освободить Габриэля.
— Юстус! — хрипло произношу я. — Помогите.
Он, должно быть, услышал мою просьбу, потому что его «скакун» приземляется на палубу галеона.
— Они нашли рунический камень? — спрашивает он, подходя ко мне и смотря из стороны в сторону, словно боится, что кто-то из солдат мог избежать гнева воронов.
— Ещё не знаю. Помогите мне поднять Кольма.
Он смотрит на молодого фейри с жалостью и сжимает губы.
— Я его подниму, а ты хватай Габриэля. Когда я скажу «давай», вытаскивай его, хорошо?
Я киваю, приседаю на корточки, хватаю Габриэля за руку, а также цепляюсь за его ремень.
— Смотри только на меня, Мориати, — добавляю я с улыбкой, которая, как я надеюсь, его успокоит.
Деревянные планки трещат.
Слово «Давай!» хрипло вырывается изо рта Юстуса.
Я дёргаю. Габриэль резко вдыхает и издаёт слабый стон, когда я вытаскиваю его тело из-под Кольма. Как только его изуродованная нога освобождается, Юстус отпускает обсидиановое крыло, и птица с громким стуком падет на палубу.
Юстус осматривает ногу фейри, а затем ищет что-то в кармане своего кителя.
Когда солнечный луч отражается от его табакерки с солью, инкрустированной рубинами, я морщусь. Он же не думает, что сейчас подходящее время для клятв? И какие ещё признания он ждёт? Не мог же Габриэль вступить в сговор с Данте и Таво… О, боги, неужели Юстус так думает?
Он поворачивает маленькую коробочку в руке, а затем приподнимает какую-то маленькую защёлку и верхняя часть открывается. Я округляю глаза. В потайном отделении обнаруживаются шаббианские кристаллы, которые сияют всеми цветами радуги. Он наклоняется над Габриэлем, затем медленно снимает порезанную чёрную ткань с повреждённой икры, выбирает три кристалла цвета охры и помещает их в рану.
Габриель издаёт шипение, когда кристаллы растворяются в его крови и начинают воздействовать своей магией на его плоть.
— Высуни язык, Мориати.
Юстус роется среди кристаллов и достаёт еще один.
Пока он скармливает Габриэлю фиолетовый кристалл, я забираюсь на обсидиановое тело Кольма. Дробинка засела так глубоко, что мне понадобится какой-нибудь инструмент, чтобы её вытащить. Я уже собираюсь попросить кого-нибудь принести мне его, как вдруг из брюха галеона раздаётся крик. Моё сердце подступает к горлу и увеличивается в размерах.
«ЛОР?»
«Всё в порядке, птичка».
«По звуку не скажешь. Кто это кричал?»
«Последний из членов команды. Твой отец пытался добыть информацию о местоположении Диотто».
«Таво нет на корабле?»
«Нет».
— Inon, ты не могла бы спуститься и разбудить Фиона?
Я сползаю с Кольма и тащусь к кратеру в форме ворона.
Мой отец протягивает ко мне руки. Он такой высокий, что его пальцы касаются края палубы. Я вкладываю свои руки в его ладони и спрыгиваю вниз. В трюме темно, а воздух кажется липким от металлического привкуса крови и острого запаха мочи.
Кто-то, должно быть, отбросил голову, на которую меня вырвало, куда-то в сторону, потому что она больше не катается по полу. Хвала Котлу.
Когда мои глаза привыкают к мраку, я замечаю шесть воронов в человеческом обличье, которые ходят по трюму и сваливают трупы в кучу. Я не утруждаю себя подсчётом мертвых, но, признаться честно, меня поражает то, что их так мало.
— Вы выкинули кого-то за борт?
— Что?
Мой отец отводит взгляд от белой кучи, заляпанной таким большим количеством красных пятен, словно на форме люсинских солдат есть какой-то узор.
Я киваю на мертвецов.
— Нет, — говорит мой отец, сжав губы. — Это все.
— Лор сказал, что среди них не было Диотто. Неужели Алёна соврала о том, что встречалась с ним?
— Нет.
Я поднимаю взгляд к одному из иллюминаторов и смотрю на ярко-голубое небо снаружи.
— Он сел на какой-то другой корабль?
— Нет.
Я снова переводу внимание на отца.
— Значит, он остался в Глэйсе?
Мой отец кивает, и в тот же момент Эрвин, чьи сапоги я запачкала ранее, кидает ещё одно тело на заметно подросшую кучу.
— Ты узнал об их местоположении? — спрашивает Кахол.
Я приподнимаю бровь.
— Он только сказал, что ему приказали вернуться обратно в Люс с теми, кто будет находиться на борту, и никому не рассказывать об этом маленьком путешествии.
У нас над головами раздаются шаги, после чего скрипит дверь и появляется Юстус.
— Будем надеяться, что они не хранили камень на полу.
Я раскрываю рот и стараюсь не дышать носом.
— Ты думаешь, что кровь фейри впитается в него и испортит знак?
— Нет. Я просто не хочу запачкать руки.
Спустившись вниз на несколько ступенек, он устремляет взгляд на Короля Теней.
— Точнее не хочу запачкать их так, как ты, Морргот.
Я вздыхаю.
— Ну, почему вы двое не можете вести себя хорошо? По крайней мере, до тех пор, пока не исчезнет магический барьер, а Данте не умрёт.
Несмотря на то, что у Лора нет зубов в этом обличье, я готова поклясться, что слышу, как они скрипят.
— Камня здесь нет, Росси.
Мой отец наклоняет голову из стороны в сторону, и его шея хрустит.
— Солдат, которого мы допросили, признался, что он остался в Глэйсе вместе с Диотто, Регио и Мириам.
ГЛАВА 74
У меня в ушах начинается такой громкий гул, что все остальные звуки заглушаются. Я вижу, как двигаются губы Юстуса, но не слышу, что он говорит.
Данте в Глэйсе.
Мириам в Глэйсе.
— Я думала, что они в туннелях, — говорю я, наконец.
«Они покинули Люс через туннель, который вывел их прямо к бухте в Тареспагии. Антони и Маттиа только что подтвердили, что нашли на каменном полу следы, которые совпадают по ширине с троном Мириам».
Я никак не могу прийти в себя от того, что Данте улизнул прямо у нас из-под носа и покинул Люс. Он оставил свой народ, и всё ещё называет себя королём…
«Этот фейри никогда не был королём. И его едва ли можно назвать мужчиной».
— Inon, — говорит мой отец и кивает на Фиона. — Не могла бы ты его разбудить, чтобы мы… чтобы мы могли уже отправиться в путь?
Я решаю, что он имеет в виду Глэйс.
Я смотрю на огромного каменного ворона.
— Где у него входное отверстие?
— Предполагаю, что ему попали в живот.
Эрвин вытирает ладони о штаны.
— Есть какие-нибудь соображения насчёт того, как нам его перевернуть, нонно?
Юстус останавливается рядом со мной и пристально смотрит на сложенные крылья Фиона. Если бы они были расправлены, их размах был бы равен ширине всего корабля.
На худой конец, Лор мог бы потопить корабль. А в воде я уже смогу подплыть под
