— Вилл? — спросила она.
— Да, — ответил он, стараясь говорить спокойно. — Ты в безопасности. Тебе ничего не грозит.
— Но что случилось? У меня какие-то сумасшедшие воспоминания.
— К сожалению, я впутал тебя в свои запутанные дела.
Он представил ей свою теорию, объясняющую, как дошло до этой катастрофы, потом описал дальнейшие события.
— И теперь ты хочешь нести меня на руках до самой реки Конго?
— Ты не такая уж тяжелая. Мы прошли уже километра два.
Он заметил, что она убрала ногу, переброшенную через его ноги, но все так же крепко прижимала груди к его боку.
Она рассмеялась.
— Ты невозможен. А ты не подумал, что…
— Что именно?
— Нет, ничего. Думаешь, у нас есть шанс дойти пешком до цивилизации?
— Не знаю, — мрачно ответил он. — Я думал, что узнаю это от тебя.
После долгой паузы она заговорила снова.
— Я скажу тебе только одно.
— И что же?
— Ты вовсе не остывший.
— О! — Он хотел было возразить, но его тело давало ей неопровержимое доказательство, что она права. — Ты сердишься?
— А должна?
— Когда мы прилетели сюда, я видел, как ты загораешь.
— По-моему, твоя маскировка совсем не ради этого. Кстати, у меня уже тогда были сомнения. Сколько женщин ты обманул?
— Множество, — заверил он ее.
— Значит, это были не настоящие женщины, Вилл.
Эти слова сопровождало легкое, но убедительное движение бедрами, и он ответил тем же, поскольку ничто в мире не могло его удержать. Она жадно прильнула к его губам, и он пил с них ошеломляющий нектар, наполнявший его теплом и надеждой. Оправдывает ли тебя потребность в надежде? — задала его совесть вопрос телу. Он сопротивлялся вожделению, чтобы взвесить аргументы против того, чтобы поддаться минутному настроению. Афина? Афина изменила правила игры. А сама Колин? Он коснулся засохшей крови на ее лбу.
— Ты поранилась, — шепнул он. — Порядочно ли это с моей стороны?
— Я бессмертна, а у бессмертных раны заживают быстро. — Он чувствовал ее горячее дыхание. — Кроме того, мы, может, никогда отсюда не выберемся.
— Ну, хорошо, — сказал он переворачиваясь и перенося вес тела на ее упругие бедра. — В таком случае мы оба выигрываем.
На рассвете, когда они помогли друг другу одеться, Карев взял Колин под руку и хотел двинуться на запад, но она удержала его.
— Не туда, — сказала она. — Нам нужно вернуться на место приземления. Эти авиакресла — стандартный тип, используемый Объединенными Нациями в джунглях, во всех есть радиопередатчик, начинающий работать сразу после катапультирования.
Карев схватил ее за плечи.
— Значит, мы не погибли?! — воскликнул он.
— А разве я утверждала обратное?
— Вчера ты сказала, что, может, мы никогда отсюда не выберемся, — укоризненно напомнил он.
Колин пожала плечами.
— Но ведь нас могли покусать ядовитые змеи.
— Ах ты… — он потряс ее, давясь смехом. — Почему ты не сказала мне об этом вчера?
— Гмм…
— Демонстрировала твердость духа и благородство?
Она рассмеялась и обняла его.
— Тебе нечего стыдиться, Вилл, в этой роли ты неповторим. Можешь сказать жене, что тебя окрутила лишенная совести африканская пилотка.
— Откуда ты знаешь, что у меня есть жена?
— Но ведь есть, правда?
— Да, я женат. Один на один. Это имеет какое-то значение?
Прежде чем она успела ответить, с востока донесся рокот вертолета.
— Нужно спешить, — сказала она. — Нас будут искать, а потом расспрашивать.
— Я думаю.
Карев нахмурился. Спасение из затруднительного положения означало возвращение к неприятностям, все еще больше осложнялось. Трудно было успешнее разрушить его план быстрого и незаметного возвращения домой. Можно было предвидеть, что исчезновение самолета привлечет к нему всеобщее внимание, и тем самым выдаст его местопребывание неизвестным, охотящимся за ним, а может даже, будет угрожать раскрытием тайны Е.80.
— Что тебя гнетет, Вилл? — спросила Колин, заглядывая ему в глаза. — Разве для тебя это было так страшно?
— Это было чудесно, — искренне ответил он, — но моя полная тайн и неожиданностей жизнь с каждой минутой все более усложняется. Я воспользовался твоим самолетом прежде всего для того, чтобы быстрее добраться до дома.
— Ты хочешь сказать, что, если придется задержаться в Киншасе, тебе будет угрожать смерть?
— Есть еще и другие причины, о которых я не могу говорить.
— Тогда идем. — Колин отпустила его и пошла. — У меня есть друзья в Киншасе, они мигом решат все формальности и отправят тебя в дорогу.
— «Формальности»! — воскликнул Карев, направляясь за ней. — Как часто тебе приходилось терять самолет?
— А я его вовсе не потеряла, — снисходительно ответила она. — Зачем же тогда, по-твоему, системы автоматического приземления? Самолет сел вчера в Киншасе. Не так гладко, как под моим руководством, но все же без повреждений.
— Полный газа, вызывающего галлюцинации?
— Сомневаюсь, потому что каждые четыре минуты система климатизации полностью меняет воздух в кабине.
— Правда? — Он помог ей перелезть через поваленное дерево. — Те, кто охотятся за мной, до сих пор не оставляли никаких конкретных следов. Если баллон для газа сделали из самоуничтожающейся пластмассы, то не осталось ничего… А как мы объясним факт, что покинули самолет?
— Скажу, что что-то испортилось. Прежде чем они разберутся, пройдет два дня.
— Как жаль, что я не знаю техники, — сказал он.
— Подумай, сколько бы ты из-за этого потерял, — упрямо сказала Колин.
Она легко обогнала его: мускулы крепких и все-таки стройных ног напрягались на каждом шагу. Они шли, ориентируясь на рокот вертолета, и через четверть часа добрались до места, где приземлились. Когда они нашли первое пустое кресло с самолета, одежда Карева была мокрой от росы, падающей с листьев. Кресло лежало на боку у подножия дерева. Вертолет терпеливо кружил над балдахином ветвей, которые прогибались и колыхались под напором направленного вниз потока воздуха.
— А где мое кресло? — спросила Колин.
Карев огляделся и указал ей кресло, которое до сих пор торчало в ветвях дерева.
— Здесь ты приземлилась, — сказал он. — Точнее, зависла.
Колин присвистнула.
— И я просто шагнула оттуда?
— Когда я это увидел, то совсем потерял голову.
— Нужно признать, что это меняет дело. Я скажу своим подругам, как нужно поступать, когда они полетят по этой трассе.
Карев с трудом заставил себя улыбнуться. Колин начинала говорить как многие из его знакомых, которые кончали в Клубе Приапа, и все же выглядела в сравнении с ними совсем иной. Он вдруг понял, что перемена произошла в ней, когда она убедилась, что он женат. Он с беспокойством смотрел, как она лезет на дерево и гибким движением пробирается к застрявшему в ветвях креслу. Она что-то вынула из него, поднесла ко рту, и он услышал ее голос, едва пробивающийся сквозь рев вертолета. Спустя минуту она вновь была на земле, поправляя голубую блузку, выбившуюся из-за пояса юбки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
