Кэтти-бри почувствовала, как ее жертва дернулась, потом обвисла. Ей вдруг стало худо, но это ощущение тут же ушло, как только она повернулась и увидела избитого, закованного в цепи Дзирта. Он висел на стене, стонал и все пытался свернуться в клубок. Девушка выпустила из рук мертвое тело и ринулась к своему дорогому другу. Она сразу заметила торчавший у него из живота маленький дротик.
— Потерпи, его надо вытащить, — предупредила она и подняла глаза, надеясь, что Дзирт согласится. Однако дроу, возможно, даже не осознавал, что она рядом.
Энтрери тоже подошел. На дротик он взглянул только мельком, потому что его гораздо больше волновали оковы.
Кэтти-бри выдохнула, ухватила стрелу пальцами и резко дернула.
Дзирт скорчился и заорал от боли, а потом обвис на кольцах и потерял сознание.
— Никаких замков нет! — с досадой выкрикнул Энтрери, наконец поняв, что кандалы были цельными.
— Отойди! — скомандовала девушка и сама отбежала подальше. Обернувшись, Энтрери увидел, что она уже вскинула свой лук, и быстренько отошел в сторону.
Двумя выстрелами Кэтти-бри сломала цепи, и Дзирт упал прямо на руки наемного убийцы. Израненный дроу едва приподнял одно опухшее веко, но, похоже, он все равно не отдавал себе отчета в том, что происходит, даже, наверное, не сознавал, друзья или враги перед ним.
— Бутыли, — еле слышно взмолился он.
Кэтти-бри стала озираться и увидела батарею фляг и бутылей, стоявших у стены. Она поспешно бросилась туда, нашла полную и принесла пленнику.
— При стольких ранах, — обратился к ней Энтрери, когда она открыла бутыль с сильно пахнущей жидкостью, — он уже должен быть трупом. Похоже, они как-то поддерживают в нем жизнь.
Кэтти-бри нерешительно поглядела на бутыль. Но убийца подбодрил ее.
— Давай! — велел он, понимая, что в таком состоянии им не вынести Дзирта из Дома Бэнр.
Девушка приложила горлышко к губам Дзирта и откинула назад его голову, влив в горло большой глоток. Он захлебнулся и сплюнул, и она перепугалась, не отравила ли своего друга.
— Как ты здесь оказалась? — спросил Дзирт, открыв глаза, как только сила снова стала возвращаться в его тело, но стоять без помощи он все равно еще не мог, и дыхание его оставалось прерывистым.
Кэтти-бри метнулась к стене и принесла еще несколько фляжек, правда предварительно принюхавшись и убедившись, что у них такой же запах. Через пару минут Дзирт уверенно стоял на ногах, изумленно разглядывая свою бесценную подругу и смертельного врага, оказавшихся перед ним бок о бок.
— Твои вещи, — напомнил Энтрери, грубовато подтолкнув его к сваленным грудой оружию и доспехам.
Однако Дзирт не отрываясь смотрел на убийцу, пытаясь понять, что за адскую игру он на сей раз затеял. Энтрери, не дрогнув, выдержал его пристальный взгляд.
— Времени мало! — нетерпеливо воскликнула Кэтти-бри.
— Я думал, ты умер, — сказал Дзирт.
— Ты ошибся, — ровно ответил Энтрери. Он спокойно сделал пару шагов, поднял с пола кольчугу дроу и протянул ему.
— Проверь коридор, — обратился Энтрери к Кэтти-бри. Девушка повернулась, и как раз в этот миг обитая железом дверь распахнулась.
На пороге с волшебной палочкой в руке стояла Вендес Бэнр.
Часть пятая ВЗГЛЯД ВОИНА
Храбрость.
У этого слова особенное звучание в каждом языке, не только из-за звуков, его образующих, но и благодаря тому особому почтению, с каким его произносят. Храбрость. Она вызывает представление о великих свершениях и великих людях: суровые лица защитников на городских стенах, атакуемых ордой гоблинов; мать, стойко охраняющая свое дитя от враждебного мира. Во многих больших городах Королевств на улицах полно беспризорников без крова и без семьи. Их храбрость иного рода, они смело преодолевают и физические, и душевные трудности.
Полагаю, что и Артемису Энтрери пришлось выдержать такую же борьбу на узких грязных улицах Калимпорта. В каком-то смысле он одержал бесспорную победу, преодолел все видимые преграды и достиг необыкновенной власти и уважения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но если взглянуть иначе, он проиграл. Я частенько спрашивал себя, кем мог бы он стать, если бы так не изуродовал свое сердце? Однако в моем любопытстве нет ни капли жалости к нему. Обстоятельства Энтрери были не тяжелее моих. Он вполне мог бы выиграть не только физические, но и душевные битвы.
Покидая Мифрил Халл, я уходил в твердой уверенности, что смогу предотвратить опасность, грозящую моим друзьям, и считал, что поступаю храбро и бескорыстно. Я думал, что приношу наивысшую жертву ради блага своих любимых.
Но когда Кэтти-бри оказалась в моей темнице в Доме Бэнр, когда сквозь набрякшие веки я разглядел милое нежное лицо этой закаленной воительницы, я понял, в чем заключалась правда. Уходя из Мифрил Халла, я не понимал истинных причин, руководивших мною. Я был переполнен неведомой мне скорбью и не смог распознать, что это на самом деле покорность судьбе. И не было храбрости в моем сердце, когда я делал первые шаги в Подземье, потому что в глубине души жило чувство, что мне нечего терять. Я запретил себе горевать о Вульфгаре, и в образовавшуюся пустоту внутри канули воля и надежда.
А по-настоящему храбрые люди не сдаются и не теряют надежды.
Артемис Энтрери, подобно мне, вовсе не демонстрировал чудеса храбрости, когда вместе с Кэтти-бри пришел мне на помощь. Его действия объяснялись совершенным отчаянием, потому что, останься он в Мензоберранзане, ему пришел бы конец. Цель Энтрери, как всегда, была абсолютно эгоистичной. Мое освобождение стало результатом голой калькуляции, поскольку он решил, что я — лучший залог его спасения. Чистый расчет, а никакая не храбрость.
К тому времени как Кэтти-бри убежала из Мифрил Халла, надеясь догнать своего неразумного друга, она уже, конечно, преодолела скорбь по Вульфгару. Страдание совершило полный оборот, и теперь ее действиями руководила только преданность нашей дружбе. Она могла потерять все и тем не менее в одиночку отправилась в глухое и страшное Подземье ради меня.
Все это я осознал, когда впервые после долгой разлуки взглянул в ее глаза в темнице дворца Бэнр. Тогда я понял, что значит храбрость.
И впервые после смерти Вульфгара я испытал подъем. Последнее время я сражался, как дикий зверь, необузданно, беспощадно, но при виде моей дорогой подруги ко мне вернулся взгляд воина. Мое смирение и покорность судьбе исчезли, словно их и не бывало; без следа пропала моя уверенность, что все снова вернется на круги своя, если Дом Бэнр получит желанную жертву — отдаст мое сердце Ллос.
Там, в темнице, покуда зелье вливалось в мои жилы и наполняло силой мускулы, вид суровой, решительной Кэтти-бри вернул силу моему сердцу. Я поклялся, что буду стоять до конца, буду сопротивляться, даже если все окажется безнадежным, буду бороться до победы.
Увидев Кэтти-бри, я вспомнил обо всем, что мог потерять.
Дзирт До'Урден
Глава 23
ДУК-ТАК
Она выхватила стрелу, но потом попыталась просто заслониться луком от летящего прямо на нее пузыря зеленоватой слизи, сорвавшегося с конца волшебной палочки.
Лук же вдруг прилип к ее груди, а сама она полетела назад и всем телом стукнулась о стену. Одна рука оказалась крепко прижата к груди, другая — к бедру, шевельнуть ногами тоже не было никакой возможности. Ее спина намертво прилипла к стене!
Девушка попыталась закричать, но челюсти тоже как будто склеились, да еще один глаз не открывался. Она смотрела единственным глазом и удивлялась, что пока может дышать.
Энтрери развернулся, держа наготове меч и кинжал. Но, увидев в дверном проеме трех женщин-дроу, две из которых нацелили на него арбалеты, он упал и откатился в сторону, ближе к центру комнаты.
Затем ловко вскочил на ноги и кинулся вперед, подняв оружие, как будто хотел прыгнуть на нападавших, но потом резко пригнулся, держа перед собой меч.
