- Но они не сходили с ума... не будили криками всех в доме по ночам...
Глупо думать, что ее семья сошла с ума. Те нормальные люди, ходившие в повседневной одежде, жившие обычными жизнями.
- Исмэй, ночные кошмары вовсе не показатель безумия. С вами случилось нечто ужасное, и как последствие вас мучили плохие сны, нормальная реакция. Но ваша семья пыталась притворяться, что ничего не произошло, и что ваши естественные кошмары и были настоящей проблемой. Это неспособность посмотреть в лицо реальности... А существовать в отрыве от реальности и является симптомом душевного заболевания.
- Но...
- Трудно соединить собственную нормальную семью... которая живет обычной жизнью, с представлением о безумии? Я не удивляюсь. Мы еще поговорим об этом и других ваших проблемах, но позвольте заверить вас, вы в здравом уме, и ваши симптомы излечимы. Нам надо будет встретиться еще несколько раз, а у вас есть собственная работа, которую надо выполнять. Каждая сессия займет примерно два часа, вам надо будет приходить через каждые пять дней. Теперь, у вас есть какие-нибудь вопросы о процессе?
Исмэй была уверена, что вопросы есть, но не могла сформулировать их. У нее появилось острое желание лечь и заснуть. Она чувствовала себя уставшей, как будто эти два часа без перерыва работала на тренажерах.
- Возможно, у вас появятся некоторые соматические симптомы после первых нескольких сессий, - продолжила Энни. - Вы будете чувствовать себя уставшей, возможно слабой. У вас может появиться желание пропустить время еды или налечь на десерты... пытайтесь есть регулярно и умеренно. Спите побольше, насколько возможно.
Глава двадцать первая
Говорить хорошо, но какая польза от сна, если она не могла спать? Исмэй знала теперь каждую выщербленку, каждый изгиб потолка и переборки, каждый предмет в каюте. Закрыв глаза, она чувствовала реальность острее, чем когда-либо, и сердце начинало бешенно колотиться. В столовой она покорно, как будто следуя долгу, проталкивала пищу, подражая тому, кто бы ни сидел четвертым слева, кусая тогда, когда он или она кусали. Никто, казалось, не замечал. Исмэй чувствовала, что висит в пустоте, все казалось очень далеким, и не было никакой возможности дотянуться.
К ее удивлению и облегчению никто не требовал от нее больше обычной рутинной работы, хотя на корабле не хватало людей. Питак вручила ей бесконечный список материально-технического обеспечения, которое нужно было проверить, и описание продолжающейся работы над Духом ввести его в базу данных. Исмэй смутно сознавала, что это была обычная канцелярская работа, больше подходящая старшине или капралу, но не чувствовала злости. Простые задания полностью занимали ее время и мысли. Какая бы энергия ни толкнул ее пересечь корабль, захватить вражеское судно и вступить в сражение, она исчезла. Кто-то другой был способен доставить Коскайэско назад в пространство Семей и в расположение Флота. Кто-то другой беспокоился о пострадавших. Она не могла думать об этом.
На следующей сессии Исмэй снова пришлось защищать семью.
- Они не понимали, - говорила она.
- У вас были ночные кошмары. Вы кричали, а вас изгнали в самую дальнюю часть дома.
- Это не было изгнанием.
- Для ребенка, который спит один так далеко от других людей? Я называю это изгнанием. И вы изменились настолько, что большинство взрослых восприняли бы как ответ на стресс. Ведь так и было?
Себ Корон сказал, что Исмэй любила ездить верхом до того случая. Она была общительна и дружелюбна, полна энергии и безрассудно смела... Но все дети перерастают наслаждение раннего детства. Она пыталась сказать это Энни, которая настаивала на своем.
- Если поведение ребенка внезапно изменилось, тому всегда есть причина. Возрастное изменение происходит не так резко и явно. Появление новых впечатлений и переживаний может означать, что новый энтузиазм заменяет старый, но внезапное изменение значит что-то, и предполагается, что семья ребенка должна заметить и найти причину. В вашем случае причина уже была известна.
- Но это не связано... Они сказали, я просто начала лениться...
- Дети не "просто ленятся". Взрослым легче поставить такое клеймо, когда поведение детей им не нравится. Вы любили верховую езду... потом перестали ездить верхом и забыли, как когда-то наслаждались этим. И вы считаете, это не относится к сексуальному насилию?
- Я... полагаю, могло бы, - все тело Исмэй передернулось, как кожа коня, пытающегося скинуть кусающую муху.
- Вы помните, где произошло насилие, в здании или снаружи?
- Все здания были разрушены... по крайней мере частично. Я нашла угол... больше, чем была я, но все равно маленький... там была... солома, и я забралась в нее...
- Как там пахло?
Дыхание снова перехватило... слабое дуновение того запаха... не дыма, другого, пронесся в памяти.
- Конюшней, - сказала она так тихо, что едва слышала сама себя. - Это была конюшня. Пахло домом...
- Возможно, поэтому вы и забрались туда, где вам было не так страшно, вас вел ваш нос. Значит, там, в месте, где вы считали себя в безопасности, вспомните, запахи напрямую связаны с эмоциональными центрами мозга, вы подверглись самому ужасному насилию со стороны того, чью форму ассоциировали с безопасностью. Не удивительно, что потом вы ненавидели чистить стойла.
Снова удивление.
- Я не была просто ленивой, - сказала она, на половину поверив в этом. - Или трусливой, когда лошади двигались вокруг...
- Нет, память говорила вам, что конюшни на самом деле не безопасны, что-то плохое может произойти, если вы окажетесь запертой в углу. Ваш мозг работал отлично, Исмэй, пытаясь обезопасить вас.
Даже когда она услышала это, разум продолжал отрицать.
- Но я должна была...
- Тпру! - Энни подняла руку. - С самого начала, вы могли изменить свой новый опыт не больше, чем примитивный компьютер мог бы изменить программу, которую в него установили. Часть вашего мозга, отвечающая за выживание, очень примитивный компьютер, ей плевать на все остальное, кроме соединения поступивших сигналов с опасностью и пищей. Если бы вы получили надлежащее лечение сразу, с нейроактивными препаратами, самое худшее от нанесенного повреждения можно было бы предотвратить... правда, след остался бы навсегда. Такова жизнь. Поэтому стирание памяти незаконно.
- Вы хотите сказать, что это навсегда?
Если это никогда не закончится, зачем проходить терапию?
- Не совсем. Та работа, что вы делаете сейчас, обдумывая все кусочек за кусочком, уменьшит эффект. Мы все еще можем использовать препараты, чтобы стабилизировать ваше понимание и поставить своего рода заслон между вашим настоящим и прочно укрепившимися связями, пока новые связи не станут сильнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
