тоже весьма ожидаемо. — Дороги в лагере уже расчищены от заключённых.
— Быстро работают, — вновь восхитился африканец. Жаль, что мы сейчас не участвуем в битве.
— Много убитых. Говорят, слоны застревают в телах, — нервно произнёс Гней после нескольких минут тишины. — Сняли осаду и отбили пленных.
— Да, сученьки, да! — вскочил со стула Массинисса, а мы захлопали в ладоши в знак уважения и профессиональной работы братьев-легионеров.
— Потери есть? Раненых много? — один Рикс сидел с серьёзным лицом, словно мы только что не одержали великолепную победу.
— О потерях не говорят, раненых много. Даже наш легат пару пуль бронёй поймал, — оно и не удивительно: у главы легиона такая форма, что противнику сразу видно, по кому именно нужно стрелять из всех орудий. Хорошо, что хоть жив остался. — Марк! Ой, первый декан, нас центурион вызывает!
— Первый, это первый-первый, — подбежал я к передатчику, поставив его на громкую связь.
— Первый-первый, едем за вами с третьим контубернием. Как у вас обстановка? — услышал я хорошо поставленный голос Гая Гракха.
— Отбили две небольшие атаки, на форуме сейчас человек двести, о количестве противника в прилегающих зданиях не имею информации. Восставшие установили палатки, привезли сюда несколько грузовиков второго легиона, — доложил я, предвкушая скорый отход из магистратуры.
— Выражаю благодарность за отвлечение части сил восставших на себя, а также за великолепное исполнение приказа и долга легионера, — да-да-да, я так и предполагал, иначе зачем бросать нас на защиту здания, которое всё равно скоро сдавать будем?
— За Республику! — ответили мы хором. Результат, на самом-то деле, действительно неплохой. Всего лишь десять легионеров оттянули минимум двести человек, которые могли оказать сопротивление при взятии лагеря второго легиона. Это вряд ли сыграло решающую роль, но иначе потери с нашей стороны были бы больше, тут даже спорить бессмысленно.
— Готовьтесь выдвигаться через восемь минут, — приказал первый центурион. — Скоро увидимся.
На форуме не происходило ничего интересного, у выхода уже никто не трётся, опасаясь быть сожжёнными заживо. Видимо, самые инициативные бунтовщики сидят в палатке и решают, как бы им успешно атаковать магистратуру. Скоро мы её сами сдадим, не переживайте. Как раз на другой стороне площади показалась малышка, за которой двигался слон.
— Эх, стоя ехать придётся, — заметил Массинисса. Да, в слона можно запихнуть двадцать человек, но столько сидячих мест там нет. Постоим в проходе, ничего страшного.
— Выдвигаемся! — скомандовал я, и мы уверенным шагом пересекли порог магистратуры.
В это время мимо нас промчался слон. Не наш! Тяжёлый автомобиль вылетел наперерез нашим и на полной скорости вонзился треугольным тараном в малышку, впечатав её в стену кинотеатра. А наш слон тут же ударил захваченную машину сбоку.
— За мной! — прокричал я, ломанувшись к месту аварии и забыв про строй и про всё на свете. Уверен, мои бойцы бежали следом, но я уже ничего не видел и не слышал. Со стороны мотора нашего слона шёл пар, из него выпрыгивали легионеры третьего контуберния. Но малышка была смята полностью.
— Первый декан, — вытирал кровь с лица заместитель декана третьего контуберния, вышедший с водительского места слона.
— Помогите мне вскрыть машину! — приказал я ему, затем обернулся к своим. — Прикрывайте!
Мои контуберналии выстроились полукругом, явно давая понять подходившим с площади восставшим, что готовы оказать самый жёсткий отпор. Легионеры не совсем понимали, что вообще происходит, а я отказывался в это верить.
Кое-как с бойцами Ахома мы смогли оторвать погнутую и держащуюся на соплях дверь малышки. Картина, что я там увидел, навсегда отпечатается в моём сознании. Четыре смятых бездыханных тела: декан третьего контуберния, опцион Фабий Максим Алауда, тессерарий Публий Порций и… первый центурион Гай Гракх. У него был раздавлен череп, голова превратилась в какое-то месиво. Не было ни шанса выжить.
— Заберите барабанники и боеприпасы! Быстро! — скомандовал я людям Ахома, а сам пошёл к транспорту, водитель которого устроил этот кошмар. Этому слону тоже сильно досталось, вряд ли он на ходу. Кажется, таран ушёл прямо в мотор, а мотор — внутрь. Я безумно желал достать выродка, убившего моё командование, и до смерти запинать ногами. Но он был уже мёртв.
— В магистратуру! — наконец скомандовал я. Не думал, что придётся сюда вернуться, только вариантов других не остаётся.
Мы вбежали внутрь, заперлись, я сдёрнул с себя шлем и кинул его в стену со всей силы.
— Господин первый центурион. Господин первый центурион! — тряс меня за плечо Рикс. Как он меня назвал? Точно, я же четвёртый по старшинству командир в нашей сотне, а теперь временно возглавляю всю центурию, пока легат не назначит нового командира или исполняющего обязанности.
— В Тартар всё… — я взял две банки пива, в которые Массинисса залил вино из амфор, вошёл в первый попавшийся кабинет, сел на пол, облокотившись на стенку, и сделал, пожалуй, самый большой залп в своей жизни, полностью опустошив одну из банок. К горлу подошёл рвотный рефлекс. Только не из-за вина, а по причине потери самого лучшего человека в этом сраном городишке…
Глава 18
Я бы выпил и вторую банку, если бы не тяжёлый ком в горле. Это конец. Всё возможное нормальное будущее Норт Аурума уничтожено сегодня. И погибают именно те люди, кто всеми силами старался наладить здесь жизнь… А ещё мне помешал вошедший в комнату Гней.
— Марк, — присел он рядом со мной. — Ты должен взять себя в руки. От тебя зависит жизнь восемнадцати легионеров. Да и тебя самого.
— От меня, как показала практика, вообще ничего не зависит…
— Сообщи легату о случившемся и запроси помощь, — протянул мне заместитель передатчик. Ну, в этом он прав. Только я могу доложить о смерти Гая Гракха.
— Оператор, первый на связи, — представился я именем первого центуриона, раз на меня выпала его ноша. — Прошу срочно соединить с легатом.
— Первый, ожидайте, — через какое-то время донёсся голос в ответ. Вообще у Гая Гракха, как и у каждого центуриона, была прямая связь с легатом, но всякое может случиться. Тот же специальный передатчик мог сломаться, например. Поэтому ничего удивительного, что центурион пытается связаться с легатом через оператора.
— Гай, что случилось? — не прошло и минуты, как взволнованный легат вышел на связь. Его голос хрипел, видно, что говорил он через боль.
