Женщины играли в общественной и политической жизни Дизраэли очень важную роль. Еще в романе «Генриетта Темпл» он писал: «Женщина-друг, дружески относящаяся к вам, умная и преданная, является достоянием более ценным, чем парки и дворцы. И без такой музы очень немногие мужчины могут преуспеть в жизни и ни один из них не может быть полностью доволен жизнью». Нет сомнений, что это взгляды самого Дизраэли, причем он их исповедовал и в последние годы жизни.
Летом 1873 г. Дизраэли тесно сблизился с двумя дамами из лондонского высшего света. Это были родные сестры — леди Честерфилд и леди Бредфорд. Дизраэли встречался с ними в свете давно, еще когда они были молоды и слыли красавицами. Сестры происходили из аристократической семьи, обе вышли замуж за графов. Теперь, когда Дизраэли исполнилось 68 лет, леди Честерфилд была уже вдовой, бабушкой, и ей исполнилось 70. Сестра, леди Бредфорд, была моложе ее на 17 лет, муж был жив, но и она уже имела внуков.
Весной — летом 1873 г. Дизраэли влюбился в младшую сестру и проникся глубокой симпатией к старшей. Началась бурная переписка с обеими, причем со стороны Дизраэли неизмеримо более активная. Бывали дни, когда, сидя в палате общин или исполняя служебные обязанности, премьер-министр писал по три подробнейших письма. В письмах обстоятельно, живо, с конкретными характеристиками действующих лиц рассказывалось о государственных делах, о международных отношениях, о том, что происходит внутри правительства. Герцог Ричмонд в этой связи говорил одному из министров, что «леди Бредфорд, кажется, знает все, до мельчайшей детали, что происходит». Дизраэли в целом написал леди Бредфорд более тысячи писем, а леди Честерфилд — 500. Это неоценимый источник не только и не столько для жизнеописания Дизраэли, его чувств к двум сестрам, сколько для изучения истории Англии, Европы и ряда других стран в 70-е годы XIX в. К счастью для историка, они сохранились и были изданы в 1929 г. в двух томах. Что касается писем обеих сестер к Дизраэли, то, согласно их воле, письма были уничтожены после кончины Дизраэли его душеприказчиками.
Переписка безошибочно свидетельствует, что Дизраэли любил леди Бредфорд. Ему хотелось ежедневно общаться с нею, но частые встречи в ее семейном доме были неудобны и нарушали правила этикета. Леди Бредфорд льстили внимание и чувство такого человека, как премьер-министр Великобритании, но голову она не теряла и пыталась ограничить рамками приличия визиты своего поклонника.
И у Дизраэли появляется поразительная идея, исполнение которой позволило бы бывать в ее доме без каких-либо ограничений. Леди Честерфилд была свободна, и Дизраэли делает ей предложение. Женитьба на старшей сестре позволила бы ему видеться с ее сестрой на правах родственника. Леди Честерфилд не только учла свой возраст, но и прекрасно поняла истинный замысел Дизраэли и отказала ему. Это был мудрый шаг, в противном случае ситуация стала бы еще более запутанной.
Было бы несправедливо обвинять Дизраэли в том, что, делая такое предложение леди Честерфилд, он изменял памяти покойной жены. В этом отношении все нормы этики были соблюдены: еще задолго до своей кончины Мэри Энн написала мужу прощальное письмо, в котором говорилось: «Мой дорогой муж! На случай, если я уйду из этого мира раньше тебя, оставляю распоряжение, чтобы мы были похоронены в одной могиле… Наказываю тебе, не живи один, мой дорогой. Я твердо надеюсь, что ты сможешь кого-то найти, кто будет так же предан тебе, как твоя верная Мэри Энн».
Дизраэли и позже писал нежные письма леди Бредфорд, объяснялся ей в любви и в ответ получал энергичный призыв к сдержанности и благоразумию. Дизраэли пытался убедить предмет своей страсти: «Я никогда не просил Вас о чем-либо ином, кроме как о возможности бывать в Вашем обществе». И он не кривил душой — никакие отношения, кроме платонических, его не интересовали. «Мои чувства заставляют меня писать Вам, — читаем в письме от 17 марта 1874 г. — Ваш взгляд на нашу переписку, очевидно, сводится к тому, что она должна ограничиться исключительно изложением фактов и не допускать разговоров о чувствах. Мое мнение прямо противоположное…» Эта любовь заставила Дизраэли испытать горечь неразделенного чувства с грустью, знакомой, вероятно, многим. Ею проникнуты слова: «Я пришел к убеждению, что нет большего несчастья, чем иметь сердце, которое не стареет». Их Дизраэли написал леди Бредфорд 13 марта 1874 г.
«ПРОГРЕССИВНЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ» В ДЕЙСТВИИ
Пребывание у власти правительства Дизраэли четко распадается на два периода: 1875–1876 гг. были посвящены в основном социальным реформам, остальное время в центре внимания премьер-министра находились проблемы внешней политики и колониальной империи.
В годы чартизма Дизраэли раз и навсегда усвоил, что такого взлета рабочего движения допускать ни в коем случае нельзя: дело может кончиться революцией, которая сметет существующий в Англии социальный строй. Если здесь требовались дополнительные аргументы, то их в избытке поставляла Европа, сотрясаемая революционными конвульсиями. Дизраэли считал, что консервативная партия имеет главную и единственную цель — «консервировать» существующую в стране социальную систему, в которой власть принадлежит землевладельцам и буржуазии, а рабочий класс является производительным и спокойным элементом в этой системе. Его покорность и согласие надлежит обеспечивать не подавлением силой его выступлений, а социальными и политическими уступками, вырабатываемыми в результате компромисса, который достигается путем переговоров.
Начиная с 1832 г. на протяжении нескольких десятилетий был принят ряд законодательных актов, предоставивших избирательные права буржуазии, а затем и рабочему классу. Это были принципиальные политические уступки состоятельных кругов трудящимся. Они в сочетании с социальными компромиссами и обеспечили многолетнюю устойчивость английского государственного корабля.
Многие в Англии опасались, что, получив избирательные права, рабочий класс, составляющий большинство избирателей в стране, использует их в революционных целях, для коренных изменений существующих порядков. Дизраэли был более прозорлив — он полагал, что если консерваторы будут выступать как «национальная партия», то такой опасности можно будет избежать. Дизраэли заявлял, что английский рабочий класс консервативен «в полном смысле этого слова». Этот «консерватизм» (который в действительности был далеко не безоговорочным) объяснялся известными материальными выгодами, которые приходились на долю рабочего класса в связи с тем, что Англия обладала промышленной, финансовой и колониальной монополией. Дизраэли излагал эту мысль в следующих выражениях: «Английский рабочий класс горд тем, что он принадлежит к великой стране, и намерен поддерживать и сохранять это величие. Он горд тем, что принадлежит к стране, обладающей империей, и полон решимости сохранить, если это будет возможно, эту империю». Было бы неверно полагать, что такое состояние умов было свойственно только аристократии и буржуазии и что эта патриотическая и зачастую шовинистическая «гордость» была чужда английскому рабочему классу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
