— Чада мои! как написано (3 Цар.2:2. Ср. Нав.23:14), «я отхожу в путь всей земли», меня зовет к Себе Господь, и я надеюсь вкусить небесных благ. Но вас, мои милые дети, умоляю, — не потеряйте плодов своего многолетнего воздержания, но ревностно и с успехом продолжайте начатые вами подвиги. Вам известно, сколько различных препятствий ставят нам бесы, но не страшитесь их ничтожной силы. Надейтесь на Иисуса Христа, твердо веруйте в Него всем сердцем своим, и от вас будут бегать все демоны. Помните все, чему я учил вас, старайтесь проводить благочестивую жизнь — и, несомненно, получите награду на небе. Избегайте всякого общения с раскольниками, еретиками и арианами; вам известно, что я ни разу дружески не беседовал с ними, по причине их дурных замыслов и христоборной ереси. Больше же всего старайтесь исполнять заповеди Господни, чтобы святые приняли вас, после вашей смерти, в вечные обители, как сродников и друзей. Помните, размышляйте и всегда рассуждайте об этом. И если вы, действительно, заботитесь о мне, любите меня, как отца, и готовы исполнить мою волю, то не позволяйте никому переносить в Египет моих останков, чтобы там не предавали тела моего пышному погребению, так как по этой причине, главным образом, я и удалился на эту гору. Сами похороните меня, дети мои, в земле и исполните следующую заповедь своего старца: пусть никто, кроме вас, не знает могилы, где будет похоронено мое тело, которое, по вере моей в Господа, восстанет нетленным при общем воскресении мертвых. Разделите мои одежды так: милоть [21] и изветшавшую нижнюю одежду, на которой лежу, отдайте епископу Афанасию [22], другую милоть отдайте епископу Серапиону [23], власяницу же возьмите себе. Прощайте, мои милые дети! Антоний уходит, и его уже не будет более с вами в этой жизни.
Когда после этих слов ученики, прощаясь, поцеловали его, Антоний простер ноги и с тихой радостью на лице, взирая на пришедших за его душой ангелов, как на друзей своих, умер и приложился к святым отцам [24]. Ученики святого, согласно завещании его, облачив тело, предали его земле, и, кроме них никто до сих пор не знает о месте погребения преподобного Антония.
Афанасий, получив от учеников изношенную одежду и милоть святого, принял в этих подарках как бы самого Антония. Как бы осчастливленный богатым наследством, он всегда с благоговейной радостью взирал на эти одежды, приводя себе на память его Святой образ.
Таковы жизнь и кончина преподобного Антония, любовь к которому и слава которого распространились по всем странам. И не искусно составленными сочинениями [25], не мирскою мудростью, не знатностью рода, не огромными богатствами прославился он, но — благочестивою жизнью. И исполнилось на нем слово Спасителя: «Я прославлю прославляющего Меня» (1 Цар.2:30). Жил он не в каком-либо знаменитом месте, которое бы все знали; напротив, — удалился почти на самый край света в непроходимую пустыню. Однако же и оттуда он сделался известным и в Испании, и в Африке, и в Италии, и в Иллирии и в самом даже древнем Риме. Антоний, нарочито скрывавшийся от всех в горе, не хотел и не искал такой славы. Но Господь Сам открыл и показал всем этот светильник веры и благочестия, чтобы, взирая на него, учились добродетели и, удивляясь такой жизни преподобного, прославляли Отца Небесного, Которому с единородным его Сыном и Всесвятым Духом, честь, слава, благодарение и поклонение во веки, аминь.
Тропарь, глас 4:
Ревнителя Илию нравы подражая, Крестителю правыми стезями последуя, отче Антоние, пустыни был еси житель, и вселенную утвердил еси молитвами твоими. Темже моли Христа Бога спастися душам нашим.
Кондак, глас 2:
Житейския молвы отринув, безмолвно житие скончал еси, Крестителя подражаяй всяким образом преподобнейший: с ним убо тя почитаем, отцев начальниче Антоние.
Память 18 января
Житие святого отца нашего Афанасия, архиепископа Александрийского
Святой Афанасий Великий, — сей живой и бессмертный образ добродетели и богоугодной жизни, родился в знаменитой столице Египта Александрии [1]. Родители его были христиане, — люди благочестивые и добродетельные. Еще в дни отрочества Афанасия следующий случай предзнаменовал его будущую великую святительскую деятельность.
Однажды Афанасий играл со своими сверстниками на морском берегу. Дети подражали тому, что видели в церкви, изображая своей игрой священнослужителей Божьих и церковные обряды. Афанасия они избрали себе епископом; он же наименовал: одних — пресвитерами, других — диаконами. Эти последние приводили к нему других детей — языческих, которые были еще не крещены. Афанасий же крестил их морскою водою, произнося установленные для таинства святого крещения слова, как-то слышал от священника в церкви; к этому он присоединял поучение, сообразно своему детскому возрасту. В то же время патриархом Александрийским был святой Александр [2]. Случайно взглянув из окон своего дома, находившегося на возвышенном месте, недалеко от моря, на берег моря и увидев детскую игру, он с изумлением следил за совершаемым Афанасием крещением. Немедленно же он приказал привести всех детей к себе. Подробно расспрашивая детей, патриарх старался разузнать, кого именно они крестили, как вопрошали их перед крещением, и что те отвечали, и узнал, что они в своей игре совершали все согласно уставу церковному. После того, посоветовавшись с клиром своим, он признал совершенное Афанасием крещение языческих детей истинным и довершил его миропомазанием, потом позвал родителей детей, действовавших в качестве пресвитеров, и посоветовал им, чтобы они воспитали их для священства. Родителям же Афанасия, призвав их, святой Александр поручил воспитать его в благочестии и книжном научении, и потом, когда он придет в возраст, привести к нему и посвятить его Богу и святой Церкви.
Когда Афанасий достаточно изучил науки и получил широкое умственное образование [3], родители привели его к святому патриарху Александру и, подобно тому, как некогда Анна — Самуила (1 Цар.1), посвятили его в дар Богу. Вскоре после того патриарх поставил его клириком и рукоположил в диакона Александрийской церкви [4]. Как он в этом звании с юности мужественно боролся с еретиками, и что от них претерпел, — всего невозможно и перечислить; но нельзя и умолчать о некоторых его, наиболее замечательных, подвигах и деяниях. В то время нечестивый Арий распространял свою безумную ересь и своим зловредным учением колебал всю Церковь. Хотя он был уже проклят на первом Вселенском соборе святых отцов в Никее [5], отлучен от общения с Церковью Христовой и осужден на заточение, однако, низверженный и еле живой, не прекращал своей борьбы против православия. Он стал действовать чрез своих учеников и единомышленников, распространяя повсюду яд своей ереси. Имея за себя пред царем многих ходатаев, особенно Евсевия, епископа Никомидийского [6] с другими епископами, державшимися той же ереси, Арий чрез них испрашивал у Константина Великого себе милости, чтобы его освободили от заточения и позволили возвратиться в Александрию. Евсевий коварно убеждал царя, что Арий не вносит никакого учения противного православию и не проповедует ничего несогласного с учением Церкви, но по зависти терпит от лукавства епископов, и что между ними — спор не о вере, а только из-за пустых, отвлеченных слов [7]. Царь, по своему простосердечно и незлобию, не подозревая еретической хитрости и коварства, поверил ложным уверениям и повелел прекратить спор и не препираться из-за слов, чтобы между церквами не было раздора. Совсем не расследовав дела, он, по своему милосердию, позволил Арию возвратиться в Александрию. И вот сей нечестивый еретик, к общему церковному бедствию, вернулся в Александрию. Это обстоятельство было весьма тяжело и прискорбно для православных, в особенности же для святого Афанасия, как воина Христова и твердого защитника истинных преданий православия. В то время он был удостоен уже архидиаконского сана. Сей воин Христов преследовал еретика, вторгшегося, подобно волку, в Церковь Христову, изобличая его злоумышления и писаниями своими, и проповедью. В то же время Афанасий побуждал и святейшего архиепископа Александра написать послание к царю, и сам вместе с ним писал, выставляя на вид простодушие, по которому царь, поверив обольщениям и басням еретическим, приемлет ныне Ария, отвернувшегося православной Церкви, отверженного Самим Богом и всеми святыми отцами, и попускает ему потрясать отеческие законоположения. Но царь, по внушению Евсевия, отвечал им еще более резким посланием, угрожая им, если они не умолкнуть, извержением от сана. Поступил же так благочестивый и добрый царь не для удовлетворения своего гнева, и не потому, что бы был расположен к арианству, но, имея ревность, хотя и не по разуму, о том, чтобы между церквами не было раздора. Кротким сердцем своим любя мир, царь искал мира там, где его совершенно быть не может: ибо как еретичество может жить в мире с православием?
