще стояли черными безмолвными столбами.
Мы попали в призрачный мир.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
