Люди в шлюпке знали, что происходит с ним.
Знали, что тварь не то чтобы поедает его, высасывает кровь и отделяет мясо от костей… хотя, в сущности, именно это и происходило, только не так, как они понимали. Ибо Кук поглощался и переваривался этими волосами, растворяясь и усваиваясь в общей массе данного кошмара. В любом другом месте эту тварь можно было прикончить метлой и смахнуть в мусорное ведро, но здесь было все иначе.
Она медленно покачивалась из стороны в сторону, словно пьяная. Увидев это, Сакс понял, что это недобрый знак. Ибо если б тварь была сыта, она бы вернулась под воду.
Вытянув вперед конечности, она уперлась ими в края шлюпки. Все те тонкие жилистые усики начали извиваться, скручиваться и вытягиваться в стороны как тогда, когда она впервые увидела… или почуяла… Кука. Шелестящие отростки протянулись от твари и, опутав нос, стали распространяться по лодке в поисках нового мяса.
И Сакс поймал себя на мысли, что эти волосы были не просто телесным покровом, а, возможно, основными придатками и органами чувств… мышечными и нервными волокнами. Органами вкуса, обоняния и пищеварения.
Менхаус попытался перелезть через борт, и Сакс хлопнул его по уху.
— Дай мне керосиновую лампу и сигнальный факел, — сказал он очень тихо, глядя, как волосы уверенно ползут вперед. Шевелящимся ковром они двигались в их направлении. Уже покрыв носовое сидение, продолжали приближаться. Приливной волной извивающихся, живых волос.
Фабрини сунул одну из ламп Саксу в руки. Тот разбил ее об одно из средних сидений, в двух шагах от наступающих усиков, и плеснул керосин на приближающуюся орду. Зажег сигнальный факел, и ярко-красный язык пламени осветил лодку и неоном отразился от тумана. Тварь не знала огня. У нее не было зрения как такового, но Сакс готов был поспорить, что она имела нервные окончания. Он бросил факел на пропитанные керосином волокна, и те взорвались фонтаном пламени, вспыхнули, как сухая труха. Языки огня метнулись к телу твари.
Она дико забилась, обманутая легкой добычей. У нее был рот или что-то вроде, поскольку она стала издавать высокий, пронзительный звук, как умирающее насекомое. Такой, какой издает паук, раздавленный вашим ботинком. Она попятилась, объятая огнем и дымом, наполняя воздух тошнотворным, едким смрадом.
И с шипением и паром ушла под воду.
Но она никуда не делась. Ее горб остался над поверхностью.
— Что теперь? — спросил Менхаус. — О, Господи, что теперь?
— Тушите огонь, — скомандовал Сакс.
Фабрини и Крайчек принялись плескать воду на умирающие лепестки пламени, а Менхаус схватил факел, который успел прожечь в корпусе шлюпки дыру.
Горб зашевелился, завибрировал, задрожал, и высунулся из воды дюйма на три-четыре. Он начал растягиваться, внезапно разделился надвое, и половинки стали распадаться на части с влажным, рвущимся звуком.
— О, что, черт возьми, она делает? — воскликнул Фабрини.
Крайчек облизнул пересохшие губы.
— Думаю… думаю, она разделяется.
Так оно и было. Простое деление, бесполое размножение. Она делилась надвое, как простейшее животное. Половинки продолжали удаляться друг от друга, бешено вибрируя. Их соединяли пряди желто-розовой ткани. При делении генетического материала клеточная оболочка рвалась и образовывалась вновь. Вода вокруг заполнилась струями белой, похожей на сперму жидкости. Затем деление завершилось, и получилось два горба. Ни один не шевелился.
Менхауса вырвало за борт.
— Кажется, она уснула… — произнес Крайчек, — Нам нужно убираться отсюда, пока это возможно.
Саксу эта мысль понравилась. Он раздал всем весла.
— Теперь гребите, сукины дети, — скомандовал он. — Гребите изо всех сил…
6
После нескольких часов угроз тьма, наконец, пришла.
Она родилась в холодных недрах моря и в черных, безмолвных утробах брошенных кораблей. Хлынула наружу паутиной теней, заполняя все на своем пути и сливаясь в черную как смоль пелену. Накрывала собой корабельное кладбище, поглощая даже сам туман. Единственным намеком на свет была та грязная, красноватая дымка от большей из лун.
— Интересно, как долго это продлится? — Спросил Кушинг Джорджа.
Они стояли на входном трапе с одной из найденных ламп, пока Маркс и Гослинг проверяли ящики, то и дело, объявляя о находках. Пока они сумели обнаружить одеяла, инструменты, три ящика с ботинками и два с камуфлированными палатками. А еще примерно две дюжины коробок с сухпайком — «хавкой» или «бичпакетами» на военном жаргоне. На замену старым консервам. Так что у них появился новый источник пищи, которого могло хватить на долгие месяцы.
Гослинг орудовал гвоздодером, а у Маркса был кровельный молоток. Оба инструмента были, видимо, в свое время заботливо оставлены старшим по погрузке.
— Глядите-ка! — воскликнул Маркс. — Тут и пластит уже расфасованный есть. Вставляешь запал, бросаешь, и «бум»! Придется очень кстати. Понимаете, о чем я?
Все его прекрасно понимали.
Джордж использовал подобные заряды, когда служил в инженерном батальоне. В основном на стройплощадках. Даже небольшим количеством С-4 можно было нанести приличный урон. При желании.
Чесбро и Поллард сидели на приставных сидениях перед «Хаммерами». Чесбро молился, а Поллард просто пялился в пространство перед собой.
— Кто знает, на какой орбите вращается эта планета, — продолжал Кушинг. — Ночь может длиться пару часов или несколько недель. Кто знает?
— Черт, — ругнулся Джордж.
Они были и без того вымотаны туманом, но находиться в кромешной тьме так долго… Джордж уже сомневался, что они останутся в здравом уме к тому моменту, когда снова станет светло.
Он пытался дистанцироваться от всего этого. Продолжал думать о Лизе и Джейкобе, и о том, как много они значат для него. Даже когда-то пугающие вещи казались теперь обнадеживающими. Счета за визиты Джейкоба к дантисту. И Лизы к мануальному терапевту. Алименты двум бывшим женам. Ипотека. Боже, как приятно было вспоминать обо всем этом. От этого веяло таким уютом и безопасностью. Забавно, что мысли о неминуемой смерти и безумии могут сделать с человеком.
Могут изменить ваш взгляд на все.
— Черт, мы будем жить как короли, — сказал Маркс, довольный находками. — Смотрите… сигнальные факелы! Разве не здорово?
Гослинг сказал, — Мы же утопим лодки, если затащим на них все это барахло.
— Возьмем только необходимое. Вернемся, если потребуется.
— Ага, — сказал Гослинг. — Если сможем найти снова этот чертов самолет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
