что с этим домом?
— В нем проживала семья Михаила Николаевича Арского, работавшего в «Трибуне», но его посадили, а семью выслали. Хороший был человек, мухи не обидел.
— По-вашему, партия наказывает невинных агнцев? — уела библиотекаршу Ляля.
Та молчала, но несогласно, и Ляля добавила:
— Жилье врагов принадлежит народу.
Безапелляционность формулировки произвела надлежащее впечатление на библиотекаршу. Та побледнела и вцепилась дрожащими пальцами в подшивку «Правды». Что ж, скрытых осведомителей никто не отменял, а наступление — лучшая оборона.
Муха
Иринья взялась за запущенный сад. Пока все спали, она пропалывала грядки, выдирала сорняки и старую ботву. Судя по листьям, сад простоял без ухода пару лет, не доле, иначе бы взрыхленные флоксы, люпины и мальвы так скоро не пустились в рост. Места много, хоть гусей с курями заводи, но занятому семейству было не до этого.
По утрам изводили мухи. Федор Петрович купил липучки, приделал их к бахроме китайского абажура. Они свисали над обеденным столом и, по идее изготовителя, должны были приманивать к себе назойливых насекомых.
Лялечка считала мух посланниками Арского, но об этом не говорила. Зачем Феде знать, кто здесь жил прежде.
— Опять эта муха! — воскликнула она, ударив ложечкой о белый панцирь сваренного всмятку яйца. — Почему она не садится на липучку?
— Видать, с характером, — сказала Иринья, замахиваясь мухобойкой, да промазала.
Ляля зачерпнула ложечкой жидкий желток, открыла рот, — мерзавка тут как тут.
— Прибей ее! — завопила Ляля. Но даже Иринье, готовой исполнять любой хозяйский каприз, не удавалось прихлопнуть муху.
— Пусть живет, у нее, наверное, есть дети, — сказала Таня.
— А этих, на липучке, тебе тоже жалко? — строго спросил дочку Федор Петрович.
— Нет, они уже мертвые, — прошептала Таня и опустила голову.
Ляля решительно встала из-за стола. Завтрак испорчен.
Трибуна
25 августа 1938 года. Вторая рабочая неделя. Местное ЧП. На Фанерном заводе № 2 произошел пожар. Об этом сообщил Ляле главный редактор с противной фамилией Бложис.
На столе лежала газета «В бой за фанеру» с подчеркнутым рукой Бложиса предложением: «Развернув большевистскую самокритику, мы можем и должны выявить и изгнать из наших рядов притаившихся кое-где классовых врагов, жуликов и всех тех, кто мешает социалистическому строительству».
— Какое отношение это имеет к пожару? — спросила Ляля.
— В том-то и дело… Редактор почтенного органа «В бой за фанеру» работает на заводе заведующим спецотделом пять лет и до сих пор не раскрывал своих уст в защиту избиваемых людей. Теперь вмешалась прокуратура и взяла хулиганов за шиворот.
— И как в этой ситуации должны поступить мы?
— Дать отпор.
Мутное дело. С ним положено разбираться не газетчикам, а партийной организации Старой Руссы. Однако лишних вопросов Бложису лучше не задавать.
Фанерный завод № 2 находился по другую сторону города, у реки Полисти. Ляле выдали машину с шофером. Скользкий тип.
У ворот росли высокие тополя, их густые кроны, чуть тронутые осенним багрецом, были залиты неярким солнцем бабьего лета.
Начальник пожарной охраны, вылитый хряк, и без того напуганный вмешательством прокуратуры, не понял, что от него хочет «Трибуна».
— Правдивого рассказа о том, как произошел пожар. Только и всего.
— Не получится. Обращайтесь в прокуратуру.
Ляля попросила расписаться под отказом.
Хряк и этого делать не стал. Он сотрудничает со следствием.
В прокуратуре ее приняли уважительно, провели в кабинет замначальника.
История оказалась ужасной. Два года подряд банда хулиганов, фактически существовавшая под эгидой пожарной охраны, терроризировала рабочий поселок Парфино. Они избивали рабочих и вообще любых жителей поселка, которые появлялись на территории завода или просто на улице. Притаскивали в депо, связывали пленникам руки, привязывали ноги к шее, кидали на каменный пол, клали под кран с ледяной водой или в конюшню между лошадьми. После избиений люди лежали по нескольку дней, лечились, иногда неделями не выходили на работу по бюллетеню.
Безнаказанность хулиганов сделала их грозой поселка и завода.
Назначили нового директора. И дело пошло в прокуратуру.
— Какое отношение ко всем этим преступлениям имеет начальник пожарной охраны?
— Никакого. Пожар произошел из-за ветра. Хулиганы наказаны и получили свои сроки. Малашников — девять лет тюрьмы, Сенин и Алиев — по семь, Чижов — четыре года, Крутов — три.
— Эта информация может быть опубликована в «Трибуне»?
— Безусловно. По предварительному согласованию.
* * *
