— Пары, в которых оба партнера полноценны в сексуальном плане, — большая редкость, — проговорила она наконец. — Большинству требуется та или иная помощь…
— Ну, поколение, к которому принадлежали мы с Мэри, тоже нельзя назвать совершенно нормальным, — с улыбкой заметил Нат. — Ведь именно нам пришлось в полной мере столкнуться с последствиями печально знаменитой сексуальной революции 60-х годов XX века. Кроме того, отрицательно влияло на сексуальную активность нашего поколения и распространение СПИДа, и возросшая напряженность повседневной жизни. Нередко обоим партнерам приходилось работать по много часов в день, чтобы иметь кусок хлеба и крышу над головой. Иными словами, мы были очень занятым поколением, поэтому секс занимал в нашей жизни не самое главное место.
— А как насчет вас с Мэри?
— Сначала мы, естественно, занимались этим довольно часто, потом реже.
Персис кивнула, но Нату показалось, что на ее лицо легла какая-то тень.
— Мы, разумеется, принимали меры, чтобы, так сказать, подогреть интерес к этому… гм-м… к этому времяпрепровождению. Мэри, например, обожала, когда мы выезжали куда-нибудь за город на пикник. Она любила бывать на природе, ночевать под открытым небом и так далее… Я уверен, что она была бы в восторге от нашей сегодняшней вылазки. Здесь так… здорово!
Нат вскочил на ноги и, не в силах сдержать обуревавшие его чувства, издал ликующий вопль.
— Погляди, Мэри, как здесь красиво! — крикнул он. — И ты, Иэн, тоже смотри. Ведь это ты одолжил мне свое тело, и я хочу отблагодарить тебя хотя бы таким способом!
— Не одолжил, а подарил, — поправила Персис. — Можешь быть уверен — никто не потребует у тебя это тело назад.
Нат снова сел.
— Мэри была необыкновенной женщиной. Совершенно без комплексов, так что в сексе она часто брала инициативу на себя. И даже в последние годы… Такое поведение больше характерно для мужчин, но мне это нравилось. При этом она применяла и хитрость, и ласку, а иногда шла напролом, однако всегда добивалась того, чего хотела.
Нат ненадолго замолчал и склонился над раненым коленом, которое он перевязывал, но мысли его унеслись далеко в прошлое.
— У Мэри был своего рода пунктик насчет секса в дешевом мотеле… Ну, как будто мы — бедные любовники, сбежавшие из города, я — от сварливой жены, она — от грубого и равнодушного мужа. И можешь не сомневаться — мы посетили все грязные ночлежки, сколько их было в окрестностях Лос-Анджелеса, а было их немало, причем некоторые выглядели так, что в них и заходить-то не хотелось. Но мы все равно заходили, снимали на пару часов номер, делали свое дело и исчезали. Нам это просто нравилось. Иногда, впрочем — исключительно для разнообразия, — мы забирались куда-нибудь повыше классом… Особенно мы любили «Шато Мормон» — удивительный старый отель, который стоял почти на самом Стрипе… Он все еще там?
— На Стрипе? — удивилась Персис.
— Ну да, на Стрипе… на бульваре Сансет. Ты ведь знаешь его, да? — Нат не мог поверить, что Персис никогда не слышала о самой знаменитой улице Лос-Анджелеса, но ее лицо по-прежнему ничего не выражало.
— В свое время «Шато Мормон» был очень популярным, я бы даже сказал — модным отелем. Не самым шикарным, нет, но у него была репутация, если ты понимаешь, что я хочу сказать. В его номерах в разные годы останавливались многие знаменитые… и не очень знаменитые люди, которые потом стали знаменитостями, и нам это нравилось, как нравилась старомодная основательность и традиции этого отеля. Хотя, наверное, мы просто были молоды и излишне сентиментальны…
— Вовсе нет, — возразила Персис. — Я думаю, старый отель будил ваше воображение, к тому же… к тому же ты любил Мэри.
— Больше собственной жизни, — подтвердил Нат. — К сожалению, я не сумел исполнить клятву…
— Какую клятву?
— Когда мы сочетались браком, я поклялся заботиться о ней, пока смерть не разлучит нас… — Голос Ната дрогнул. — Я знал, конечно, что мы умрем не в один и тот же день, но надеялся, что тяжесть расставания ляжет на мои плечи. Но я умер раньше Мэри. А это не входило в мои планы.
— Ты не виноват. Это… просто случилось.
— Я понимаю, и все же… Кроме того, я до сих пор не могу представить себе ее лицо. Не могу, Персис!.. Какие-то отдельные черточки всплывают в памяти, но целиком…
— Все вернется, Нат, вот увидишь. Ты обязательно вспомнишь.
Нат, не отвечая, поднялся и подошел к краю площадки. Тропа лежала прямо перед ним, и он знал, что ему ничего не стоит убежать от Персис. Убежать, спрятаться, чтобы самому попробовать выстроить свою жизнь в этом безумно сложном новом мире.
Персис как будто прочла его мысли.
— Не надо, Нат, — сказала она и стала собирать со стола. — Я не хочу потерять тебя во второй раз.
Нужно было не иметь ни чести, ни совести, чтобы не откликнуться на эти слова. Ведь Персис поверила ему, поверила настолько, что отважилась вывезти его в эту пустынную местность и даже удалила охрану. Как он мог обмануть ее доверие?
В молчании они стали спускаться на дно каньона.
62— Доброе утро, Нат! — сказала Персис, входя в его комнату точно в назначенное время и усаживаясь на стул в углу. Ее плечи красиво вырисовывались на фоне спинки стула, к тому же она слегка потирала их, словно ее знобило. Глядя на нее, Нат почувствовал себя тронутым. Персис всегда подходила к их «собеседованиям» очень ответственно, и в большинстве случаев ей удавалось поднять тему, которая затрагивала очередной слой его памяти и заодно заставляла Ната проявить какую-то черту своего характера, которая позволяла бы судить, насколько он готов к самостоятельной жизни в изменившемся мире. И часто — уже после того, как Персис уходила, — тело Ната продолжало говорить с ним о ней, требовать, чтобы он вспоминал ее голос, мимику, жесты. Он, правда, старался не поддаваться этим желаниям тела, но временами, особенно когда он уставал больше обычного, его воля слабела, и тогда Нат воображал, как он лежит с Персис в постели, прикасается к ней, держит за руки и целует, целует ее прекрасное лицо.
— Сегодня мы поговорим о твоем мозге, — объявила Персис.
— Опять?!
Она улыбнулась:
— Мне вдруг стало интересно, что ты помнишь из своего медицинского курса о различии между мозгом женщины и мужчины.
Нат на мгновение задумался. Что-то такое он, кажется, когда-то учил…
— Насколько я помню, мое гипоталамическое ядро в два с половиной раза больше, чем у тебя.
— Зато у меня больше мозолистое тело, — парировала Персис. — А это означает, что обмен импульсами-сообщениями между аналитическим левым и интуитивным правым полушарием протекает у меня гораздо интенсивнее. Вот почему я, как большинство женщин, руководствуюсь не логикой, а эмоциями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
