Но когда она нашла тебя, сын Келлфера забрал тебя в Приют.
Алана, наконец, смотрела на него прямо и внимательно. Ресницы ее все еще были слипшимися от слез, а белки глаз — красными, и лицо словно пылало, но взгляд стал решительным.
— Вас не было здесь, когда она делала это?
— Не было.
— Тогда откуда вы все знаете?
— Юория предоставила мне подробный отчет.
— Она могла вам соврать.
— Она очень боится мне врать.
Алана глубоко вдохнула, не давая себе снова плакать. Затем твердо сказала:
— Я не буду извиняться перед вами.
Герцог нежно улыбнулся:
— Я точно не буду из-за этого любить тебя меньше.
Алана моргнула, а потом тряхнула головой, будто отбрасывая от себя лишнюю информацию.
— Почему моя мама служила вам?
— Когда твоих настоящих родителей убили, Вила бежала, забрав тебя с собой. Она была хорошо знакома с Юджией Вертерхард, Юджия многое ей доверяла. По моему приказу Вилу отыскали и привели ко мне. Я тогда не предполагал, что ребенок, которого она забрала, был белой крови, но понимал, что Вила старается спрятаться. Убедившись, что ей известна та же версия произошедшего, что и мне, я ее отпустил. Она умоляла меня научить ее прятаться, и я показал ей заговор сокрытия. Она была способной к тайному языку, хоть и совсем необученной. Вила признала меня своим учителем — и так задолжала мне. Но долгие годы она была мне не нужна.
— Вы поэтому приказали ей открыть двери?
Даор вздохнул. И снова он мог бы скрыть правду — и снова выбрал этого не делать:
— Поэтому я приказал ей отправиться в Приют Тайного знания и присмотреться там к интересующим меня персонам. Дверь я приказал ей открыть просто потому, что она была единственной известной мне служанкой Голденеров, да еще и обладавшей даром. И я мог использовать ее.
— Как это? — не поняла Алана.
— А ты бы на ее месте рискнула отказать мне?
Алана усмехнулась. Необычно было видеть на ее лице это странное горько-язвительное выражение.
— Действительно. Вы сделали из нее предательницу.
— Да, — не стал увиливать Даор.
— И она ей была.
Тяжелые слова упали камнем. Не только горевание сейчас происходило с девушкой — что-то еще, глубже, что она с трудом укладывала в сердце. Даор молчал, ожидая.
— Вы знали, что она не откажется.
— Да.
— И она испугалась. Не попробовала скрыться, не попробовала предупредить.
— От меня очень сложно скрыться, Алана, — мягко сказал Даор, замечая, что защищает Вилу. Не превращать в глазах девочки ее мать в беспринципного и трусливого человека было важно — так Алана страдала бы меньше. — И я знал, что она боится не только за себя. Вила защищала тебя и твою сестру ценой всего.
— Спасибо, что сказали это, — серьезно произнесла его удивительная девочка. — Вы предлагаете мне ненавидеть вас?
— Я бы очень этого не хотел. Я не знал тебя тогда, Алана. Я бы никогда не причинил тебе боли.
* * *
Визуализация персонажей дилогии: https://litnet.com/ru/blogs/post/460555
* * *
Уезжали в тишине. Алана на прощание поцеловала бабушку в лоб, с нежностью вытащила платок из воды и развесила его на деревянной сушилке. Она прикрыла дверь почти неслышно, будто боялась разбудить уснувшую Милу, и немного постояла на крыльце, прижимаясь лбом к двери, пока Даор отвязывал лошадей. Затем обернулась — такая беззащитная, потерянная и красивая в свете луны — и со вздохом шагнула вниз, на земляную дорожку, отбросив волосы за спину. Даор был приятно удивлен ее силе и самообладанию: теперь Алана была собранной и внешне спокойной. Лицо ее приобрело задумчивое, грустное выражение, но рот больше не искажало страдание.
Даор наблюдал за эр-лливи. Теперь, когда девочка немного успокоилась, он ее почти не ощущал и не мог однозначно сказать, что она чувствует. Похоже, связь должна была активироваться в моменты серьезных и глубоких переживаний, остальное время оставляя связанным переживать собственные чувства. Вспомнилось, как четко он ощущал происходящее с Аланой во время их первого настоящего поцелуя.
Алана приняла повод из его рук, скользнув пальчиками по ладони. Затем тихо сказала:
— Давайте проедем мимо дома Дои, учительницы. Может, Ева там. Я бы хотела взглянуть на нее хоть глазком.
Даор только кивнул.
И когда они неспешно пробирались по узким деревенским тропам, Алана неожиданно обернулась к нему:
— Юория убила всех слуг, которые тогда прислуживали, чтобы они никому ничего не рассказали?
— Да, всех.
— Значит, мама не выжила бы в любом случае. — Девочка явно пыталась уложить в своей душе произошедшее. — И я тоже, если бы мама не отправила меня в деревню.
Эта мысль отозвалась в Даоре пугающей пустотой, и, успокаивая себя даже больше, чем Алану, он ответил:
— Скорее всего, змеиный крест защитил бы тебя от нескольких прямых магических ударов, и у тебя был бы шанс сбежать.
— Неужели он такой сильный? — не поверила Алана, натягивая поводья и не давая Луз щипать сухие золотые шары у одной из изгородей. — У меня не было возможности забрать его из Приюта! А если он попадет не в те руки?
— Этот амулет завязан на крови Вертерхардов, так что он защитит только тебя, Вестера и, возможно, меня, — ответил Даор.
Она пошевелилась в седле, накинула на голову платок. Потом посмотрела на дома со светящимися окнами — и снова на Даора.
— Вы ведь так и не рассказали, почему в вас кровь Вертерхардов.
С облегчением Даор ощутил, что девочка и правда немного отвлеклась. Он знал, как это бывает у тех, кто потерял близких: разум, концентрированный на трагедии, борется сам с собой, цепляясь за другие вопросы и находя в них успокоение.
К тому же, как он успел узнать, девочка очень любила истории. Эта ее черта импонировала ему, всегда серьезно относившемуся к информации.
Поэтому он с радостью ответил:
— Мать моего отца была безродной, вышедшей замуж и ставшей черной королевой Карион. Это была экстраординарная женщина. Избавившись от первого мужа, она стала единоличным правителем Черных земель. Империи еще не существовало, и власти Императора не было, она появилась только около двух тысяч лет назад. До этого континент был разделен между двенадцатью королевствами, и государства эти часто враждовали, отбирая территорию и ресурсы друг у друга.
— Я читала об этом периоде,
