засесть за его первый роман («По ту сторону рая» (1920), который принес ему славу и деньги. Потом в 1925 году появился шедевр американской литературы «Великий Гэтсби». Они были уже женаты, купили особняк в средиземноморском стиле на Манхэттене. Это была, как потом в своем потрясающем эссе «Крах» напишет Фицджеральд, «жизнь взаймы». Они вели безудержный беззаботный образ жизни с эксцентричными выходками (катались на крышах такси, голыми появлялись на спектаклях, однажды Скотт и его друг привязали к стулу официанта и очень «серьезно» хотели его распилить — но не нашли пилу!). Но самое главное — они очень много пили. Они были «достойными» представителями «века джаза» (этот термин придумал Скотт Фицджеральд). Остановить эту вакханалию смогла только болезнь Зельды (у нее начались помутнения рассудка, был поставлен диагноз «шизофрения» и она до конца своей жизни стала пациенткой психиатрических клиник). У Скотта, наконец, наступило горькое осознание неотвратимости судьбы, к которой они лично приложили немало усилий. Он продолжал много работать. Но последующие романы (неоконченный «Последний магнат» и — особенно его пронзительно автобиографический роман «Ночь нежна»), но как ни странно об этом сейчас писать, успехом в Америке уже не пользовались, денег становилось все меньше (они уходили на лечение Зельды) и Скотт уехал в Голливуд и принял унизительные условия быть сценаристом. Фицджеральд с иронией цитирует Б.Шоу: «Если вам не достается то, что вам нравится, пусть понравится то, что достается». Но обмануть душу невозможно. Скотт впал в клиническую депрессию (он ненавидел всё: радио, рекламу, повизгивание рельсов, мертвую загородную тишину, ночь, потому что не мог заснуть, день, потому что он приближает к ночи, всех — людей, особенно женщин, которые никогда не работали (намек, вероятно, на жену). Он умер от сердечного приступа в 44 года. Зельда пережила его на 8 лет и погибла в одной из психиатрических клиник — в пожаре.
5. ДРУГИЕ
(об отрицательной роли других в нашей жизни)
Пример из реальной жизни. Камышин. С этой прелестной девушкой (моей ровесницей) я познакомилась сразу после окончания школы, когда несколько месяцев временно работала библиотекарем в маленькой библиотеке около мясокомбината (а она была постоянным штатным сотрудником). Когда она вышла снова на работу (после завершающей сессии заочного обучения в культпросветучилище в Волгограде) — я ее впервые увидела: очень худенькая (очень хрупкая — более точное слово), с невероятно тонкими руками с голубыми венами, огромными печальными серыми глазами и — розовыми красивыми губами, на которых всегда была робкая улыбка. Мне она сразу безумно понравилась! Ее хрупкое здоровье — ее жизнь! — висела на волоске (она тяжело дышала, часто со свистом), но я никогда не задавала ей лишние вопросы: я понимала, что у Таечки Рябовой очень больное сердце (острый ревматический эндокардит?). Но почему? И — как давно она больна? Однажды меня «просветила» некая бойкая Катя (училась в одной с нами школе): «А ты знаешь, что до четвертого класса Тая была очень здоровым, даже упитанным, ребенком пока зимой не провалилась под лед на реке Камышинке: кто-то из ребят позвал на реку побегать по льду». Из этой ситуации тяжело пострадала только Таечка, все остальные отделались простудой или испугом. И кто — эти кто-то? Кто ее потащил на реку (дело в том, что дом Таечки находился очень далеко!)? И почему именно она так жестоко пострадала (судьба?). Сейчас, спустя много лет, ничего не зная о ее дальнейшей судьбе, я снова благодарю Таечку за ту прелестную ауру, которую она излучала, за понимание и щедрость (это именно Таечка «подарила» мне «синего» Булгакова со словами «Его все равно никто не читает» (См. Введение), за абсолютное отсутствие какого-либо намека на зависть к сытому, благополучному и здоровому окружающему ее миру, за тонкую красоту (о которой сама она могла и не подозревать). Но сейчас я пытаюсь успокоить себя только тем, что она всегда чувствовала с моей стороны неподдельное восхищение ее красотой, ее умом (и об этом я ей говорила!) и — ее мужеством жить.
Пример из литературы (Одоевский Вл. Княжна Мими — а я бы назвала: Сплетня как непревзойденное оружие). О том, как можно расправиться за сравнительно короткий срок не с одним, а сразу с восемью человеками блестяще описано в новелле Владимира Одоевского «Княжна Мими» (Поверьте: аналога на тему сплетни в мировой литературе — нет!!!). За легкомысленным названием скрывается череда чудовищных трагедий, приведших к четырем смертям и четырем покалеченным жизням!!!) и все — из-за одной лживой сплетни, которую организовала и распространила одна легкомысленная гадкая завистливая старая дева (та самая княжна Мими!). Все началось с ее завистливого хищного взгляда, брошенного на балу (где она вечно, никому не нужная, подпирала стену) в сторону прелестной молодой танцующей баронессы Дауэрталь, танцующей с … кем? План жестокого мщения возник молниеносно. Скоро уже весь город знал об измене баронессы своему мужу. Тем более любовник (Габриель Границкий) был лучшим другом ее брата и жил временно в их доме. Судилище стало все выслеживать: кто — с кем — где — как — и — понеслось! Сплетня дошла до тетушки барона, и она срочно вызвала к себе своего племянника — молодого барона. Но племянник, друг «любовника» молодой баронессы, отказывался верить этому бреду! Однако она его заставила поверить в эту грязную лживую интригу! И — приказала выдворить его из города. Но дело зашло слишком далеко — оно дошло — до дуэли, на которой несчастный «любовник» — был убит. Но весь ужас был в том, что он не был любовником баронессы — никогда! — а страстно любил совершенно другую женщину — молодую графиню Лидию Рифейскую, с которой был знаком еще до ее замужества и с которой потом его разлучили. Снова неожиданно встретившись, они вспомнили прежнюю свою клятву («вспыхнул огонь из-под пепла») и решили возвратить потерянное время. Но муж графини (от страшных догадок?) скоропостижно умер от удара. Молодая графиня осталась вдовой, безутешно оплакивая своего настоящего любимого, убитого на дуэли. Баронесса от несправедливого наговора (ее честь была поругана!), потрясенная, слегла. И — умерла. Старый барон, ее муж, не выдержав позора, тоже скончался. Молодой барон и двое секундантов были сосланы — далеко от всех наслаждений светской жизни, которая и была их единственным счастьем. Одна княжна Мими была довольна: когда в ее присутствии намекнули, что «Здешние дамы могут похвастаться, что они очень искусно убили до смерти баронессу», саркастически ответила: «Убивают не люди, а беззаконные страсти». Вот так из зависти выползла сплетня, которая и
