— Так оно и есть, — сказал Коринн. — Дело только в гордости. Ни один дварф никогда не согласится стать первым в отступлении, особенно пока драконы здесь. Это было бы трусостью и предательством. И, конечно, пока я тебе нужен, я никуда не уйду.
— Я это знаю, — сказал Тельвин, — но в любом случае не хочу повредить твоей репутации. — Кроме того, я не очень удивлюсь, если Этенгард отправится домой уже завтра утром. Да и вообще они совсем не так готовы сражаться с драконами, как они думали.
— Ну, тогда я должен идти, — сказал Коринн, вставая. — Прости меня, что дело дошло до этого. Я надеюсь, что через пару лет все эти тревоги будут позади, так что ты сможешь навестить меня в Денгаре. Но пообещай мне уже сейчас, что будешь держать свои драконьи когти подальше от моих сокровищ.
Тельвин засмеялся. — Охотно обещаю. Но не ожидай меня до тех пор, пока дело со следующим королем не будет решено. Это может потребовать какого-то времени, но я не хочу все тебе испортить.
Коринн поклонился и молча вышел. Тэрин ждал его за дверью, чтобы незаметно вывести из дворца. Тельвин со вздохом спросил себя, увидит ли он когда-нибудь молодого дварфа опять. В прошлом он не раз летал на Карендэн в Денгар, по делам или так, но теперь должно пройти очень много времени, прежде чем его опять будут рады видеть в столице государства дварфов. Как только Коринн вышел, он заметил, что Селлианда тихонько улыбается чему-то.
— Ты и так обладаешь огромным сокровищем величайшего из королей-ренегатов, — объяснила она. — Любой дварф проглотил бы свою бороду от зависти, увидев такие сокровища.
— Я даже забыл о них, — признался Тельвин. — Но теперь я понимаю, что Мартэн умышленно действовал в мою пользу, когда настаивал, что сокровища принадлежат мне.
— Он пытался поддержать тебя, даже таким образом, — с чувством сказала она.
— Кстати, предположение о том, что я дракон, мне кажется немного преждевременным, хотя, конечно, моя мать была золотым драконом. Легко предположить, что и мой отец был драконом, но ведь на самом деле мы не знаем этого совершенно точно. Или знаем?
Селлианда покачала головой. — Никто, за исключением твоей матери, твоего отца и самого Великого не знает, кто твой отец.
— Но у меня нет никакой, даже самой глупой мысли о том, как мне принять форму дракона, — сказал Тельвин.
— Конечно нет. Ты находишься под действием могучего заклинания, которое не дает тебе принять твою настоящую форму. Этого требовали обстоятельства твоего рождения. Твоя мать даже не смогла бы родить тебя, если бы это заклинание не было настолько надежным. Ты не в состоянии стать драконом пока заклинание остается в силе. Возможно только Великий в состоянии удалить его. Но тем не менее всегда имей в виду, что ты дракон и поэтому тебе будет легко изучить и использовать магию, несмотря на то, что ты жрец.
— Как-то ты сказала мне, что я не настоящий жрец, — напомнил он ей. — И ты сказала тогда, что мой статус почти как у младшего Бессмертного.
— Да, статус любого могущественного дракона-жреца почти как у младшего Бессмертного, — объяснила Селлианда. — Мартэн рассказал тебе и о других указаниях на твою настоящую природу.
— Все это правда, — уступил он. — Но есть одна вещь, которую я хотел бы знать. В настоящей форме мне двадцать один год, а я знаю, что драконы взрослеют крайне медленно. Когда я приму форму дракона, буду ли я взрослым драконом лет ста по меньшей мере, или двадцати-однолетним ребенком?
Селлианда испуганно посмотрела на него. — Вот об этом я никогда не думала. Не знаю. Откровенно говоря такого никогда не было, чтобы дракон родился в зачарованной форме. Но я ожидаю, что ты останешься взрослым. И, кстати, весьма печально, что твой долг заставил тябя потерять сотни лет детства.
* * *
Как Тельвин и ожидал, воины Этенгара снялись с лагеря завтра утром и, преправившись через реку Аальбан по мосту к северу от Браера, отправились домой. Дорога шла через достаточно дикую местность восточнее реки, которая формально принадлежала эльфам южного Хайланда, но в ней мало кто жил. Вскоре они прошли через холмы, находившиеся между Горами Колосса на севере и Сломанными Землями на юге, тоже опасная и практические необитаемая земля. Впрочем их было столько, что они могли не бояться нападений орков или других злых созданий, и, может быть, они были бы даже рады подраться с орками и троллями, если уж не получилось повоевать с драконами. Им нужна была хорошая битва, чтобы восстановить свою гордость.
Дварфы собирались выйти как только их солдаты придут в себя после ночной попойки. Чтобы соблюсти все формальности, Коринн и его капитаны подошли к Тельвину поздно утром и спросили, нужны ли они еще здесь. Генерал, командовший армией Даркина, прислал тот же вопрос в полдень, указав на срочную необходимость вернуться домой на юг прежде, чем летние дожди размоют дороги в глухомани. Только эльфы из Эльфхейма не торопились с выходом; настоящее происхождение Повелителя Дракона вообще не волновало их.
Репутация Тельвина в этот день ухудшилась еще больше, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Поползли новые слухи о том, что он всегда знал в тайне, что он дракон, но продолжал бы и дальше обманывать союзников и народ, который поклялся защищать, если бы драконы не разоблачили его перед всем миром. Большинство людей в Браере этому не поверили, но начали считать, что каким-то образом Повелитель Драконов все же обманул их. Да и в любом случае он был дитя неизвестных родителей и неизвестного происхождения, что само по себе очень подозрительно.
Волшебники Огня еще больше усложнили картину решив, что пришло время публично опозорить Повелителя Драконов. Теперь они знали все его секреты и это дало им в руки такое оружие для атаки на его репутацию, о котором драконы могли только мечтать. Они напомнили простым людям Браера, что, в тайне от всех, он был жрецом, а Флэмы очень не любили жрецов и относились к ним с подозрением. Мало того, он был скорее всего жрецом Бессмертного-Дракона, Великого. К тому же он предал свой собственный род, так что даже драконы ненавидели его и не доверяли ему. И, быстро сориентировшись в ситуации, они говорили, что всегда знали о его тайной порочности и именно поэтому выступали против него.
К вечеру этого дня волшебники заявили, что Тельвин должен немедленно отдать корону и, согласно законам Флэмов, они будут править до тех пор, пока не будет найден новый король. Но именно этого Тельвин не собирался делать. Нападки на него самого его только забавляли, но он все еще был Королем Хайланда и очень серьезно относился к своей работе. Он должен был выполнить свое последнее дело для королевства — защитить народ от самого себя. Он твердо решил, что эти завистливые и эгоистичные волшебники никогда не появятся даже близко от трона, а их мечты о захвате власти останутся только безумными снами. Так как среди них не было даже авторитетного предводителя, вечером Тельвин позвал Алессу Вилендаар в свою личную комнату.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
