расположении! Неблагоприятные погодные условия заставили его отложить завоевание Парфии.
– Легат Канидий, рад нашей новой встрече! – Сидя в кресле, установленном на возвышении, царь был хмур, но старался говорить вежливо. – Я признателен консулу Антонию за пожелания. Передай мои заверения во взаимном доверии. Пусть боги ниспошлют ему хорошую погоду для победы в каждой битве!
– Государь, наша дружба не подлежит сомнению. Твои всадники в бою с коварным противником, бесчестными парфянами, проявили себя героически. Мой друг Хабужян, твой лучший генерал, погиб за правое дело, и я безмерно скорблю.
– Вся Армения скорбит, Канидий, – произнес Артавазд. – Погибло пять тысяч моих лучших воинов.
– Вот я и говорю: нам надо быть вместе, отомстить за Хабужяна! Пусть парфяне знают, что в Азии есть только две страны, достойные повелевать народами, – Рим и Великая Армения!
– С какой миссией ты прибыл? – Царь сдержанно смотрел на него.
– Государь, поверь, Антоний сожалеет о случившемся и хотел бы лично выразить сочувствие и загладить вину. Я уполномочен пригласить тебя вместе с семьей на встречу с ним. Марк Антоний хочет поддержать друга в трудную минуту, мечтает познакомиться с твоими близкими.
– Вот как? – Артавазд краем глаза увидел, что камень драконьего перстня на его пальце стал переливаться от серебристо-серого цвета до фиолетово-синего. Это его встревожило.
– Да-а! Вот список приглашенных персон… – Лист пергамента взял Аршам и передал царю. А Канидий упивался красноречием: – Антоний хочет обсудить с тобой и царицей династический брак сына Александра Гелиоса, которому пока всего шесть лет, с твоей маленькой дочерью Ануш. Все знают, что жены-армянки побуждают мужей обретать величие. Этот брак, считает консул, скрепит узы дружбы стран еще сильнее.
Артавазд молчал. Канидий засуетился:
– Государь! Ты можешь не давать ответ сразу, но я бы не советовал уклоняться от встречи. Конечно, твои согласие или отказ будут поняты верно, но консул ждет в нетерпении. На поляне у леса уже возведен огромный белый шатер: в твою честь устраивается пир!
Артавазд тихо произнес:
– Мудрость бытия подсказывает, что боги на небесах будут плакать, смотря на пир во время чумы.
– Дорогой царь Артавазд! Жизнь любит радость, так как на сердце становится легче, а страдания не кажутся наказанием.
Царь встал, давая понять, что встреча окончена:
– В жизни каждый волен выбирать судьбу, понимая, что живет не ради себя. Я подумаю.
Завершая щекотливую миссию и поклонившись, Канидий выдавил на грубом лице радушную улыбку:
– Государь, завтра пополудни тебя и твоих родных будет ждать консул. Нашей дружбе ничто не угрожает. Великая Армения – стратегический партнер Рима!
Он ушел. Царь сел, задумался. Толстяк Багратуни, глава старейшин родов, великий венцевозлагатель, подбежал к окну:
– Чудовищно! Он ускакал всего с двумя солдатами. Весь римский отряд в городе!!
– Государь, – взвился Багунци, главнокомандующий войсками, – поход Антония завершился бесславно, и теперь он ищет оправдание своей беспомощности. Такое поведение римлян надо расценивать как вторжение. Разреши поднять войска по тревоге!
Багратуни истошно закричал:
– Багунци, ты сошел с ума!! Антонию нужен повод, чтобы осадить город. Попробуй тронуть хоть одного римского солдата!! Да и сил у тебя нет, чтобы противостоять огромной армии Антония! Ты, государь, меня не слушал, ведь я говорил: «Не ссорься со знатью», а теперь большая часть владетелей земли обижена. Начнешь войну с Римом, и они не поддержат, войска не пришлют!
– Армяне-аристократы, настроенные проримски, не понимают, что Антоний хочет вознаградить себя за счет твоих богатств, государь, – негодовал умудренный опытом старый Гнуни, по-прежнему заведовавший казной. – Он хочет овладеть Арменией без войны.
– Отец, это ловушка!! – Арташес был крайне встревожен.
– Государь, ты должен идти на встречу с консулом! И семью возьми! – твердо произнес Аршам, глава службы безопасности царя. – Иначе Антоний оскорбится и начнет осаду столицы. Города он брать умеет.
– О боги, город сгорит! Нас всех убьют или возьмут в рабство!! – закричал Багратуни.
– Боги на нашей стороне, государь! – Мигран, верховный жрец, воздел руки к небу. – Бог справедливости Михр не позволит случиться худшему! Кроме того, консул ведь всего-навсего собирается обсудить помолвку…
Артавазд чувствовал неладное. Сняв с пальца массивный золотой перстень, который, как ему казалось, должен был придать сил и неуязвимости, как тогда в Птолемаиде, внимательно рассмотрел. Камень менял цвет, и, когда стал багрово-красным, царь вдруг на внутренней стороне кольца увидел надпись – «Слава и забвение: всему свой срок». Лицо царя стало каменным. Надев перстень, произнес:
– Все вы правы… – В наступившей тишине было слышно, как дрожит его голос. —
Я пойду вместе с семьей. Хочу избежать кровопролития, спасти свой народ. Проведу переговоры, соглашусь на династический брак, предложу содействие и деньги. В конце концов, у нас с Римом есть союзнический договор, и я ни разу его не нарушил. Боги явят милость, и все обойдется!..
Деллий, друг Антония, беспринципный, легко меняющий убеждения карьерист, стоя у шатра в ожидании армянского царя, говорил Канидию:
– Неудачный исход войны подорвал репутацию Антония. Его злейший враг Октавиан торжествует.
Имелось в виду, что Октавиан начал кампанию очернения соперника в глазах римлян, обвиняя того во всех грехах. Антоний поспешил найти персону, на которую можно возложить, как на козла отпущения, свои промахи, и царь Армении казался идеальной фигурой для этого. Он – главный виновник провала консула!
– Армянский царь не при чем… – Канидий ненавидел себя за содеянное.
– Думаешь, не придет?
– Придет, ему некуда деваться.
– Антоний уже отписал сенату, что измена царя нарушила стратегические планы.
Двойная мораль Деллия – Риму все, прочим ничего – была в крови у этого известного в Риме богача и промышленника.
– Деллий! Выдающемуся военачальнику Антонию парфяне оказались не по зубам, – сыронизировал Канидий.
– О, Канидий! Это надо преподнести так: огромные усилия, отборные легионы, и все напрасно из-за позорного предательства! Артавазд II – предатель, его ненавидит собственный народ, мечтающий избавиться от тирана.
– Уверен, римские летописцы так и напишут… – Кривая ухмылка расползлась по лицу легата.
– Уже! Летописцы получили нужные предписания. Они напишут: «Долг Рима – помочь дружескому армянскому народу!». И не забывай, Канидий: Армения необычайно богата!
Из ворот города, крепостные стены которого заполнила встревоженная толпа защитников, следовала процессия. Впереди в пышных одеждах шли царь Артавазд с царицей Анаит, за ними, сверкая глазами и придерживая рукоять меча, следовал Аршам, далее – сыновья царя Арташес и Тигран. Замыкали колонну ведомые воспитателем 5-летняя дочь Ануш («Дыхание утра») и четверо внуков царя, среди которых выделялась красотой и яркостью 12-летняя Эрато, получившая имя в честь греческой музы любовных песен, дочери Зевса (Эрато сыграет немаловажную роль в истории Армении). Казначею Гнуни, который один из немногих знал лабиринт, хитроумные замки и ловушки в подземельях дворца, царь приказал запереться в сокровищнице и не выходить.
Навстречу царю из шатра вышел Антоний. Дружелюбно приветствуя Артавазда, он предложил гостям войти внутрь.
Деллий, наблюдая эту идиллию, иронически заметил:
– Сейчас Антоний попросит царя подписать и скрепить печатью договор сотрудничества и брачный союз,
