Кричала Юлия Борисовна, кричал Дима. Саша узнавала этот крик – юноша, несмотря на свою нежную, розово-фиалковую красоту, обладал сильным и авторитетным голосом.
Она поехала домой. По дороге зашла в магазин, купила хлеба и молока. Федор еще не вернулся.
Саша достала из морозилки рыбу, положила ее в раковину" поставила на плиту чайник. Стоило ей переступить порог квартиры, как девушка даже двигаться стала иначе. Многое она делала автоматически, просто по привычке. Ее здесь ничто не радовало, и не было никакого настроения заниматься хозяйством.
Ее мать была счастлива. Она видела, что дочь и зять стремительно двигаются к разводу. Саша больше не защищала мужа, когда родители на него нападали. Сама она, правда, ни в чем его не обвиняла, не упрекала, скандалов не затевала. Но когда он был рядом, ей хотелось одного – чтобы он ушел.
Когда Федор начинал с ней говорить – хотелось, чтобы он замолчал. Мать одновременно ликовала и расстраивалась. Она очень боялась; что при разводе Федор может потребовать раздела имущества, и уже консультировалась с юристом – как избе; такого исхода.
– Как только ты с ним разведешься – сразу помолодеешь! – авторитетно говорила она дочери. Посмотри на себя! На кого ты похожа! Погасла, опустилась! И этот ужасный шарф, эти бесформенные юбки… Подумай о будущем! Время у тебя еще есть, встретишь приличного человека, москвича…
– И главное – не скульптора, – добавлял в таких случаях отец.
Саша придирчиво разглядывала себя в зеркале.
Да, возможно, она похудела, осунулась, выглядит старше своих лет. «Но все-таки моложе Юлии Борисовны, а ведь даже она не сдается!» Эта мысль ее неожиданно развеселила. Она достала помаду, подкрасила губы, оправила свое любимое пурпурное платье. Вспомнила, что последний раз доставала его, когда готовилась к встрече с Корзухиным.
А они так и не встретились.
Зазвонил телефон. Девушка плотно сжала губы, посмотрела, ровно ли легла помада, и только после этого пошла на кухню взять трубку. Мужской голос, который она услышала, был ей незнаком.
– Мне о вас рассказывала Лариса, – сказал мужчина. – Вы знаете, что с ней случилось?
– Да, – удивленно ответила Саша. – Простите, кто говорит?
– Это Иван, Иван Корзухин. – И, услышав, что Саша молчит, добавил:
– Мне только что вернули все мои картины. Вот я и подумал… Помните мой пейзаж? Он нервно засмеялся:
– Здорово вы его переделали. Я едва узнал.
– Я не виновата, – только и смогла вымолвить Саша. – Я не думала, что краска потечет… Извините.
Он пустился в рассуждения – что Саша сделала так, что не так… Девушка слушала его и понимала – Корзухин пьян. Наконец он весьма галантно сказал:
– Вообще-то это уже не моя картина, а ваша.
Моего там ничего не осталось. Хотите забрать? На память и в честь знакомства.
Саша посмотрела на часы. С минуты на минуту должен был вернуться муж. В раковине размораживались рыба, на плите яростно свистел выкипающий чайник.
– Приезжайте, – с нетрезвой настойчивостью повторял Иван. – Познакомимся! Лариса мне о вас много рассказывала. Приезжайте! Мне чертовски плохо, я тут один… Никакого дебоша не будет, даю слово. Что вам стоит приехать? У меня все есть, вы только хлеба купите. Идет?
– А хлеб я уже купила, – неожиданно ответила Саша.
Корзухин замер и тут же рассмеялся:
– Жду. Адрес вы, по-моему, знаете!
Девушка положила трубку. Выключила чайник.
Убрала рыбу обратно в морозилку. Сунула в сумку батон, застегнула куртку, обернулась, посмотрелась в зеркало. Усмехнулась, глядя на свое отражение:
«Мама пришла бы в ужас, если бы узнала, к кому я еду. Правда, он москвич и не скульптор…»
Уже закрывая за собой дверь, Саша подумала, что нужно нацарапать пару слов для Федора. Но в конце концов не стала этого делать. Как она могла писать, когда вернется, если сама этого не знала?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
