– Кармин, – сказала она, пока он оставлял поцелуи на ее коже, двигаясь к ключицам. – Займись со мной любовью.
Он замер. На него обрушилось множество сильных эмоций – шок и будоражащая радость, смешанная с невероятным страхом. Он посмотрел ей в глаза.
– Хейвен…
Он хотел этого – Боже, он безумно этого хотел – но пути назад после этого не было.
– Пожалуйста, – сказала она. – Я хочу этого.
– Ты уверена?
Она кивнула, нисколько при этом не мешкая.
– Это будет правильно. Мы поступим правильно.
После этих слов он тоже это почувствовал. Он ощутил уверенность, которой ему не хватало до этого. В это мгновение существовали только он и она. Не было никого и ничего, кроме них. Только они имели значение – отчаянно влюбленные и желающие показать это друг другу. Никакого хозяина и рабыни, никаких классовых различий. Никакого Principe della Mafia и его запретного плода.
Они никогда и не чувствовали подобных различий, но в Дуранте, в их доме, было сложно игнорировать навешанные на них ярлыки. Повсюду существовали напоминания, которые постоянно указывали им на то, кем они должны быть – теми людьми, которыми они быть не хотели, но здесь все было иначе. В этот момент они находились далеко от всего того, что грозило развести их в разные стороны. Не было никаких сложностей, никакой необходимости притворяться или что-то скрывать.
Кармин не ответил. Слова были не нужны. Действующий на нервы внутренний голос, наконец-то, замолчал.
Он посмотрел на нее, впитывая в себя всю ее любовь, после чего наклонился и мягко прижался своими губами к ее губам. Он нежно целовал ее, опустив руку на ее колено. Он медленно провел ладонью вверх по внутренней стороне ее бедра. Она извивалась от его прикосновения. Из ее горла вырвался стон, когда она проскользнула руками под его рубашку. Все его тело покалывало, пока она ласкала руками его обнаженную кожу.
Отстранившись, он присел на корточки перед кроватью, потянув вверх ее платье. Он внимательно наблюдал за ее лицом, ища какой-либо намек на боль или нежелание.
– Ты можешь передумать в любой момент, колибри.
– Я не передумаю, – ответила Хейвен с легкой дрожью в голосе и подняла руки. Сняв с нее платье, Кармин бросил его на пол рядом с собой. Он замер, смотря на нее и отмечая невероятный контраст между ее кожей и нижним бельем темного цвета. Сильная, способная постоять за себя девушка казалась в это мгновение невообразимо хрупкой, и он понимал, что испытает к себе отвращение, если станет тем, кто причинит ей боль.
Она потянулась к нему и расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки, но он перехватил ее руки.
– Расслабься, хорошо? Не я здесь на первом месте. Позволь мне служить тебе.
Ее губы слегка изогнулись от его слов. Она кивнула, и он расстегнул ее лифчик. Бросив его на пол, он опустил взгляд на обнаженную грудь, проводя по ней рукой. Румянец, возникший на ее щеках, покрыл все ее тело. Она закрыла глаза, когда он, закончив раздевать ее, начал оставлять нежные поцелуи на слегка дрожащих бедрах.
– Ложись, – сказал он. – Sei bellissima. Ты такая красивая.
Она легла на постель, впившись пальцами в одеяло. Громкие стоны отражались от стен домика, пока он ласкал языком каждый дюйм ее плоти. Ее тело извивалось, ноги дрожали, пока она таяла для него. У нее был сладкий аромат – словно у нектара, который он отчаянно желал поглотить. Страждущий мужчина, жаждущий ее как никогда прежде.
Она вскрикнула, когда ее тело пронзила вспышка удовольствия – оно вибрировало словно поверхность барабана до тех пор, пока ощущения не стихли. Ее вид лишил Кармина остатков самоконтроля. Он стянул с себя рубашку, кинув ее к одежде Хейвен. Он глубоко поцеловал ее, когда она обняла его, ее дыхание было сбивчивым. Простонав в ее губы, он расстегнул свои брюки и скинул их на пол.
– Мы можем остановиться…
– Я не хочу останавливаться, – ее голос обжигал как огненный шар.
Он испытал облегчение, благодаря которому на смену его страху пришло будоражащее волнение. Склонившись над ней, он начал оставлять поцелуи на ее подбородке, спускаясь к ее шее и прокладывая путь к ее уху.
– Prometto di essere delicate. Я обещаю быть нежным.
Сердце учащенно колотилось у него в груди, пока его тело согревало исходящее от нее тепло. Она нежно провела кончиками пальцев по шраму на его боку, посылая по его коже электрические заряды. Она закинула голову назад, когда он впился губами в ее шею, оставляя поцелуи на ее коже по пути к ключицам.
Он внезапно занервничал, проскальзывая рукой между их телами. Он намеревался дать ей еще один, последний шанс передумать, но в это мгновение она открыла глаза, в которых полыхало желание.
– Я начну медленно, хорошо? – спросил он, не отрываясь от ее лица, пока она обвивала его тело руками. – Может быть немного больно.
Она крепко обняла его, впиваясь своими короткими ногтями в его спину. Ее тело напряглось. Он замер, давая ей время привыкнуть.
– Tanto gentil e tanto onesta pare la donna mia, – прошептал Кармин. Слова из «Новой жизни» непроизвольно срывались с его губ. – Quand'ella altrui saluta, ch'ogne lingua deven tremando muta, e li occhi no l'ardiscon di guardare[15].
Он пытался успокоить ее, произнося строчки хриплым от предвкушения голосом, и ее тело начало все больше расслабляться с каждым словом. Он снова начал двигаться, от испытываемых ощущений его тело начали пронзать искры. Две части паззла, наконец-то, соединились именно так, как им было суждено это сделать.
– Это было прекрасно.
– Стихи или проникновение? – спросил он, не успев подумать. – Черт, прости. Мне не следовало этого говорить.
– Я имела в виду стихи, но и другая часть пока что чудесна, – ответила Хейвен застенчиво. – И ты должен был это сказать, потому что в этом весь ты.
– Да, но я пытаюсь быть нежным, – сказал он. – Ты заслуживаешь романтики.
Она простонала.
– Мне не нужна романтика. Мне нужен ты.
Она закрыла глаза. Электрические разряды продолжали курсировать по его телу, ощущения нарастали из того места, в котором они соединялись. Его кожа покрылась мурашками, когда дрожь пробежала вниз по его позвоночнику.
Когда он начал заниматься с ней любовью, он, наконец-то, понял, что это значит. Они вместе испытывали нечто новое, обладающее такой мощью, которой он никогда не чувствовал на себе до этого момента. Вся она, каждый дюйм ее тела – изнутри и снаружи – сливался с его телом.
– Только ты, – сказала она, словно читая его мысли. – Никогда не будет никого другого, Кармин.
Ее слова разожгли в нем настоящее пламя, пробуждающее чувство собственничества, заявляющее о том, что они принадлежат друг другу. Они двигались вместе, обретая идеальный ритм. Он прижался к ее телу своим, чувствуя ее обнаженную кожу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
