Учителями Кандинского были основоположник Московской школы гистофизиологов и бактериологов Александр Иванович Бабу-хин, выдающийся терапевт Г.А. Захарьин, невропатолог и психиатр А.Я. Кожевников и А.П. Богданов. На 4-м курсе он выполнил работу о желтухе, за которую ему была присуждена серебряная медаль. За все годы учебы в университете Кандинский был крайне стеснен в средствах. Родители в связи с разорением ничем не могли ему помочь. Он, как и другие бедные студенты, питался в «Русском трактире», расположенном на Маховой, близ университета. В дообеденное время ежедневно можно было застать в этом трактире компанию студентов, играющих на бильярде и тут же закусывающих. По окончании медицинского факультета Московского университета в 1872 году Кандинский поступает на работу вначале в качестве сверхштатного, а затем штатного ординатора во Временную больницу (ныне 2-ю градскую) в Москве. Главным врачом больницы был тогда известный московский врач Павел Иванович Покровский, а в личном ее составе числилось 7 ординаторов.
С самого начала организации журнала «Медицинское обозрение», главным редактором которого был Василий Феликсович Спримон, создавший в 1874 году этот журнал, активное участие в его издании принимал Кандинский, а также в работе Московского медицинского общества, организованного в 1875 году. Уже в первом номере журнала за январь-февраль 1875 года Кандинский поместил целый ряд статей: «Несколько слов о гигиенических условиях современного госпиталя», «Проект устройства санитарной части городского общественного управления города Киева, 1873 год», «Русская земская медицина в 1873 году», «IV съезд русских естествоиспытателей и врачей», «Медицинские съезды на Западе в 1873 году». За период с 1874 по 1876 год Кандинский опубликовал в журнале 31 сообщение под рубрикой «Авторефераты» и «Рецензии». Он сделал «Обзор работ по болезням органов дыхания в 1874 году», «Обзорработ поболезням сердца 1874 года».
Огромная эрудиция Кандинского, блестящее знание иностранных языков делало его работу в журнале «Медицинское обозрение» в те годы особенно ценной, так как расширяло кругозор врачей и увеличивало арсенал применяемых ими средств диагностики и лечения различных соматических заболеваний. Работ, относящихся к психиатрии, в указанный период было всего три. Две из них посвящены общим теоретическим вопросам психиатрии. Первая содержит изложение речи видного австрийского психиатра Пауля Замта на тему «Естественно-научный метод в психиатрии». Эта речь сыграла значительную роль в формировании клинико-нозологического направления в психиатрии. Во второй — анализируется знаменитая работа немецкого психиатра К. Кальбаума: «Клинические работы по душевным болезням», в которой тоже дано обоснование клинико-нозологического подхода. Несколько в стороне было третье научное сообщение Кандинского, посвященное статье И. Вейса: «Эпилептическое помешательство», которая вместе с работой Крафт-Эбинга «Об эпилептоидных сумеречных и сновидных состояниях» касалась проблемы эпилептических психозов. Эти сообщения в то время сыграли большую роль в клинической и судебно-пдихиатрической практике в России для диагностирования «психической эпилепсии».
Две первые статьи заслуживают особенного внимания. В них Кандинский, еще не будучи психиатром, первый пропагандировал в России клинико-нозологическое направление в психиатрии Как известно, это направление заимствовано психиатрией из соматической медицины. Ведь именно в соматической медицине еще в XVIII веке возникло учение о «Nosos'e» как о болезненном процессе, которое противопоставляется понятию «Pathos-а» — патологического состояния в статике, не имеющего закономерностей развития.
Во Временной больнице Кандинский трудится до 1876 года, а с 23 сентября 1876 по 30 апреля 1879 года, включая его участие в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов, он находился на военной службе. С 23 сентября 1876 года — на 2-м Черноморском флоте его Королевского высочества герцога Эдинбургского экипажа. По прибытии в Николаев Кандинский был назначен младшим ординатором в Морской госпиталь 16 октября 1876 года: командирован на пароход «Великий князь Константин» 6 января 1877 года. Во время первого сражения парохода «Великий князь Константин» с турецким сторожевым пароходом на Ба-тумском рейде Кандинский во время взрыва бросился в воду, чтобы покончить с собой Его спасли, и сестра милосердия выходила его. По болезни списан с парохода в город Севастополь 13 мая 1877 года 8 июня 1877 года по прибытии в Николаев Кондинский поступил для лечения в Николаевский морской госпиталь Затем его отправляют для лечения в С — Петербургский Николаевский военно-сухопутный госпиталь в отделение для душевнобольных. В августе того же года — награжден светло-бронзовой медалью в память войны 1877–1878 годов.
В 1878 году по болезни 6 месяцев был в отпуске за границей, а по возвращении из него поступил на излечение в заведение доктора Фрея в С.-Петербурге 20 октября 1878 года.
Выздоровев, Виктор Хрисанфович женился 1 сентября 1878 года на Елизавете Карловне Фреймут, дочери провизора, лютеранке. Это была сестра милосердия, которая выхаживала его после первого приступа болезни. Он называл ее мамой и окружил величайшим вниманием. Верная подруга Виктора Хрисанфовича, его жена, в дальнейшем разделит с ним его трагическую судьбу. Уволившись 30 апреля 1879 года по болезни с военной службы, доктор Кандинский в 1880 году в своей первой работе о галлюцинациях дал подробное описание этого психопатологического феномена на основе самонаблюдения и последующего искусственного вызывания, с ретроспективным анализом. Спустя год он был зачислен старшим ординатором психиатрической больницы св. Николая Чудотворца в Петербурге (ныне 2-я Ленинградская психиатрическая больница). Это громадное сумрачное 4-этажное здание, окруженное высоким забором и небольшим густым садом, расположено на углу Мойки и Пряжки.
В 1883 году у Кандинского случился второй приступ душевной болезни. 16 марта этого же года он поступил на лечение в Дом призрения для душевнобольных, учрежденный Александром III (ныне 3-я Ленинградская психиатрическая больница). 20 апреля этого же года он выписывается из больницы, как сказано в его личном деле, «в состоянии практического выздоровления».
В последующие годы Кандинский проявился как выдающийся психиатр, автор ряда замечательных монографий по философии, психологии и психопатологии. Он перевел с немецкого на русский язык монументальный труд В. Вундта «Основания физиологической психологии».
В своих трудах при анализе психопатологических явлений Кандинский исходил из данных физиологии нервной системы. Имя Кандинского приобрело мировую известность после описания им синдрома психического автоматизма и классического исследования псевдогаллюцинаций. Кандинский существенно дополнил главу об обманах чувств, впервые намеченную Эскиролем и разработанную немецким психиатром Гагеном (1814–1888), учеником психиатров Фридрейха и Якоби, которому принадлежит изобретение слова «катамнез». Кандинский говорит, что название псевдогаллюцинаций или ложных галлюцинаций не представляется вполне точным. Дело в том, что, обладая существенными свойствами галлюцинаций, псевдогаллюцинации заслуживают скорее названия неполных галлюцинаций, или галлюциноидов. Главное различие между зрительными галлюцинациями и галлюциноидами в том, что от галлюцинаторного образа можно отвернуться, тогда как от псевдогаллюцинаторного отвернуться нельзя — он следует за движениями глаз и головы.
В отличие от галлюцинаций псевдогаллюцинации проецируются не во внешнем пространстве, а во «внутреннем» — голоса звучат «внутри головы», больные их слышат как бы «внутренним ухом»; видения воспринимаются «умственным» взором, «духовными очами». Если галлюцинации для больного — сама действительность, то псевдогаллюцинации переживаются как субъективное явление, и больной по-разному к ним относится. Так, описываемый Кандинским больной Лашков не испугался псевдогаллюцинаторного льва, хотя и чувствовал прикосновение его лап: он видел его не телесными, а духовными очами.
Как и галлюцинации, псевдогаллюцинации возможны во всякой чувственной сфере: они могут быть тактильными, вкусовыми, кинестетическими. Но в любом случае они не идентифицируются с реальными предметами и их качествами. В отличие от воспоминаний и образов фантазии псевдогаллюцинации представляются более отчетливыми и живыми, причем образы являются одновременно в мельчайших деталях, стойкие и непрерывные. Псевдогаллюцинации возникают спонтанно, независимо от воли больного; они не могут быть произвольно изменены или изгнаны из сознания. При этом отсутствует ощущение собственной деятельности, активности, как это бывает при воспоминаниях, мышлении, фантазировании человека. Часто псевдогаллюцинации носят характер навязчивости: они кем-то «сделаны»; больные жалуются, что им «насильно показывают картины», «вызывают звучание мыслей», «действуют помимо воли языком, говорят слова, которые он не хочет произносить», «руками, ногами, телом кто-то действует» и т. д. Наступает известная деперсонализация: собственная психическая продукция становится другой. Больные чувствуют, будто «забирают их мысли и включают другие». Истинные галлюцинации могут сочетаться с псевдогаллюцинациями: с одной стороны, больной слышит «голоса настоящие», с другой — «голоса в голове»; ему внушают плохие слова и мысли, он не может «распоряжаться своими мыслями»; ему «фабрикуют» неуклюжую походку — он «вынужден» ходить с вытянутыми руками, сгорбившись, не может выпрямиться.
